Покажитесь на минутку своим придворным – они уж, верно, подумали, что наступило затмение, и пойдемте в карету. Вы знаете, как будет проходить охота?
– Мы с его величеством обсудили это вчера: он отправится в лес Марли, а меня захватит по пути.
– Я уверен, что король ничего не изменит в распорядке.
– Теперь расскажите о своем плане, герцог. Настала ваша очередь.
– Вчера я написал своему племяннику, который, кстати сказать, должен быть уже в дороге, если верить моим предчувствиям.
– Вы говорите о д'Эгийоне?
– Да. Я был бы удивлен, если бы узнал, что завтра мое письмо не встретит его в пути. Думаю, что завтра или, самое позднее, послезавтра, он будет здесь.
– Вы на него рассчитываете?
– Да, графиня, у него светлая голова.
– Зато мы больны! Король, может быть, и уступил было у него панический страх перед необходимостью заниматься делами.
– До такой степени, что…
– До такой степени, что я трепещу при мысли, что он никогда не согласится принести в жертву де Шуазеля.
– Могу ли я быть с вами откровенным, графиня?
– Разумеется.
– Знаете, я тоже в это не верю. Король способен хоть сто раз повторить вчерашнюю шутку, ведь его величество так остроумен! Вам же, графиня, не стоит рисковать любовью и слишком упрямиться.
– Над этим стоит подумать.
– Вы сами видите, графиня, что де Шуазель будет сидеть на своем месте вечно. Чтобы его сдвинуть, должно произойти по меньшей мере чудо.
– Да, именно чудо, – повторила Жанна.
– К несчастью, люди разучились творить чудеса, – отвечал герцог.
– А я знаю такого человека, который еще способен на чудо, – возразила Дю Барри.
– Вы знаете человека, который умеет творить чудеса, графиня?
– Да, могу поклясться!
– Вы никогда мне об этом не говорили.
– Я вспомнила о нем сию минуту, герцог.
– Вы полагаете, что он может нас выручить?
– Я его считаю способным на все.
– Ого! А что он такого сделал? Расскажите, графиня, приведите пример.
– Герцог! – обратилась к нему графиня Дю Барри, приблизившись и невольно понизив голос. – Этот человек десять лет тому назад повстречался мне на площади Людовика Пятнадцатого и сказал, что мне суждено стать королевой Франции.
– Да, это действительно необычно. Этот человек мог бы мне предсказать, умру ли я премьер-министром.
– Вот видите!
– Я ничуть не сомневаюсь. Как его зовут?
– Его имя ничего вам не скажет.
– Где он сейчас?
– Этого я не знаю.
– Он не дал вам своего адреса?
– Нет, он сам должен был явиться за вознаграждением.
– Что вы ему обещали?
– Все, чего он потребует.
– И он не пришел?
– Нет.
– Графиня! Это – большее чудо, чем даже его предсказание. Решительно, нам нужен этот человек.
– Да, но что нам делать?
– Его имя, графиня, имя!
– У него их два.
– Начнем по Порядку: первое?
– Граф Феникс.
– Тот самый господин, которого вы мне показали в день вашего представления?
– Совершенно верно.
– Этот пруссак?
– Да.
– Что-то мне не верится! У всех известных мне колдунов имена оканчивались на «и» или «о».
– Какое совпадение, герцог! Другое его имя оканчивается так, как вам хочется.
– Как же его зовут?
– Джузеппе Бальзамо.
– Неужели у вас нет никакого средства его разыскать?
– Я подумаю, герцог. Мне кажется, среди моих знакомых есть такие, кто его знает.
– Отлично! Однако следует поторопиться, графиня. Уже без четверти час.
– Я готова. Карету!
Спустя десять минут графиня Дю Барри и герцог де Ришелье уехали на охоту.
Глава 10.
ОХОТА НА КОЛДУНА
Длинная вереница карет тянулась по всей аллее в лесу Марли, где король собирался поохотиться.
Это была, что называется, послеобеденная охота.
Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.
Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, повара Марка Антония, который каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.
Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией, и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как сицилийцы – большие мошенники – подтверждением тому являются слова Ювеналия, – Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.
У Людовика XV был в точности такой же обычай. Для послеобеденной охоты ему отлавливали накануне две-три лани и выпускали их с промежутком в час; одну из них король мог подстрелить в зависимости от расположения духа либо в самом начале охоты, либо позже.
