Она не могла быть настоящей.
Мужчины никогда не испытывают такой страсти к обыкновенным женщинам. Такую страсть можно испытывать лишь к женщинам потрясающей красоты. Таким, как Джо-Джо.
Кристи никто никогда так не любил.
— Нет! — прошептала она, закрыв глаза.
— Да! И я хочу тебя, — яростно сказал Кейн. — Слишком сильно хочу.
Он вылил свой кофе в огонь. Огонь зашипел.
Кристи открыла глаза.
По лицу Кейна она поняла, что это правда.
На несколько секунд воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова.
— Ты смотришь на меня, Рыженькая.
— На тебя… стоит посмотреть.
Кейн рассмеялся и опустился перед ней на колени.
— Ты единственная женщина, которая может заставить меня смеяться и одновременно завести меня почти до боли, — сказал он.
Кейн стоял к ней так близко, что Кристи не, чувствовала ничего, кроме его горячего дыхания.
— У тебя трясутся руки, прольешь, — сказал Кейн, вынимая чашку из ее руки.
— У тебя тоже.
— Ты боишься меня? — спросил он.
— Не… совсем, — прошептала она. — А ты меня боишься?
— Да.
Ее глаза округлились.
— Почему?
— Потому что мы не можем просто заняться любовью, а потом разойтись как ни в чем не бывало.
— Ты так думаешь? — сказала она.
— А ты?
— Не знаю, — прошептала она.
— Хочешь выяснить?
На минуту Кристи закрыла глаза. Затем кивнула.
Пальцы Кейна погрузились в ее волосы, нежно лаская их. В их прикосновении ей передавалась страсть, охватившая сильное тело Кейна.
— Кейн? — прошептала она.
— Теперь уже ничто меня не остановит, — сказал он.
Его губы осторожно прикоснулись к ее губам, он обнял ее за плечи, прижимая к себе. Горячий, страстный, долгий поцелуи сказал ей гораздо больше, чем могут сказать любые слова.
Кейн на секунду оторвал губы.
— Не вырывайся, — прошептал он. — Прошу тебя, родная. Я не заслуживаю тебя, но ты мне нужна…
Эти слова были для Кристи как молния посреди грозы. Она испытывала к нему точно такие же чувства — хотела его, как никогда в жизни не хотела ни одного мужчину, и ничто уже не могло ее остановить…
— Я не вырываюсь.
— Ты пыталась вырваться.
— Нет, — рассмеялась она. — Я пыталась прижаться к тебе еще крепче!
Вместо ответа Кейн прижал ее к себе еще крепче, и их губы снова слились в поцелуе. Поцелуй длился так долго, что Кристи показалось: еще немного — и Кейн зацелует ее до смерти, но сейчас она готова была умереть в его объятиях.
Когда поцелуй наконец кончился, Кейн двумя быстрыми движениями расстегнул «молнии» на куртке Кристи и на своей собственной, затем кнопки их рубашек.
— Ты красивая, — прошептал Кейн.
На этот раз он не протестовал, когда рука Кристи потянулась к пряжке его ремня…
Кристи отодвинулась от Кейна, тяжело дыша.
— Я знал, что все именно так и будет, — сказал он. — Я знал это еще тогда, когда в первый раз увидел тебя в музее.
— А я тогда не могла отвести от тебя глаз.
— Я это заметил. Это-то меня и завело. Если бы не Деннер, кто знает… Впрочем, теперь он нам не мешает. А если так, то почему бы нам не повторить?
ГЛАВА 26
Кейн проснулся за час до рассвета. Небо над ними было усыпано холодно мерцавшими звездами, но им, прижавшимся друг к другу, словно птенцы в гнезде, было уютно и тепло. Кейн долго лежал без движения, наслаждаясь теплом спящей рядом Кристи.
Он думал. О том, что каша, которую заварила Джо-Джо, еще не расхлебана.
Кейн осторожно поцеловал Кристи в плечо, не желая ее будить. Она так мирно спала…
А предстоящий день, как боялся Кейн, может оказаться вовсе не мирным.
Кристи открыла глаза.
— Доброе утро, — шепнул Кейн.
— Утро? — зевнула она. — По-моему, так еще ночь.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон.
Кейн осторожно поцеловал ее в губы.
— Утро на подходе, родная, — сказал он. — Прислушайся.
В густых ветвях ив над прудом просыпались птицы, пробуя свои голоса.
Кристи оперлась на локоть и посмотрела на восток. Небо из черного медленно превращалось в серо-голубое. Близился рассвет. Поежившись, Кристи еще глубже нырнула в спальный мешок, прижавшись к Кейну, словно он был одеялом.
— Смотрящая На Солнце ждет тебя, родная. Пора просыпаться.
— А ты?
— Я уже проснулся.
Кристи, покосившись на Кейна, увидела, что он действительно проснулся.
— Когда, ты сказал, будет рассвет? — спросила она сонным голосом.
— Скоро.
Кристи зевнула:
— Нельзя ли перенести на другое время?
Кейн рассмеялся и снова поцеловал ее. Затем он быстро, словно ошпаренный, выскочил из мешка и стал натягивать замерзшую за ночь одежду, ругаясь себе под нос.
— Похоже, и мне придется одеваться, — пробормотала Кристи.
— Это заменит тебе холодный душ.
Через пять минут, дрожа от ночного холода, Кристи следовала за фонариком Кейна, взбиравшегося на гору. Когда они достигли древних развалин, небо на востоке посветлело настолько, что на нем были различимы силуэты гор и плато Санта-Фе.
Из рощи над водой выпорхнула проснувшаяся пара жаворонков, наполнив воздух звонкой песней.
Застыв на месте, Кристи слушала жаворонков. Это была песня из ее детства, когда жизнь казалась бесконечной. Сожаление о прошлом вдруг, как ножом, резануло ее по сердцу, и глаза наполнились слезами.
— Я нашел тропинку, — окликнул ее Кейн. — Поторапливайся, уже почти рассвело.
Кристи вытерла слезы и последовала за ним.
Тропинка, спускаясь с горы, вела в глубь каньона Чако. Она была расчищена для туристов, а в некоторых местах в качестве опознавательных знаков были положены камни.
Минут через десять тропинка вывела их на небольшой песчаный уступ. Остановившись на самом краю, они смотрели, как в лучах рассвета на дне ущелья, словно чудо, появляется из мрака древнее полуразрушенное строение.
Строение было в два, а местами и в три этажа. Сквозь его полуразрушенные стены виднелись комнаты. Оно было полукруглой формы.
Рядом со стеной в земле чернели большие круглые ямы — очевидно, кивы. В рассветной полутьме казалось, что кивы наполнены таинственными тенями столетий.
Глаза Кристи привыкли к полутьме, и она разглядела, что обветшавшие стены древней постройки были укреплены такими же деревянными подпорками, какие она видела в пещере.
— Двадцать четыре кивы, — сказал Кейн. — Когда-то святилище в Пуэбло-Бонито было главным в империи.
— Но почему так много кив? — спросила Кристи. — Неужели недостаточно одной?
— Может быть, у каждого клана была своя кива, как сейчас у индейцев пуэбло. Или, может быть, разные кивы использовались в разные времена года, — предположил Кейн. — Никто не знает. Или, если знает, хранит это в тайне от белых людей.
Кристи вгляделась в ночные тени, все еще не уходившие из кив, словно надеясь найти ответ.
— А почему одна кива больше всех остальных? — спросила она.
— Не знаю. Возможно, в ней во время долгой зимы все вместе молились, чтобы весной солнце снова благополучно возвратилось на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68