Все сочувственно вздохнули.
— Надеюсь, он оправится, — печально продолжала Эсме, — но очень не скоро. Смею уповать на Господа, чтобы дал мне до конца жизни увидеть внучатого племянника или племянницу.
По мнению Генриетты, это было уже слишком, но дамы продолжали кивать.
— Да, для него это, должно быть, ужасное разочарование, — пробормотала миссис Кейбл. — Судя по тому… как он обнимал леди Генриетту, сразу можно было понять, что его сердце занято. А вот она была к нему совершенно равнодушна! Какая жалость, что большинство молодых женщин не обладают благоразумием нашей дорогой леди Генриетты!
— Придется еще раз посоветовать моей племяннице быть как можно скромнее, — кисло заметила миссис Баррет-Дакрорк. — Заметьте, Люси совершенно не поощряла мистера Дарби. Сказала, что он не слишком приятный человек. Но что поделать, женщины нашей семьи всегда были весьма проницательными.
Дарби сидел в маленькой спальне и сражался с собственной совестью. У него не было никаких причин спускаться к чаю. Что ему необходимо — так это как можно скорее вернуться в Лондон. Он приехал в Лимпли-Стоук, только чтобы узнать, носит ли Эсме ребенка его дяди, что и подтвердилось. Честно говоря, он стыдился своих подозрений. Тот факт, что вероятный любовник Эсме живет в ее поместье под видом садовника, его не касается. И его тут ничто не удерживает.
Беда в том, что он никогда еще не хотел женщину так сильно, как Генриетту Маклеллан. За последние четыре дня он только и думал, что ему следовало усадить ее в дурацкую маленькую коляску, взять поводья и вернуться в дом, а затем… затем…
При одной мысли о ней у него пересохло в горле. Внезапно он вспомнил ее нескрываемый трепет, когда его рука скользнула по ее спине и сжала попку, и ощутил, как твердеет и поднимается плоть. Думая о тихом гортанном крике, который издала Генриетта, когда он прервал поцелуй, Саймон еще тверже уверился, что, если бы сумел затащить ее в постель, она стала бы любовью его жизни.
В этом-то и беда. Никогда ни об одной женщине, кроме нее, он не думал как о возможной партнерше на всю оставшуюся жизнь. О единственной, кто навсегда разделит с ним постель.
Такого с ним еще не было.
Разумеется, джентльмены не обсуждают подобные вещи, но Саймон знал, что Рис тоже разделяет его мнение об этом предмете. Оба любили необузданных и неистовых женщин. Кроме того, женщины Риса в дополнение к большим грудям имели еще и оперные голоса. В его случае, как правило, обладали бесспорным чувством юмора. Манерой чувственно двигаться и носить элегантную одежду. И призывным взглядом, который яснее слов говорил: «Иди ко мне».
У Генриетты из всего списка было только чувство юмора — и ничего больше. Шелк на ней выглядел мешковиной, а двигалась она так, словно тело было деревянным.
Конечно, он мог составить новый список, включающий прямоту и откровенность, от которых захватывало дыхание. Страсть, естественная, но ограниченная только чувственными жестами. Нежный, мелодичный смех, почему-то убеждавший в том, что им восхищаются за его прекрасные качества. Не его влиянием в свете. Не физической мощью. Не красотой. Восхищаются им самим.
Все эти мысли до того измучили Дарби, что даже голова заболела. Не то чтобы он был против женитьбы. Наоборот, в последнее время подумывал о жене, как всякий мужчина: неплохо бы иметь семью в будущем. И еще время от времени возникала смутная надежда, что его брак, возможно, будет удачливее, чем у родителей. Неплохо бы испытывать привязанность к супруге и с удовольствием проводить время в обществе друг друга.
И все же до встречи с Генриеттой он не представлял, что можно всю жизнь провести с одной женщиной. И уж никогда не размышлял о том, какое это удовольствие — ввести женщину в мир чувственных наслаждений. Он предпочитал спать с опытными женщинами, такими же искусными в постели, как в ведении собственного хозяйства.
Но с Генриеттой… все могло стать по-другому.
Резкий стук в дверь вернул его к действительности. На пороге возник Слоуп с запиской от Эсме:
Видели, как вы целовали Генриетту. Думаю, для всех будет лучше, если сегодня вы не спуститесь к чаю.
Для всех будет лучше, если он вернется в Лондон.
Лучше для Генриетты, если они больше не увидятся.
Вопрос в том, как может столь чувственная женщина всю свою жизнь обходиться без мужчины?
При воспоминании о том, как плясал ее язык у него во рту, его плоть снова взбунтовалась.
Но записка Эсме решила вопрос, стоит ли ему посещать сегодня занятия швейного кружка. Он отправится в Лондон, как только все приготовления к отъезду будут закончены.
Глава 22
Военный совет
Дамы собрали корзинки с принадлежностями для шитья, а Слоуп торжественно унес маленькую стопку подрубленных простынь (всеобщее возбуждение помешало как следует сосредоточиться на работе). Генриетта с облегченным вздохом поднялась, но Эсме поспешно схватила ее за руку.
— Могу я позаимствовать вашу падчерицу на часок-другой? — спросила она леди Холкем.
— Нет! — выпалила Генриетта куда энергичнее, чем намеревалась.
— Не на ужин, — шепнула Эсме, давая знать женщинам, что на ужине должен присутствовать Дарби. — Моя дорогая подруга леди Перуинкл и ее муж прибывают с коротким визитом, и я буду крайне благодарна Генриетте за помощь в подготовке к скромному ужину в их честь. Разумеется, в очень узком кругу, потому что я до сих пор в трауре.
Генриетта явно собиралась снова отказаться, поэтому Эсме положила руку на живот.
— Мне так трудно собраться с силами, — печально вздохнула она.
— Ну конечно, Генриетта не оставит вас в беде, — заверила Миллисент. — Я пришлю за ней карету примерно через час.
— Итак, — начала Эсме, как только за ней закрылась дверь, — значит, между вами и Дарби нет ничего общего?
Ее глаза лукаво смеялись.
— Мне нельзя выходить замуж, — неловко пробормотала Генриетта, боясь, что разрыдается, если начнет объяснять подробности.
— Я хотела потолковать с вами именно об этом, — кивнула Эсме, тяжело опускаясь на диван. — Насколько я поняла, вам опасно рожать ребенка из-за искалеченного бедра, верно?
— Абсолютно, — обронила Генриетта, морщась от острой боли в груди. Но она постаралась превозмочь ее и пожала плечами. — После того как мачеха объяснила Дарби всю ситуацию, он весьма учтиво взял назад свое предложение, вернее, отказался от намерения сделать предложение. Если таковое у него было.
— Естественно, было. Джентльмены — а Дарби настоящий джентльмен — не прижимают женщину к стенке коляски при свете дня, если только не решились вступить в брак. По крайней мере если женщина, о которой идет речь, — леди.
— Видите ли, — глухо призналась Генриетта, — я посчитала, что мне очень повезло стать невестой такого человека, как Дарби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85