Бальзамо уронил голову молодой женщине на колени.
Бальзамо ждал еще одного доказательства, чтобы окончательно убедиться в полноте своего счастья.
Таким доказательством должен был стать приезд графини Дю Барри.
Два часа ожидания пролетели незаметно; Бальзамо потерял счет времени.
Вдруг молодая женщина вздрогнула; она держала руку Бальзамо в своих руках.
– Ты все еще сомневаешься, – проговорила она, – и хотел бы знать, где она находится в эту минуту?
– Да, – отвечал Бальзамо, – ты угадала.
– Ее лошади во весь опор мчатся по бульвару, карета уже близко, она сворачивает на улицу Сен-Клод; графиня останавливается перед дверью.., звонит…
Комната, где они находились, была расположена в глубине особняка, и туда не доносился стук медного молотка в Ворота.
Однако, привстав на одно колено, Бальзамо прислушивался.
Два звонка Фрица заставили его подскочить; два звонка, как помнит читатель, означали важный визит.
– Так это правда! – воскликнул он.
– Поди и убедись в атом сам, Бальзамо, только возвращайся скорее!
Бальзамо бросился к камину.
– Позволь мне проводить тебя до лестницы, – попросила Лоренца.
– Идем!
Оба опять пришли в оружейную комнату.
– Ты никуда отсюда не уйдешь? – спросил Бальзамо.
– Нет, я буду тебя ждать здесь. Не беспокойся: любящая тебя Лоренца совсем не похожа на ту, которой ты боишься. И потом…
Она замолчала и улыбнулась.
– Что? – спросил Бальзаме.
– Разве ты не умеешь так же читать в моих мыслях, как я читаю в твоих?
– Увы, нет!
– Прикажи мне заснуть до твоего возвращения, прикажи мне неподвижно лежать на софе, и я буду лежать и спать.
– Пусть будет по-твоему, дорогая Лоренца: засыпай и жди меня.
Борясь со сном, Лоренца в последнем поцелуе прижалась губами к губам Бальзамо; покачиваясь, она пошла к дивану и, падая, прошептала:
– До скорой встречи, мой Бальзамо, до встречи!
Бальзамо помахал ей рукой; Лоренца уже спала.
Она была так чиста, так хороша: ее длинные волосы были распущены, губы приоткрылись, раскраснелись щеки, глаза затуманились; Бальзамо вернулся к дивану, взял ее за руку, прикоснулся губами к плечу и шее, не осмеливаясь поцеловать ее в губы.
Снова раздались два звонка: то ли дама теряла терпение, то ли Фриц опасался, что хозяин не слышал его условного знака.
Бальзамо бросился к двери.
Едва притворив за собой дверь, он в другой раз услыхал поскрипывание, похожее на то, которое слышал раньше. Он снова отворил дверь, огляделся, но ничего не заметил.
Бальзамо прикрыл дверь и поспешил в гостиную, не испытывая при этом ни беспокойства, ни страха, ни предчувствия и унося в своем сердце рай Бальзамо заблуждался: не только любовь тяготила Лоренцу, не только от любви стало прерывистым ее дыхание.
Она погрузилась в сон, похожий на летаргию или, скорее, на смерть.
Лоренца грезила; словно в кошмаре, она увидела, как в надвигавшейся темноте от дубового потолка отделился круглый витраж и стал медленно и плавно опускаться на пол со страшным свистом; ей казалось, что она вот-вот задохнется, раздавленная надвигавшимся люком.
Наконец она будто во сне заметила, что из этом подъемном окне зашевелилось что-то бесформенное, как Калибан в «Буре»: это было чудовище с человеческим лицом, старик, у которого живыми были только глаза и руки; он не сводил с нее жутких глаз и тянул к ней высохшие руки.
Бедная девушка стала извиваться, тщетно пытаясь убежать, не догадываясь об угрожавшей ей опасности, не чувствуя ничего, кроме прикосновения лап, вцепившихся в ее белое платье, приподнявших ее над софой и перенесших на подъемное окно. Затем люк стал медленно подниматься к потолку с отвратительным металлическим скрежетом, а из мерзкой пасти чудовища в человеческом обличье вырвался демонический, леденящий душу хохот. Старик уносил свою жертву, а она так ничего и не почувствовала.
Глава 14.
ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ
Как и предсказывала Лоренца, в дверь стучала графиня Дю Барри.
Прекрасная куртизанка была приглашена в гостиную. В ожидании Бальзамо она листала отпечатанную в Майенсе любопытную книгу о смерти; на искусно выполненных иллюстрациях было показано, что смерть присутствует в любом проявлении человеческой жизни, то подкарауливая человека у выхода из бальной залы, где он только что пожимал ручку любимой женщине; то затягивая его на дно во время купания; то притаившись в стволе ружья, с которым человек отправился на охоту.