В этот день его величество объявил, что будет охотиться до четырех часов. Итак, была выбрана лань, выпущенная в полдень: она должна была за это время успеть прибыть к месту охоты.
Графиня Дю Барри дала себе слово так же преданно следовать за королем, как сам король обещал следовать за ланью.
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Непредвиденное стечение обстоятельств изменило хитроумный план графини Дю Барри.
Случай оказался для нее почти столь же капризным противником, как она сама.
Итак, графиня догоняла короля, беседуя о политике с герцогом де Ришелье, а король догонял лань. Герцог и графиня раскланивались с встречавшимися по дороге знакомыми. Вдруг они заметили шагах в пятидесяти от дороги, под восхитительным навесом из листвы, разбитую вдребезги коляску, опрокинутую колесами кверху; два вороных коня в это время мирно пощипывали один – кору бука, другой – мох, росший у него под копытами.
Лошади графини Дю Барри – великолепная упряжка, подарок короля – оставили далеко позади все другие экипажи и первыми подъехали к разбитой коляске.
– Смотрите, какое несчастье! – спокойно обронила графиня.
– Да, в самом деле, – согласился герцог де Ришелье с тою же невозмутимостью: при дворе сентиментальность была не в чести, – да, коляска разбита вдребезги.
– Уж не мертвый ли вон там, в траве? – продолжала графиня. – Взгляните, герцог.
– Не думаю: там что-то шевелится.
– Мужчина или женщина?
– Я плохо вижу.
– Смотрите: нам кланяются!
– Ну, значит, живой!
Ришелье на всякий случай приподнял треуголку.
– Графиня! – пробормотал он. – Мне кажется, я узнаю…
– Я тоже.
– Это его высокопреосвященство принц Людовик. – Да, кардинал де Роан.
– Какого черта он здесь делает? – спросил герцог.
– Давайте посмотрим, – отвечала графиня. – Шампань, к разбитой карете, живо!
Кучер графини свернул с дороги и поехал среди высоких деревьев.
– Могу поклясться, что это действительно кардинал, – подтвердил Ришелье.
В самом деле, это был его высокопреосвященство; он разлегся в траве, ожидая, когда покажется кто-нибудь из знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
– Мы с его величеством обсудили это вчера: он отправится в лес Марли, а меня захватит по пути.
– Я уверен, что король ничего не изменит в распорядке.
– Теперь расскажите о своем плане, герцог. Настала ваша очередь.
– Вчера я написал своему племяннику, который, кстати сказать, должен быть уже в дороге, если верить моим предчувствиям.
– Вы говорите о д'Эгийоне?
– Да. Я был бы удивлен, если бы узнал, что завтра мое письмо не встретит его в пути. Думаю, что завтра или, самое позднее, послезавтра, он будет здесь.
– Вы на него рассчитываете?
– Да, графиня, у него светлая голова.
– Зато мы больны! Король, может быть, и уступил было у него панический страх перед необходимостью заниматься делами.
– До такой степени, что…
– До такой степени, что я трепещу при мысли, что он никогда не согласится принести в жертву де Шуазеля.
– Могу ли я быть с вами откровенным, графиня?
– Разумеется.
– Знаете, я тоже в это не верю. Король способен хоть сто раз повторить вчерашнюю шутку, ведь его величество так остроумен! Вам же, графиня, не стоит рисковать любовью и слишком упрямиться.
– Над этим стоит подумать.
– Вы сами видите, графиня, что де Шуазель будет сидеть на своем месте вечно. Чтобы его сдвинуть, должно произойти по меньшей мере чудо.
– Да, именно чудо, – повторила Жанна.
– К несчастью, люди разучились творить чудеса, – отвечал герцог.
– А я знаю такого человека, который еще способен на чудо, – возразила Дю Барри.
– Вы знаете человека, который умеет творить чудеса, графиня?
– Да, могу поклясться!
– Вы никогда мне об этом не говорили.
– Я вспомнила о нем сию минуту, герцог.
– Вы полагаете, что он может нас выручить?
– Я его считаю способным на все.
– Ого! А что он такого сделал? Расскажите, графиня, приведите пример.
– Герцог! – обратилась к нему графиня Дю Барри, приблизившись и невольно понизив голос. – Этот человек десять лет тому назад повстречался мне на площади Людовика Пятнадцатого и сказал, что мне суждено стать королевой Франции.
