Я не страдаю ни одним из этих недостатков.
– Вы правы – А достоинств много.
– Вы и тут правы.
– Вы говорите не то, что думаете.
– Ах, графиня! Я более, чем кто бы то ни было, знаю, чего вы стоите.
– Пусть так. Послушайте: то, что я скажу, не должно поколебать вашего убеждения.
– Говорите.
– Прежде всего, я богата; мне никто не нужен.
– Вы хотите, чтобы я об этом пожалел, графиня.
– И потом, я не так спесива, как эти дамы, у меня нет таких желаний, исполнение которых тешило бы мое самолюбие. Я всегда хотела одного: любить своего поклонника, будь то мимикетер, будь то король. С той минуты, как я перестаю его любить, я ничем больше не дорожу.
– Будем надеяться, что вы еще хоть немножко мною дорожите, графиня.
– Я не договорила, сир.
– Продолжайте, графиня.
– Я хочу еще сказать вашему величеству, что я хороша собой, молода, я еще лет десять буду привлекательной; я буду не только счастливейшей женщиной, но и наиболее почитаемой с того самого дня, когда я перестану быть любовницей вашего величества. Вы улыбаетесь, сир. Я сержусь еще и потому, что вы не хотите поразмыслить над тем, что я вам говорю. Дорогой король! Когда вам и вашему народу надоедали другие ваши фаворитки и вы их прогоняли, народ вас за это превозносил, а впавшей в немилость гнушался, как в стародавние времена. Так вот, я не буду дожидаться отставки. Я уйду сама, и все об этом узнают. Я пожертвую сто тысяч ливров бедным, проведу неделю в покаянии в одном из монастырей, и не пройдет и месяца, как мое изображение украсит все церкви наравне с кающейся Магдалиной.
– Вы это серьезно, графиня? – спросил король.
– Взгляните на меня, сир, и решите сами, серьезно я говорю или нет.
– Неужели вы способны на такой мелкий поступок, Жанна? Сознаете ли вы, что тем самым вы ставите меня перед выбором?
– Нет, сир. Если бы я ставила вас перед выбором, я сказала бы вам: «Выбирайте между тем-то и тем-то».
– А вы?
– А я вам говорю: «Прощайте, сир» – вот и все. На сей раз король побледнел от гнева.
– Вы забываетесь, графиня! Берегитесь…
– Чего, сир?
– Я вас отправлю в Бастилию.
– Меня?
– Да, вас. А в Бастилии вы соскучитесь еще скорее, чем в монастыре.
– Ах, сир, – умоляюще сложив руки, пропела графиня, – неужели вы мне доставите удовольствие…
– Какое удовольствие?
– Отправить меня в Бастилию.
– Что вы сказали?
– Это будет слишком большая честь для меня.
– То есть как?
– Ну да: я втайне честолюбива и мечтаю стать столь же известной, как господин де ла Шалоте или господин де Вольтер. Для этого мне как раз не хватает Бастилии. Немножко Бастилии – и я буду счастливейшей из женщин. Это будет для меня удобным случаем написать мемуары о себе, о ваших министрах, о ваших дочерях, о вас самом и рассказать грядущим поколениям о всех добродетелях Людовика Возлюбленного. Напишите указ о заточении без суда и следствия, сир. Вот вам перо и чернила.
Она подвинула к королю письменный прибор, стоявший на круглом столике.
Оскорбленный король на минуту задумался, потом поднялся.
– Ну хорошо. Прощайте, графиня! – проговорил он.
– Лошадей! – закричала графиня. – Прощайте, сир! Король шагнул к двери.
– Шон! – позвала графиня. Явилась Шон.
– Мои вещи, дорожных лакеев и почтовую карету, – приказала она. – Живей! Живей!
– Почтовую карету? – переспросила потрясенная Шон. – Что случилось, Боже мой?
– Случилось то, дорогая, что если мы немедленно не уедем, его величество отправит нас в Бастилию Мы не должны терять ни минуты. Поторапливайся, Шон, поторапливайся.
Ее упрек поразил Людовика XV в самое сердце. Он вернулся к графине и взял ее за руку.
– Простите мне, графиня, мою резкость, – проговорил он.
– Откровенно говоря, сир, я удивляюсь, почему вы не пригрозили мне сразу виселицей.
– Графиня!..
– Ну конечно! Ведь воров приговаривают к повешению.
– И что же?
– Разве я не краду место у госпожи де Граммон?
– Графиня!
– Ах, черт побери! Вот в чем мое преступление, сир!
– Послушайте, графиня, будьте благоразумны: вы привели меня в отчаяние.
– А теперь?
Король протянул ей свои руки.
– Мы оба были не правы. Давайте теперь простим Друг друга.
– Вы в самом деле хотите помириться, сир?
– Клянусь честью.
– Ступай, Шон.
– Будут ли какие-нибудь приказания? – спросила молодая женщина у сестры.
– Почему же нет? Мои приказания остаются в силе.
– Графиня…
– Пусть ждут новых распоряжений.
– Хорошо. Шон вышла.
– Так вы меня еще любите? – обратилась графиня к королю.
– Больше всего на свете.
– Подумайте хорошенько о том, что вы говорите, сир. Король в самом деле задумался, но ему некуда было отступать. Кстати, ему было интересно посмотреть, как далеко могут зайти требования победителя.
– Я вас слушаю, – сказал он.
– Одну минуту. Обращаю ваше внимание на то, сир, что я готова была уехать и ни о чем не просила.
– Я обратил на это внимание.
– Но раз я остаюсь, я кое о чем попрошу.
– О чем же? Остается только узнать.
– Да вы и так отлично знаете!
– Отставки господина де Шуазеля?
– Совершенно верно.
– Это невозможно, графиня.
– Лошадей!
– Вот упрямая!
– Подпишите приказ о заточении меня в Бастилию или указ об отставке министра.
– Может быть, стоит поискать золотую середину? – спросил король.
– Спасибо за ваше великодушие, сир. Кажется, я все-таки уеду.
– Графиня! Вы – настоящая женщина!
– К счастью, да.
– И вы говорите о политике, как женщина, строптивая и разгневанная. У меня нет оснований давать отставку де Шуазелю.
– Я понимаю: он – кумир вашего Парламента, он же и поддерживает его членов, когда они восстают против вас.
– Нужен же в конце концов повод!
– Повод нужен слабому человеку.
– Графиня! Де Шуазель – честный человек, а честные люди – редкость.
– Этот честный человек продает вас англичанам, которые отнимают у вас последнее золото.
– Вы преувеличиваете, графиня.
– Совсем немного.
– О Господи! – вскричал раздосадованный Людовик XV.
– До чего же я глупа! – воскликнула графиня. – Какое мне дело до Парламента, до Шуазелей, до его кабинета министров! Какое мне дело до короля – ведь я его крайнее средство!
– Опять вы за свое!
– Как всегда, сир!
– Графиня! Я прошу у вас два часа на размышление.
– Десять минут, сир. Я ухожу в свою комнату, просуньте записку с ответом под дверь: вот бумага, вот чернила. Если через десять минут ответа не будет или если ответ меня не удовлетворит, – прощайте, сир! Забудьте обо мне. Я уеду. В противном случае…
– В противном случае?..
– Поверните задвижку, и дверь откроется.
Людовик XV из приличия поцеловал графине ручку. Уходя, она вызывающе улыбнулась королю.
Король не противился ее уходу, и графиня заперлась в соседней комнате.
Спустя пять минут аккуратно сложенный лист бумаги показался между шелковым шнуром, которым была обшита дверь, и шерстяным ковром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183