Графиня Дю Барри дошла до гравюры, на которой была изображена дама, нарумянивавшая щеки и любовавшаяся своим отражением в зеркале, но тут Бальзамо толкнул дверь и подошел к ней со счастливой улыбкой, словно освещавшей его лицо изнутри.
– Прошу прощения, графиня, что заставил вас ждать, но я неверно рассчитал время, плохо зная ваших лошадей, И потому полагал, что вы только что выехали на площадь Людовика Пятнадцатого.
– Что вы говорите? – воскликнула графиня. – Значит, вам было известно, что я приеду к вам?
– Да, графиня: около двух часов назад я вас видел в Вашем будуаре, отделанном голубым атласом; вы отдавали Приказание заложить ваших лошадей.
– И вы говорите, что я была в своем будуаре, отделанном голубым атласом?
– Да, атлас расшит цветами. Вы лежали на софе. В ту минуту вас посетила счастливая мысль. Вы подумали:
«А не съездить ли мне к графу Фениксу?» И вы позвонили.
– Кто вошел на мой звонок?
– Ваша сестра, не так ли? Вы передали ей свое приказание, и оно тотчас было выполнено.
– Вы, граф, и в самом деле колдун! Вы заглядываете в мой будуар в любое время? Вам бы следовало предупредить меня, слышите?
– Будьте уверены, графиня: я заглядываю лишь в отворенные двери.
– И, глядя через растворенную дверь, вы увидали, что я думаю о вас?
– Ну конечно, и не просто думали, а имели добрые намерения.
– Да, вы правы, дорогой граф: я испытываю к вам самые теплые чувства; однако признайтесь, что вы заслуживаете большего: вы так добры ко мне, вы оказываете мне бесценные услуги. Мне кажется, что судьба выбрала вас моим наставником, иными словами, вы призваны сыграть самую трудную из известных мне ролей.
– Признаться, я счастлив, графиня, слышать это из ваших уст. Итак, чем могу быть вам полезен?
– Как? Неужели вы, прорицатель, не можете угадать?
– Позвольте мне по крайней мере проявить скромность.
– Будь по-вашему, дорогой граф. Но тогда давайте вначале поговорим, что мне удалось сделать для вас.
– Я не могу этого допустить, графиня. Давайте, напротив, поговорим о вас, умоляю вас об этой милости.
– Ну что же, дорогой граф, прежде всего, одолжите мне этот волшебный камень, который делает вас невидимым: мне показалось, что, несмотря на резвость моих лошадей, за моей каретой шпионил кто-то из людей герцога де Ришелье.
– И что же этот шпион, графиня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Бальзамо ждал еще одного доказательства, чтобы окончательно убедиться в полноте своего счастья.
Таким доказательством должен был стать приезд графини Дю Барри.
Два часа ожидания пролетели незаметно; Бальзамо потерял счет времени.
Вдруг молодая женщина вздрогнула; она держала руку Бальзамо в своих руках.
– Ты все еще сомневаешься, – проговорила она, – и хотел бы знать, где она находится в эту минуту?
– Да, – отвечал Бальзамо, – ты угадала.
– Ее лошади во весь опор мчатся по бульвару, карета уже близко, она сворачивает на улицу Сен-Клод; графиня останавливается перед дверью.., звонит…
Комната, где они находились, была расположена в глубине особняка, и туда не доносился стук медного молотка в Ворота.
Однако, привстав на одно колено, Бальзамо прислушивался.
Два звонка Фрица заставили его подскочить; два звонка, как помнит читатель, означали важный визит.
– Так это правда! – воскликнул он.
– Поди и убедись в атом сам, Бальзамо, только возвращайся скорее!
Бальзамо бросился к камину.
– Позволь мне проводить тебя до лестницы, – попросила Лоренца.
– Идем!
Оба опять пришли в оружейную комнату.
– Ты никуда отсюда не уйдешь? – спросил Бальзамо.
– Нет, я буду тебя ждать здесь. Не беспокойся: любящая тебя Лоренца совсем не похожа на ту, которой ты боишься. И потом…
Она замолчала и улыбнулась.
– Что? – спросил Бальзаме.
– Разве ты не умеешь так же читать в моих мыслях, как я читаю в твоих?
– Увы, нет!
– Прикажи мне заснуть до твоего возвращения, прикажи мне неподвижно лежать на софе, и я буду лежать и спать.
– Пусть будет по-твоему, дорогая Лоренца: засыпай и жди меня.
Борясь со сном, Лоренца в последнем поцелуе прижалась губами к губам Бальзамо; покачиваясь, она пошла к дивану и, падая, прошептала:
– До скорой встречи, мой Бальзамо, до встречи!
Бальзамо помахал ей рукой; Лоренца уже спала.
Она была так чиста, так хороша: ее длинные волосы были распущены, губы приоткрылись, раскраснелись щеки, глаза затуманились; Бальзамо вернулся к дивану, взял ее за руку, прикоснулся губами к плечу и шее, не осмеливаясь поцеловать ее в губы.
