– Скажите мне прежде всего, о ком вы говорите.
– Об одном лице, которому вы были представлены самой принцессой.
– Ага! Уж не о мадмуазель ли де Таверне идет речь?
– Совершенно верно, сударь.
– Ага! – обронил доктор, с живостью подняв голову, чтобы получше разглядеть молодого человека.
– Вы должны знать, что ей очень плохо.
– Да, у нее спазмы.
– Да, сударь, постоянные обмороки. Сегодня на протяжении нескольких часов она трижды падала без чувств мне на руки.
– Молодой особе стало хуже?
– Не знаю. Но вам должно быть понятно, доктор, что когда любишь человека…
– Вы любите мадмуазель де Таверне?
– Больше жизни, доктор!
Филипп произнес эти слова с такой восторженностью, что доктор Луи неверно понял их значение.
– Ага! – молвил он. – Так это, значит, вы?.. Доктор умолк в нерешительности.
– Что вы хотите этим сказать, сударь? – спросил Филипп.
– Значит, это вы…
– Что – я, сударь?
– Любовник, черт побери! – теряя терпение, воскликнул доктор.
Филипп отпрянул, приложив руку ко лбу и смертельно побледнев.
– Берегитесь, сударь! – воскликнул он. – Вы оскорбляете мою сестру!
– Вашу сестру? Так мадмуазель Андре де Таверне – ваша сестра?
– Да, сударь, и мне кажется, что я не сказал ничего такого, что могло бы вызвать недоразумение.
– Прошу прощения, сударь, однако вечерний час, таинственность, с которой вы ко мне обратились… Я подумал.., я предположил, что интерес, более нежный, чем просто братский…
– Сударь! Ни любовник, ни муж не смогут любить мою сестру сильнее, чем я.
– Ну и отлично! В таком случае, я понимаю, почему мое предположение вас задело, и приношу вам свои извинения.
Доктор двинулся дальше.
– Доктор! – продолжал настаивать Филипп. – Умоляю вас не покидать меня, не успокоив относительно состояния моей сестры!
– Кто же вам сказал, что она больна?
– Боже мой! Да я сам видел!..
– Вы явились свидетелем симптомов, свидетельствующих о недомогании…
– Серьезном недомогании, доктор!
– Ну, это как на чей взгляд…
– Послушайте, доктор, во всем этом есть нечто странное. Можно подумать, что вы не желаете или не осмеливаетесь дать мне ответ.
– Вы можете предположить, как я тороплюсь к ожидающей меня принцессе…
– Доктор, доктор! – проговорил Филипп, вытирая рукой пот со лба. – Вы приняли меня за любовника мадмуазель де Таверне?
– Да, но вы меня в этом разубедили.
– Вы, значит, полагаете, что у мадмуазель де Таверне есть любовник?
– Простите, но я не обязан давать вам отчет о своих соображениях.
– Доктор, сжальтесь надо мной! Доктор, у вас случайно вырвалось слово, оставшееся у меня в сердце, словно лезвие от кинжала без рукоятки! Доктор, не пытайтесь сбить меня с толку, не надо меня щадить. Что это за болезнь, о которой вы готовы поведать любовнику, но хотите скрыть от брата? Доктор! Умоляю вас! Ответьте мне!
– А я прошу вас освободить меня от необходимости вам отвечать: судя по тому, как вы меня расспрашиваете, я вижу, что вы собой не владеете.
– О Господи! Неужели вы не понимаете, что вы каждым своим словом толкаете меня в пропасть, в которую я не могу без содрогания заглянуть?
– Сударь!
– Доктор! – порывисто воскликнул Филипп.
– Можно подумать, что вы должны открыть мне столь страшную тайну, что мне, прежде чем ее выслушать, понадобится призвать на помощь все свое хладнокровие и мужество!
– Да я не знаю, в какого рода предположениях вы теряетесь, господин де Таверне; я ничего такого вам не говорил – Однако вы поступаете в сто раз хуже, ничего мне не говоря… Вы заставляете меня предполагать такие вещи.
–Это жестоко, доктор! Ведь вы видите, как на ваших глазах я терзаю свое сердце, вы слышите, как я прошу, как я вас умоляю… Говорите же, говорите! Клянусь вам, что я выслушаю спокойно… Эта болезнь это бесчестье, возможно… О Боже! Вы не останавливаете меня, доктор? Доктор!
– Господин де Таверне! Я ничего такого не говорил ни ее высочеству, ни вашему отцу, ни вам Не требуйте от меня большего – Да, да.. Но вы же видите, как я истолковываю ваше молчание; вы видите, что я, следуя за вашей мыслью оказался на опасном пути; остановите же меня, по крайней мере, если я заблудился.
– Прощайте, сударь, – проникновенным голосом молвил доктор.
– Вы не можете оставить меня вот так, не сказав ни «да», ни «нет». Одно слово, одно-единственное – вот все, о чем я вас прошу!
Доктор остановился.
– Сударь! – проговорил он. – В свое время это привело к роковому недоразумению, которое вас так задело…
– Не будем больше об этом говорить.
– Нет, напротив. В свое время, несколько позднее, может быть, чем нужно, вы мне сказали, что мадмуазель де Таверне – ваша сестра.
А немного раньше вы с восторженностью, послужившей причиной моей ошибки, сказали, что любите мадмуазель Андре больше жизни – Это правда.
– Если ваша любовь к ней так сильна, она должна отвечать вам тем же, не так ли?
– Андре любит меня больше всех на свете.
– Тогда возвращайтесь к ней и расспросите ее. Расспросите ее, следуя тем путем, на котором я вынужден вас покинуть. И ежели она любит вас так же сильно, как вы – ее, она ответит на ваши вопросы. Есть такие вещи, о которых можно поговорить с другом, но о которых не рассказывают доктору. Возможно вам она согласится сказать, что я ни за что не могу открыть. Прощайте, сударь!
Доктор сделал еще один шаг по направлению к павильону ее высочества.
– Нет, нет, это невозможно! – вскричал Филипп, обезумев от душевной боли и всхлипывая после каждого слова. – Нет, доктор, я не так понял, нет, вы не могли мне это сказать!
Доктор осторожно высвободился и проговорил с состраданием:
– Делайте то, что я вам порекомендовал, господин де Таверне, и поверьте, что это лучшее, что вы можете сделать – Да подумайте! Поверить вам – это значило бы отказаться от того, чем я жил все эти годы, это значило бы обвинять ангела, искушать Господа! Доктор! Если вы требуете, чтобы я вам поверил, то представьте, по крайней мере, доказательства!
– Прощайте, сударь.
– Доктор! – в отчаянии воскликнул Филипп.
– Будьте осторожны! Если вы будете и впредь разговаривать со мной с такой горячностью, я буду вынужден рассказать о том, о чем поклялся молчать и хотел бы скрыть даже от вас.
– Да, да, вы правы, доктор, – проговорил Филипп так тихо, словно был при последнем издыхании. – Но ведь наука может ошибаться Признайтесь, что и вам случалось порой ошибаться – Очень редко, сударь, – отвечал доктор, – я – человек строгих правил, и мои уста говорят «да» только после того, как мои глаза и мой разум скажут: «Я видел – я знаю – я уверен» Да, вы разумеется, правы, иногда я мог ошибиться, как любой грешный человек, но уж на сей раз, по всей видимости, не ошибаюсь Итак, желаю вам спокойствия, и давайте простимся.
Однако Филипп не мог так просто уступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183