Кензи подписал мальчику плакат, обменялся с ним рукопожатием и попрощался.
– Не знаю, как вас благодарить, мистер Скотт, – сказала официантка, когда они возвращались в зал. – В тот страшный год после несчастья только кино вызывало у Эвана улыбку. Встреча с вами – это мечта, ставшая реальностью.
– Поверьте, мне тоже эта встреча доставила радость. У вас замечательный сын, и для своих лет обладает необычайно острым умом. – Как же Эвану повезло, что у него такая мать, подумал Кензи. – Не отговаривайте его, если он когда-нибудь вздумает работать в кино. Здесь трудятся столько разных специалистов, что можно найти занятие и для него – то, что можно делать, сидя в инвалидной коляске.
Ее глаза расширились.
– Правда, сэр?
– Конечно. – Если Кензи смог выжить в шоу-бизнесе, то такому умному мальчику, как Эван, тоже удастся. – Главное, что у него есть страстное желание, а умение – дело наживное.
Перед ними возник распорядитель зала. Грозно взглянув на официантку, он сердито процедил:
– В чем дело, миссис Джонс? Разве вы не знаете наших правил?
Сообразив, что мать Эвана на грани увольнения, Кензи обратился к распорядителю:
– Простите, это моя вина. Я слышал, что сын миссис Джонс большой поклонник кино, и попросил ее познакомить меня с мальчиком. Мы замечательно провели время. Извините, что оторвал миссис Джонс от ее обязанностей.
Выражение лица распорядителя тут же изменилось.
– Так это вы попросили познакомить вас с мальчиком, мистер Скотт?
– Да. Я считаю, что полезно поддерживать отношения с поклонниками. – Кензи одарил его белозубой улыбкой. – Очень сожалею, что помешал работе вашего персонала. Нелегко проводить подобные мероприятия, да еще так, чтобы казалось, будто это не стоит никаких усилий.
– Вы правы, сэр.
Распорядитель пустился в пространные объяснения трудностей разного рода, а миссис Джонс, с благодарностью взглянув на Кензи, занялась тарелками в буфете. Терпеливо выслушав распорядителя, Кензи оставил автограф для его жены и, извинившись, присоединился к гостям.
Он поговорил уже почти со всеми, когда появился запыхавшийся Джош.
– Сообщение только что передали по факсу из Калифорнии, Кензи. – Он вытащил сложенный лист бумаги. – Я подумал, что тебе нужно прочитать его прямо сейчас.
Удивившись, что же такого важного может быть в этой бумаге, Кензи просмотрел текст. С первого взгляда он никак не мог уловить суть письма. Буквы прыгали перед глазами – налицо все признаки усталости.
Он прикрыл глаза, заставляя себя сосредоточиться, потом принялся читать снова. Кензи узнал бланк своего адвоката. Медленно, слово за словом, он добрался до конца и перечитал послание снова. Да, он понял все правильно.
– Господи, – прошептал он, – Рейни отозвала заявление о разводе?
– Похоже, да.
Кензи не находил себе места. Шквал эмоций обрушился на него: шок, гнев, огорчение, радость, страх…
– Не говори никому об этом.
– Я и не думал, – обиженно отозвался Джош.
– Извини. – Резко повернувшись и стиснув зубы, Кензи отправился на поиски Рейн.
Она обнималась с звукооператором по прозвищу Кролик. Придется нарушить идиллию, подумал Кензи. В этот самый момент Рейни высвободилась из рук Кролика, прозванного так за необычайно чуткий слух. Кензи кашлянул, привлекая ее внимание.
– Удели мне пару минут.
Она вскинула на него глаза. У нее был такой вид, будто ей очень хотелось удрать.
– С удовольствием.
Звукооператор дружески пожал Кензи руку и отправился к стойке с закусками и спиртным. Взяв Рейни за локоть, Кензи отвел ее в дальний угол зала.
– Джош только что передал мне письмо от моего адвоката. Что за игру ты затеяла? – Он смотрел ей прямо в глаза. – Или это эксцентричная шутка?
– Нет. Все именно так – я отозвала иск.
У него застучало в висках. Черт, наверное, выпил лишнего.
– Снимать кино – занятие не из дешевых. Ты решила, что мои деньги тебе не помешают? Мои доходы за последние три года являются, как выражаются юристы, «совместно нажитым имуществом», подлежащим разделу. Твоей части должно хватить на съемки одного-двух фильмов.
– Негодяй! – вырвала руку Рейн. – Я хоть раз сказала тебе что-нибудь про твои чертовы деньги?
Ничего. Когда она подала заявление о разводе, Кензи через адвоката предложил ей очень существенное содержание. Она решительно отказалась. Чувствуя приступ мигрени, он промямлил:
– Прости, зачем ты так…
– Да? Мне нельзя, а тебе так все можно?
– Ты права. Но я… не люблю сюрпризов.