Снова раздались два звонка: то ли дама теряла терпение, то ли Фриц опасался, что хозяин не слышал его условного знака.
Бальзамо бросился к двери.
Едва притворив за собой дверь, он в другой раз услыхал поскрипывание, похожее на то, которое слышал раньше. Он снова отворил дверь, огляделся, но ничего не заметил.
Бальзамо прикрыл дверь и поспешил в гостиную, не испытывая при этом ни беспокойства, ни страха, ни предчувствия и унося в своем сердце рай Бальзамо заблуждался: не только любовь тяготила Лоренцу, не только от любви стало прерывистым ее дыхание.
Она погрузилась в сон, похожий на летаргию или, скорее, на смерть.
Лоренца грезила; словно в кошмаре, она увидела, как в надвигавшейся темноте от дубового потолка отделился круглый витраж и стал медленно и плавно опускаться на пол со страшным свистом; ей казалось, что она вот-вот задохнется, раздавленная надвигавшимся люком.
Наконец она будто во сне заметила, что из этом подъемном окне зашевелилось что-то бесформенное, как Калибан в «Буре»: это было чудовище с человеческим лицом, старик, у которого живыми были только глаза и руки; он не сводил с нее жутких глаз и тянул к ней высохшие руки.
Бедная девушка стала извиваться, тщетно пытаясь убежать, не догадываясь об угрожавшей ей опасности, не чувствуя ничего, кроме прикосновения лап, вцепившихся в ее белое платье, приподнявших ее над софой и перенесших на подъемное окно. Затем люк стал медленно подниматься к потолку с отвратительным металлическим скрежетом, а из мерзкой пасти чудовища в человеческом обличье вырвался демонический, леденящий душу хохот. Старик уносил свою жертву, а она так ничего и не почувствовала.
Глава 14.
ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ
Как и предсказывала Лоренца, в дверь стучала графиня Дю Барри.
Прекрасная куртизанка была приглашена в гостиную. В ожидании Бальзамо она листала отпечатанную в Майенсе любопытную книгу о смерти; на искусно выполненных иллюстрациях было показано, что смерть присутствует в любом проявлении человеческой жизни, то подкарауливая человека у выхода из бальной залы, где он только что пожимал ручку любимой женщине; то затягивая его на дно во время купания; то притаившись в стволе ружья, с которым человек отправился на охоту.
Графиня Дю Барри дошла до гравюры, на которой была изображена дама, нарумянивавшая щеки и любовавшаяся своим отражением в зеркале, но тут Бальзамо толкнул дверь и подошел к ней со счастливой улыбкой, словно освещавшей его лицо изнутри.
– Прошу прощения, графиня, что заставил вас ждать, но я неверно рассчитал время, плохо зная ваших лошадей, И потому полагал, что вы только что выехали на площадь Людовика Пятнадцатого.
– Что вы говорите? – воскликнула графиня. – Значит, вам было известно, что я приеду к вам?
– Да, графиня: около двух часов назад я вас видел в Вашем будуаре, отделанном голубым атласом; вы отдавали Приказание заложить ваших лошадей.
– И вы говорите, что я была в своем будуаре, отделанном голубым атласом?
– Да, атлас расшит цветами. Вы лежали на софе. В ту минуту вас посетила счастливая мысль. Вы подумали:
«А не съездить ли мне к графу Фениксу?» И вы позвонили.
– Кто вошел на мой звонок?
– Ваша сестра, не так ли? Вы передали ей свое приказание, и оно тотчас было выполнено.
– Вы, граф, и в самом деле колдун! Вы заглядываете в мой будуар в любое время? Вам бы следовало предупредить меня, слышите?
– Будьте уверены, графиня: я заглядываю лишь в отворенные двери.
– И, глядя через растворенную дверь, вы увидали, что я думаю о вас?
– Ну конечно, и не просто думали, а имели добрые намерения.
– Да, вы правы, дорогой граф: я испытываю к вам самые теплые чувства; однако признайтесь, что вы заслуживаете большего: вы так добры ко мне, вы оказываете мне бесценные услуги. Мне кажется, что судьба выбрала вас моим наставником, иными словами, вы призваны сыграть самую трудную из известных мне ролей.
– Признаться, я счастлив, графиня, слышать это из ваших уст. Итак, чем могу быть вам полезен?
– Как? Неужели вы, прорицатель, не можете угадать?
– Позвольте мне по крайней мере проявить скромность.
– Будь по-вашему, дорогой граф. Но тогда давайте вначале поговорим, что мне удалось сделать для вас.
– Я не могу этого допустить, графиня. Давайте, напротив, поговорим о вас, умоляю вас об этой милости.
– Ну что же, дорогой граф, прежде всего, одолжите мне этот волшебный камень, который делает вас невидимым: мне показалось, что, несмотря на резвость моих лошадей, за моей каретой шпионил кто-то из людей герцога де Ришелье.
– И что же этот шпион, графиня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183