Кристи стояла к нему так близко, что видела, как пульсирует жилка на шее.
Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство — детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.
Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного — и она упадет.
Кейн вопросительно посмотрел на нее:
— Что с тобой, Рыженькая?
— Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.
Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.
— Я могу идти сама. — Она удивленно посмотрела на него.
— Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.
— Я не дрожу.
Кейн улыбнулся:
— Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?
Кристи понимала: он прав — идти сама она была не в состоянии.
— Я просто замерзла, — оправдываясь сказала она. — А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?
— В тюрьме. Я сидел за убийство — ты же уже слышала это от Деннера.
— Господи!
— Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. — И они оказались в Хижине.
Кейн усадил Кристи на диван.
— У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.
— У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.
Он слегка улыбнулся:
— Как же тебя зовут, крепкая?
— Маккенна. Кристи Маккенна.
— Эрон Кейн, — представился он.
— Я знаю.
— Ну да, тогда, в музее.
Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.
Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.
— У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, — усмехнулся Кейн.
— Только не смей предлагать мне чай.
— Тогда, может быть, бренди?
— Хочу бренди.
Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ — горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.
Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.
Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…
На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.
Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца — уж они-то старше любой цивилизации на Земле! — одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.
На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.
В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.
— Это… — начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.
— Да, чистое золото, — ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.
Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии — этот роман она проходила в школе.
Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.
— Этот роман — самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. — Кейн подошел к ней поближе. — Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.
Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.
— Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, — продолжал Кейн. — В результате получились «Врата рая».
— Совершенно неудачный фильм, — сухо прокомментировала Кристи.
— Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.
В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.
— Книга, должно быть, очень ценная, — сказала она, чтобы переменить тему.
— Да, она действительно очень ценная.
Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.
— Значит, ты коллекционер? — спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:
— Я похож на богатого человека?
— По одежде — нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить — так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?
— Обмениваю я только в двух случаях — когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.
А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо — настоящая музейная ценность.
— Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, — сказал Кейн. — Какой-нибудь старый котел в этом отношении — как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.
— Да. — Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. — Но люди, как правило, не любят об этом думать.
— Люди, как правило, вообще не любят думать. — Он протянул Кристи бокал: — Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.
— Отличное бренди. — Кристи пригубила бренди.
— А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство — детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.
Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного — и она упадет.
Кейн вопросительно посмотрел на нее:
— Что с тобой, Рыженькая?
— Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.
Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.
— Я могу идти сама. — Она удивленно посмотрела на него.
— Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.
— Я не дрожу.
Кейн улыбнулся:
— Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?
Кристи понимала: он прав — идти сама она была не в состоянии.
— Я просто замерзла, — оправдываясь сказала она. — А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?
— В тюрьме. Я сидел за убийство — ты же уже слышала это от Деннера.
— Господи!
— Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. — И они оказались в Хижине.
Кейн усадил Кристи на диван.
— У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.
— У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.
Он слегка улыбнулся:
— Как же тебя зовут, крепкая?
— Маккенна. Кристи Маккенна.
— Эрон Кейн, — представился он.
— Я знаю.
— Ну да, тогда, в музее.
Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.
Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.
— У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, — усмехнулся Кейн.
— Только не смей предлагать мне чай.
— Тогда, может быть, бренди?
— Хочу бренди.
Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ — горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.
Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.
Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…
На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.
Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца — уж они-то старше любой цивилизации на Земле! — одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.
На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.
В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.
— Это… — начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.
— Да, чистое золото, — ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.
Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии — этот роман она проходила в школе.
Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.
— Этот роман — самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. — Кейн подошел к ней поближе. — Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.
Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.
— Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, — продолжал Кейн. — В результате получились «Врата рая».
— Совершенно неудачный фильм, — сухо прокомментировала Кристи.
— Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.
В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.
— Книга, должно быть, очень ценная, — сказала она, чтобы переменить тему.
— Да, она действительно очень ценная.
Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.
— Значит, ты коллекционер? — спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:
— Я похож на богатого человека?
— По одежде — нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить — так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?
— Обмениваю я только в двух случаях — когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.
А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо — настоящая музейная ценность.
— Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, — сказал Кейн. — Какой-нибудь старый котел в этом отношении — как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.
— Да. — Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. — Но люди, как правило, не любят об этом думать.
— Люди, как правило, вообще не любят думать. — Он протянул Кристи бокал: — Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.
— Отличное бренди. — Кристи пригубила бренди.
— А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68