Бальзамо жестом призвал к тишине.
– Что делает теперь герцог? – спросил он.
– Встает из-за стола, держит в руке полученное письмо. Подходит к кровати, опускает руку между кроватью и стеной, открывает тайник. Бросает туда письмо и затворяет железный сундучок.
– О! Это и впрямь чудеса! – в один голос воскликнули бледные от волнения герцог и графиня.
– Вы узнали все, что хотели, графиня? – спросил Бальзамо.
– Граф! – проговорила испуганная графиня Дю Барри, подходя ближе. – Вы оказали мне услугу, за которую я готова отдать десять лет жизни, да и этого было бы мало. Просите у меня всего, чего ни пожелаете.
– Вы знаете, графиня, что мы уже в расчете.
– Говорите, говорите, чего бы вы хотели!
– Время еще не пришло.
– Когда оно придет, то, пожелай вы хоть миллион… Бальзамо улыбнулся.
– Ах, графиня! – вскричал маршал, – уместнее был бы вам просить у графа миллион. Когда человек знает то, что знает граф, в особенности то, что он видит, это все равно, как если бы он открывал золото и алмазы глубоко в земле. Вот что такое читать мысли в человеческом сердце.
– Тогда, граф, я беспомощно развожу руками и безропотно преклоняюсь перед вами.
– Нет, графиня, придет день, когда вы сможете меня отблагодарить. Я предоставлю вам эту возможность.
– Граф! – обратился маршал к Бальзамо. – Я покорен, побежден, раздавлен. Я верую!
– Как поверил Фома неверующий, не так ли, господин герцог? Это называется не поверить, а увидеть.
– Называйте, как вам угодно, но я искренне раскаиваюсь, и если мне отныне будут что-нибудь говорить о колдунах, я найду, что ответить.
Бальзамо улыбнулся.
– А теперь, графиня, – обратился он к Дю Варри, – позвольте мне одну вещь.
– Пожалуйста.
– Мой разум устал. Позвольте мне освободить его магическим заклинанием.
– Разумеется!
– Лоренца! – заговорил Бальзамо по-арабски. – Спасибо! Я люблю тебя. Возвращайся к себе в комнату тем же самым путем, каким пришла сюда, и жди меня. Иди, моя любимая!
– Я очень устала, – ответил по-итальянски голос, еще более нежный, чем во время сеанса. – Приходи поскорее, Ашарат.
– Сейчас приду.
Те же легкие шаги стали удаляться.
Убедившись в том, что Лоренца ушла к себе, Бальзамо низко и в то же время не теряя достоинства поклонился. Растерянные гости пошли к фиакру, поглощенные потоком охвативших их беспорядочных мыслей. Они скорее напоминали пьяных, чем людей, находящихся в своем уме.
Глава 14.
НЕМИЛОСТЬ
На следующий день большие версальские часы пробили одиннадцать. Людовик XV вышел из своих апартаментов, прошел через галерею и позвал громко и строго:
– Господин де ла Врийер!
Король был бледен и, очевидно, взволнован; чем больше он пытался скрыть свою озабоченность, тем более это было заметно по его смущенному взгляду и несвойственному для его лица напряженному выражению.
Среди придворных мгновенно наступила гробовая тишина. В толпе выделялись герцог де Ришелье и виконт Жан Дю Барри: оба они были спокойны и на вид равнодушны, словно ни о чем не догадывались.
Герцог де ла Врийер приблизился к королю и взял у него из рук указ.
– Герцог де Шуазель в Версале? – спросил король.
– Со вчерашнего дня, сир. Он возвратился из Парижа в два часа пополудни.
– Он в своем особняке или в замке?
– В замке, сир.
– Хорошо, – проговорил король. – Доставьте ему этот указ, герцог.
Дрожь пробежала по рядам присутствовавших; они склонились, перешептываясь, в почтительном поклоне, подобно колоскам под грозовым ветром.
Король насупился, будто желал нагнать на придворных страху и тем усилить впечатление от этого зрелища. Он с величественным видом возвратился в кабинет в сопровождении капитана гвардейцев и командира рейтаров.
Все взгляды устремились вслед за де ла Врийером; он и сам был обеспокоен предстоявшим ему делом и медленно пошел через двор, направляясь в апартаменты де Шуазеля.
В ту же минуту старого маршала окружили и заговорили кто угрожающе, кто – с опаской. Он делал вид, что удивлен не меньше других, однако его жеманная улыбка никого не обманула.
Как только де ла Врийер вернулся, его обступили придворные.
– Ну что? – спросили у него.
– Указ об изгнании.
– Неужели?
– Иначе его понять нельзя.
– Так вы его читали?
– Да.
– И что же?
– Судите сами.