– Да, это действительно необычно. Этот человек мог бы мне предсказать, умру ли я премьер-министром.
– Вот видите!
– Я ничуть не сомневаюсь. Как его зовут?
– Его имя ничего вам не скажет.
– Где он сейчас?
– Этого я не знаю.
– Он не дал вам своего адреса?
– Нет, он сам должен был явиться за вознаграждением.
– Что вы ему обещали?
– Все, чего он потребует.
– И он не пришел?
– Нет.
– Графиня! Это – большее чудо, чем даже его предсказание. Решительно, нам нужен этот человек.
– Да, но что нам делать?
– Его имя, графиня, имя!
– У него их два.
– Начнем по Порядку: первое?
– Граф Феникс.
– Тот самый господин, которого вы мне показали в день вашего представления?
– Совершенно верно.
– Этот пруссак?
– Да.
– Что-то мне не верится! У всех известных мне колдунов имена оканчивались на «и» или «о».
– Какое совпадение, герцог! Другое его имя оканчивается так, как вам хочется.
– Как же его зовут?
– Джузеппе Бальзамо.
– Неужели у вас нет никакого средства его разыскать?
– Я подумаю, герцог. Мне кажется, среди моих знакомых есть такие, кто его знает.
– Отлично! Однако следует поторопиться, графиня. Уже без четверти час.
– Я готова. Карету!
Спустя десять минут графиня Дю Барри и герцог де Ришелье уехали на охоту.
Глава 10.
ОХОТА НА КОЛДУНА
Длинная вереница карет тянулась по всей аллее в лесу Марли, где король собирался поохотиться.
Это была, что называется, послеобеденная охота.
Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.
Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, повара Марка Антония, который каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.
Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией, и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как сицилийцы – большие мошенники – подтверждением тому являются слова Ювеналия, – Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.
У Людовика XV был в точности такой же обычай. Для послеобеденной охоты ему отлавливали накануне две-три лани и выпускали их с промежутком в час; одну из них король мог подстрелить в зависимости от расположения духа либо в самом начале охоты, либо позже.
В этот день его величество объявил, что будет охотиться до четырех часов. Итак, была выбрана лань, выпущенная в полдень: она должна была за это время успеть прибыть к месту охоты.
Графиня Дю Барри дала себе слово так же преданно следовать за королем, как сам король обещал следовать за ланью.
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Непредвиденное стечение обстоятельств изменило хитроумный план графини Дю Барри.
Случай оказался для нее почти столь же капризным противником, как она сама.
Итак, графиня догоняла короля, беседуя о политике с герцогом де Ришелье, а король догонял лань. Герцог и графиня раскланивались с встречавшимися по дороге знакомыми. Вдруг они заметили шагах в пятидесяти от дороги, под восхитительным навесом из листвы, разбитую вдребезги коляску, опрокинутую колесами кверху; два вороных коня в это время мирно пощипывали один – кору бука, другой – мох, росший у него под копытами.
Лошади графини Дю Барри – великолепная упряжка, подарок короля – оставили далеко позади все другие экипажи и первыми подъехали к разбитой коляске.
– Смотрите, какое несчастье! – спокойно обронила графиня.
– Да, в самом деле, – согласился герцог де Ришелье с тою же невозмутимостью: при дворе сентиментальность была не в чести, – да, коляска разбита вдребезги.
– Уж не мертвый ли вон там, в траве? – продолжала графиня. – Взгляните, герцог.
– Не думаю: там что-то шевелится.
– Мужчина или женщина?
– Я плохо вижу.
– Смотрите: нам кланяются!
– Ну, значит, живой!
Ришелье на всякий случай приподнял треуголку.
– Графиня! – пробормотал он. – Мне кажется, я узнаю…
– Я тоже.
– Это его высокопреосвященство принц Людовик. – Да, кардинал де Роан.
– Какого черта он здесь делает? – спросил герцог.
– Давайте посмотрим, – отвечала графиня. – Шампань, к разбитой карете, живо!
Кучер графини свернул с дороги и поехал среди высоких деревьев.
– Могу поклясться, что это действительно кардинал, – подтвердил Ришелье.
В самом деле, это был его высокопреосвященство; он разлегся в траве, ожидая, когда покажется кто-нибудь из знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183