Он всегда стремился к четкой организации дел, и неожиданности, которые разрушали с трудом выстроенную стратегию, раздражали его.
– Я сама не поклонница сюрпризов, – недовольно буркнула она.
– Почему ты передумала, Рейни? Только не говори мне, что хочешь сохранить наш брак.
Она отвернулась, задумчиво разглядывая павлина, сделанного из разных сортов мороженого и бывшего главным украшением стола. Ее точеный профиль напоминал кроткого ангела.
– Дело в том, что роль Сары Мастерсон заставила меня понять, как… как необдуманно я поступила, когда, вернувшись с Крита, сразу же подала на развод. Я даже на секунду не задумалась, правильно ли поступаю. Просто не хотела оказаться абсолютной дурой и сразу же кинулась в суд.
Кензи смотрел на нее, совершенно сбитый с толку. Он никак не ожидал подобного хода с ее стороны. Одному Богу известно, что свобода для него – как глоток воздуха.
– Я… не знаю, что сказать.
Она вздохнула и посмотрела на него:
– Сейчас не время и не место для такого разговора. Когда мы вернемся в Калифорнию, оба как следует выспимся, вот тогда и обсудим все. По телефону. Основная работа уже сделана, так что новое заявление не вызовет осложнений.
Причина развода не изменилась. Она просто перекладывает всю ответственность на него. Дьявольская уловка, хотя едва ли у нее были такие намерения.
– Чего ты все-таки хочешь, Рейни?
– Беда в том, что я не знаю, чего хочу.
Боясь расшифровывать смысл ее слов, Кензи спросил:
– Ты пойдешь завтра на поминальную службу? – Когда она кивнула, он продолжил: – Пойдем вместе?
Приняв это предложение как знак примирения, она сказала:
– Хорошо. Я ни в коем случае не хочу пропустить панихиду.
Она держалась очень прямо, темно-зеленый шелк омывал ее фигуру, словно текучие воды. Повернувшись, она отправилась к буфету, где попала в объятия Лауры.
Итак, он намерен получить развод. Но кажется, легче отрубить себе руку, чем отстоять это право. Он усмехнулся, покачав головой. Совсем как та лиса, которая, попав в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы выбраться на свободу.
Маленькая часовня, где проходила панихида по Чарлзу Уинфилду, едва вместила всех желающих проститься с ним. За долгие годы он приобрел много друзей. Дюжина самых известных членов Британского театрального общества вызвались сказать несколько слов об ушедшем актере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Не знаю, как вас благодарить, мистер Скотт, – сказала официантка, когда они возвращались в зал. – В тот страшный год после несчастья только кино вызывало у Эвана улыбку. Встреча с вами – это мечта, ставшая реальностью.
– Поверьте, мне тоже эта встреча доставила радость. У вас замечательный сын, и для своих лет обладает необычайно острым умом. – Как же Эвану повезло, что у него такая мать, подумал Кензи. – Не отговаривайте его, если он когда-нибудь вздумает работать в кино. Здесь трудятся столько разных специалистов, что можно найти занятие и для него – то, что можно делать, сидя в инвалидной коляске.
Ее глаза расширились.
– Правда, сэр?
– Конечно. – Если Кензи смог выжить в шоу-бизнесе, то такому умному мальчику, как Эван, тоже удастся. – Главное, что у него есть страстное желание, а умение – дело наживное.
Перед ними возник распорядитель зала. Грозно взглянув на официантку, он сердито процедил:
– В чем дело, миссис Джонс? Разве вы не знаете наших правил?
Сообразив, что мать Эвана на грани увольнения, Кензи обратился к распорядителю:
– Простите, это моя вина. Я слышал, что сын миссис Джонс большой поклонник кино, и попросил ее познакомить меня с мальчиком. Мы замечательно провели время. Извините, что оторвал миссис Джонс от ее обязанностей.
Выражение лица распорядителя тут же изменилось.
– Так это вы попросили познакомить вас с мальчиком, мистер Скотт?
– Да. Я считаю, что полезно поддерживать отношения с поклонниками. – Кензи одарил его белозубой улыбкой. – Очень сожалею, что помешал работе вашего персонала. Нелегко проводить подобные мероприятия, да еще так, чтобы казалось, будто это не стоит никаких усилий.
– Вы правы, сэр.
Распорядитель пустился в пространные объяснения трудностей разного рода, а миссис Джонс, с благодарностью взглянув на Кензи, занялась тарелками в буфете. Терпеливо выслушав распорядителя, Кензи оставил автограф для его жены и, извинившись, присоединился к гостям.
Он поговорил уже почти со всеми, когда появился запыхавшийся Джош.
– Сообщение только что передали по факсу из Калифорнии, Кензи. – Он вытащил сложенный лист бумаги. – Я подумал, что тебе нужно прочитать его прямо сейчас.