Герцог де ла Врийер слово в слово повторил указ, который он запомнил благодаря безупречной памяти, свойственной придворным:
«Кузен! Неудовольствие, причиняемое мне Вашими услугами, вынуждает меня выслать Вас в Шантелу, даю Вам на сборы двадцать четыре часа. Я охотно послал бы Вас подальше, если бы не особенное уважение, которое я питаю к госпоже де Шуазель, чье здоровье очень меня беспокоит. Берегитесь, как бы Ваше поведение не вынудило меня принять более строгие меры».
По окружавшей де ла Врийера толпе пробежал ропот.
– И что же вам ответил Шуазель? – совершенно спокойно спросил Ришелье.
– Он мне сказал: «Дорогой герцог! Могу себе представить, с каким удовольствием вы мне доставили это письмо».
– Сказано не без яду, мой бедный герцог! – заметил Жан.
– Что вы хотите, господин виконт! Не каждый день на нас обрушиваются такие неприятности, так что некоторая слабость простительна.
– Вы не знаете, что он намерен предпринять? – спросил Ришелье.
– По всей вероятности, он подчинится.
– Хм! – с сомнением произнес маршал.
– Смотрите-ка: герцог! – вскричал Жан, стоя на посту у окна.
– Он направляется сюда! – воскликнул де ла Врийер.
– Я же вам сказал! – заметил Ришелье.
– Идет через двор, – сообщил Жан.
– Один?
– Один, с портфелем под мышкой.
– О Господи! Неужели повторится вчерашняя сцена? – прошептал Ришелье.
– Не говорите мне об этом, я в ужасе, – промолвил Жан.
Не успел он договорить, как де Шуазель с гордо поднятой головой и уверенным взглядом появился в конце галереи. Спокойным и ясным взором он обвел своих врагов и тех, кто собирался от него отречься в случае немилости.
Никто не мог ожидать такого смелого шага после всего случившегося, вот почему никто не решился оказать ему сопротивление.
– Вы уверены, что все поняли, герцог? – спросил Жан.
– Еще бы, черт подери!
– И он еще приходит, получив приказ, о котором вы нам рассказывали?!
– Ничего не понимаю, клянусь честью!
– Король прикажет бросить его в Бастилию!
– Будет ужасный скандал!
– Мне его жаль.
– Он входит к королю. Неслыханно!
Не обращая внимания на сопротивление ошеломленного лакея, герцог действительно вошел в кабинет короля. При виде герцога король удивленно вскрикнул.
Герцог держал в руке королевский указ об изгнании. Он с улыбкой обратил на него внимание короля.
– Сир! Ваше величество не зря предупреждали меня вчера: я получил новое письмо.
– Да, – отвечал король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
– Что делает теперь герцог? – спросил он.
– Встает из-за стола, держит в руке полученное письмо. Подходит к кровати, опускает руку между кроватью и стеной, открывает тайник. Бросает туда письмо и затворяет железный сундучок.
– О! Это и впрямь чудеса! – в один голос воскликнули бледные от волнения герцог и графиня.
– Вы узнали все, что хотели, графиня? – спросил Бальзамо.
– Граф! – проговорила испуганная графиня Дю Барри, подходя ближе. – Вы оказали мне услугу, за которую я готова отдать десять лет жизни, да и этого было бы мало. Просите у меня всего, чего ни пожелаете.
– Вы знаете, графиня, что мы уже в расчете.
– Говорите, говорите, чего бы вы хотели!
– Время еще не пришло.
– Когда оно придет, то, пожелай вы хоть миллион… Бальзамо улыбнулся.
– Ах, графиня! – вскричал маршал, – уместнее был бы вам просить у графа миллион. Когда человек знает то, что знает граф, в особенности то, что он видит, это все равно, как если бы он открывал золото и алмазы глубоко в земле. Вот что такое читать мысли в человеческом сердце.
– Тогда, граф, я беспомощно развожу руками и безропотно преклоняюсь перед вами.
– Нет, графиня, придет день, когда вы сможете меня отблагодарить. Я предоставлю вам эту возможность.
– Граф! – обратился маршал к Бальзамо. – Я покорен, побежден, раздавлен. Я верую!
– Как поверил Фома неверующий, не так ли, господин герцог? Это называется не поверить, а увидеть.
– Называйте, как вам угодно, но я искренне раскаиваюсь, и если мне отныне будут что-нибудь говорить о колдунах, я найду, что ответить.
Бальзамо улыбнулся.
– А теперь, графиня, – обратился он к Дю Варри, – позвольте мне одну вещь.
– Пожалуйста.
– Мой разум устал. Позвольте мне освободить его магическим заклинанием.
– Разумеется!
– Лоренца! – заговорил Бальзамо по-арабски. – Спасибо! Я люблю тебя. Возвращайся к себе в комнату тем же самым путем, каким пришла сюда, и жди меня. Иди, моя любимая!
– Я очень устала, – ответил по-итальянски голос, еще более нежный, чем во время сеанса. – Приходи поскорее, Ашарат.
– Сейчас приду.
Те же легкие шаги стали удаляться.