Удивившись, что же такого важного может быть в этой бумаге, Кензи просмотрел текст. С первого взгляда он никак не мог уловить суть письма. Буквы прыгали перед глазами – налицо все признаки усталости.
Он прикрыл глаза, заставляя себя сосредоточиться, потом принялся читать снова. Кензи узнал бланк своего адвоката. Медленно, слово за словом, он добрался до конца и перечитал послание снова. Да, он понял все правильно.
– Господи, – прошептал он, – Рейни отозвала заявление о разводе?
– Похоже, да.
Кензи не находил себе места. Шквал эмоций обрушился на него: шок, гнев, огорчение, радость, страх…
– Не говори никому об этом.
– Я и не думал, – обиженно отозвался Джош.
– Извини. – Резко повернувшись и стиснув зубы, Кензи отправился на поиски Рейн.
Она обнималась с звукооператором по прозвищу Кролик. Придется нарушить идиллию, подумал Кензи. В этот самый момент Рейни высвободилась из рук Кролика, прозванного так за необычайно чуткий слух. Кензи кашлянул, привлекая ее внимание.
– Удели мне пару минут.
Она вскинула на него глаза. У нее был такой вид, будто ей очень хотелось удрать.
– С удовольствием.
Звукооператор дружески пожал Кензи руку и отправился к стойке с закусками и спиртным. Взяв Рейни за локоть, Кензи отвел ее в дальний угол зала.
– Джош только что передал мне письмо от моего адвоката. Что за игру ты затеяла? – Он смотрел ей прямо в глаза. – Или это эксцентричная шутка?
– Нет. Все именно так – я отозвала иск.
У него застучало в висках. Черт, наверное, выпил лишнего.
– Снимать кино – занятие не из дешевых. Ты решила, что мои деньги тебе не помешают? Мои доходы за последние три года являются, как выражаются юристы, «совместно нажитым имуществом», подлежащим разделу. Твоей части должно хватить на съемки одного-двух фильмов.
– Негодяй! – вырвала руку Рейн. – Я хоть раз сказала тебе что-нибудь про твои чертовы деньги?
Ничего. Когда она подала заявление о разводе, Кензи через адвоката предложил ей очень существенное содержание. Она решительно отказалась. Чувствуя приступ мигрени, он промямлил:
– Прости, зачем ты так…
– Да? Мне нельзя, а тебе так все можно?
– Ты права. Но я… не люблю сюрпризов.
Он всегда стремился к четкой организации дел, и неожиданности, которые разрушали с трудом выстроенную стратегию, раздражали его.
– Я сама не поклонница сюрпризов, – недовольно буркнула она.
– Почему ты передумала, Рейни? Только не говори мне, что хочешь сохранить наш брак.
Она отвернулась, задумчиво разглядывая павлина, сделанного из разных сортов мороженого и бывшего главным украшением стола. Ее точеный профиль напоминал кроткого ангела.
– Дело в том, что роль Сары Мастерсон заставила меня понять, как… как необдуманно я поступила, когда, вернувшись с Крита, сразу же подала на развод. Я даже на секунду не задумалась, правильно ли поступаю. Просто не хотела оказаться абсолютной дурой и сразу же кинулась в суд.
Кензи смотрел на нее, совершенно сбитый с толку. Он никак не ожидал подобного хода с ее стороны. Одному Богу известно, что свобода для него – как глоток воздуха.
– Я… не знаю, что сказать.
Она вздохнула и посмотрела на него:
– Сейчас не время и не место для такого разговора. Когда мы вернемся в Калифорнию, оба как следует выспимся, вот тогда и обсудим все. По телефону. Основная работа уже сделана, так что новое заявление не вызовет осложнений.
Причина развода не изменилась. Она просто перекладывает всю ответственность на него. Дьявольская уловка, хотя едва ли у нее были такие намерения.
– Чего ты все-таки хочешь, Рейни?
– Беда в том, что я не знаю, чего хочу.
Боясь расшифровывать смысл ее слов, Кензи спросил:
– Ты пойдешь завтра на поминальную службу? – Когда она кивнула, он продолжил: – Пойдем вместе?
Приняв это предложение как знак примирения, она сказала:
– Хорошо. Я ни в коем случае не хочу пропустить панихиду.
Она держалась очень прямо, темно-зеленый шелк омывал ее фигуру, словно текучие воды. Повернувшись, она отправилась к буфету, где попала в объятия Лауры.
Итак, он намерен получить развод. Но кажется, легче отрубить себе руку, чем отстоять это право. Он усмехнулся, покачав головой. Совсем как та лиса, которая, попав в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы выбраться на свободу.
Маленькая часовня, где проходила панихида по Чарлзу Уинфилду, едва вместила всех желающих проститься с ним. За долгие годы он приобрел много друзей. Дюжина самых известных членов Британского театрального общества вызвались сказать несколько слов об ушедшем актере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99