Убедившись в том, что Лоренца ушла к себе, Бальзамо низко и в то же время не теряя достоинства поклонился. Растерянные гости пошли к фиакру, поглощенные потоком охвативших их беспорядочных мыслей. Они скорее напоминали пьяных, чем людей, находящихся в своем уме.
Глава 14.
НЕМИЛОСТЬ
На следующий день большие версальские часы пробили одиннадцать. Людовик XV вышел из своих апартаментов, прошел через галерею и позвал громко и строго:
– Господин де ла Врийер!
Король был бледен и, очевидно, взволнован; чем больше он пытался скрыть свою озабоченность, тем более это было заметно по его смущенному взгляду и несвойственному для его лица напряженному выражению.
Среди придворных мгновенно наступила гробовая тишина. В толпе выделялись герцог де Ришелье и виконт Жан Дю Барри: оба они были спокойны и на вид равнодушны, словно ни о чем не догадывались.
Герцог де ла Врийер приблизился к королю и взял у него из рук указ.
– Герцог де Шуазель в Версале? – спросил король.
– Со вчерашнего дня, сир. Он возвратился из Парижа в два часа пополудни.
– Он в своем особняке или в замке?
– В замке, сир.
– Хорошо, – проговорил король. – Доставьте ему этот указ, герцог.
Дрожь пробежала по рядам присутствовавших; они склонились, перешептываясь, в почтительном поклоне, подобно колоскам под грозовым ветром.
Король насупился, будто желал нагнать на придворных страху и тем усилить впечатление от этого зрелища. Он с величественным видом возвратился в кабинет в сопровождении капитана гвардейцев и командира рейтаров.
Все взгляды устремились вслед за де ла Врийером; он и сам был обеспокоен предстоявшим ему делом и медленно пошел через двор, направляясь в апартаменты де Шуазеля.
В ту же минуту старого маршала окружили и заговорили кто угрожающе, кто – с опаской. Он делал вид, что удивлен не меньше других, однако его жеманная улыбка никого не обманула.
Как только де ла Врийер вернулся, его обступили придворные.
– Ну что? – спросили у него.
– Указ об изгнании.
– Неужели?
– Иначе его понять нельзя.
– Так вы его читали?
– Да.
– И что же?
– Судите сами.
Герцог де ла Врийер слово в слово повторил указ, который он запомнил благодаря безупречной памяти, свойственной придворным:
«Кузен! Неудовольствие, причиняемое мне Вашими услугами, вынуждает меня выслать Вас в Шантелу, даю Вам на сборы двадцать четыре часа. Я охотно послал бы Вас подальше, если бы не особенное уважение, которое я питаю к госпоже де Шуазель, чье здоровье очень меня беспокоит. Берегитесь, как бы Ваше поведение не вынудило меня принять более строгие меры».
По окружавшей де ла Врийера толпе пробежал ропот.
– И что же вам ответил Шуазель? – совершенно спокойно спросил Ришелье.
– Он мне сказал: «Дорогой герцог! Могу себе представить, с каким удовольствием вы мне доставили это письмо».
– Сказано не без яду, мой бедный герцог! – заметил Жан.
– Что вы хотите, господин виконт! Не каждый день на нас обрушиваются такие неприятности, так что некоторая слабость простительна.
– Вы не знаете, что он намерен предпринять? – спросил Ришелье.
– По всей вероятности, он подчинится.
– Хм! – с сомнением произнес маршал.
– Смотрите-ка: герцог! – вскричал Жан, стоя на посту у окна.
– Он направляется сюда! – воскликнул де ла Врийер.
– Я же вам сказал! – заметил Ришелье.
– Идет через двор, – сообщил Жан.
– Один?
– Один, с портфелем под мышкой.
– О Господи! Неужели повторится вчерашняя сцена? – прошептал Ришелье.
– Не говорите мне об этом, я в ужасе, – промолвил Жан.
Не успел он договорить, как де Шуазель с гордо поднятой головой и уверенным взглядом появился в конце галереи. Спокойным и ясным взором он обвел своих врагов и тех, кто собирался от него отречься в случае немилости.
Никто не мог ожидать такого смелого шага после всего случившегося, вот почему никто не решился оказать ему сопротивление.
– Вы уверены, что все поняли, герцог? – спросил Жан.
– Еще бы, черт подери!
– И он еще приходит, получив приказ, о котором вы нам рассказывали?!
– Ничего не понимаю, клянусь честью!
– Король прикажет бросить его в Бастилию!
– Будет ужасный скандал!
– Мне его жаль.
– Он входит к королю. Неслыханно!
Не обращая внимания на сопротивление ошеломленного лакея, герцог действительно вошел в кабинет короля. При виде герцога король удивленно вскрикнул.
Герцог держал в руке королевский указ об изгнании. Он с улыбкой обратил на него внимание короля.
– Сир! Ваше величество не зря предупреждали меня вчера: я получил новое письмо.
– Да, – отвечал король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183