Ее так и подмывало рассмеяться во весь голос, но она боялась разбудить Кензи. Выздоровление чувств – процесс не быстрый, но, безусловно, теперь, после того, что произошло этой ночью, он пойдет быстрее. Кензи был так прекрасен в своем желании разорвать эмоциональные препоны, которые существовали между ними в Англии.
Ее оптимизм потускнел, когда во рту появилась слюна и начало подсасывать под ложечкой. Как она ни боролась, тошнота подкатила к горлу. Черт! Она соскользнула с постели, молясь, чтобы он не проснулся, и на цыпочках прошла в ванную. Она едва успела. Склонившись над унитазом, она сложилась пополам, касаясь щекой холодного фарфора.
Кензи подошел так тихо, что она не услышала, пока он не набросил большой махровый халат на ее дрожащее тело.
– Что с тобой, дорогая?
Испугавшись, она резко запахнулась.
– Наверное, съела что-то не то… А может быть, ребрышки были чересчур острые. Я не привыкла есть так много. – Она старалась остановить рвоту, но новый позыв заставил ее вновь склониться к унитазу.
Когда в ее желудке не осталось ничего, он протянул ей стакан воды. Она прополоскала рот, и ей стало полегче, но не настолько, чтобы уйти из ванной.
Кензи, на котором были лишь джинсы, опустился на корточки и обнял ее за плечи одной рукой.
– Все признаки налицо? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно нейтральнее.
Ее первым инстинктом было солгать, но даже если он поверит, ей придется делать это постоянно.
– Да, похоже, я беременна.
Как она и ожидала, он моментально напрягся.
– Не волнуйся, – проговорила она, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она заплачет, – это не твой ребенок. Когда мы снимали в Англии, у меня был романчик с одним парнем… Это его.
Рука, обнимавшая ее плечи, задрожала.
– Ты не умеешь врать, Рейни. И даже если поверить, что ты способна спать с двумя мужчинами в одно и то же время, у тебя просто не было ни энергии, ни времени, чтобы завести роман.
Ее вдруг прорвало, и слезы полились из глаз. Все тело сотрясали рыдания.
– Я идиотка, Кен… это просто недоразумение. Я так заработалась, что забыла принять таблетку. – Она подумала, что позабыть принять противозачаточное средство не такая уж невероятная вещь, пока не заметила, что его подозрения по поводу преднамеренности ее поступка растут. – Я никогда бы не сделала этого умышленно. Не беспокойся, тебе не придется иметь какое-то отношение к ребенку. Я никому не скажу, что отец – ты, и воспитаю его сама.
Он тихо выругался, но продолжал обнимать ее.
– Ты думаешь, я могу бросить своего ребенка, как мой отец оставил меня? Или твой отец… Я понятия не имею, что значит быть отцом, но пока ты беременна, я наверстаю упущенное… и если ты думаешь, что я уйду из-за этого, значит, у тебя что-то не так с головой. Видимо, твое состояние…
Она всхлипнула:
– Твое чувство ответственности делает тебе честь, но ты сам говорил, что одна мысль о детях вызывает у тебя болезненное чувство, которое не поддается описанию.
Он начал потихоньку массировать ее спину. Его длинные пальцы прошлись по позвонкам на ее шее, спустились к лопаткам…
– Ты права, стоит мне подумать о ребенке, как возникает неприятное чувство. Мне следовало сделать стерилизацию, но доктора, особенно те, что с ножами, тоже вызывают во мне отвращение. Приходится расплачиваться за трусость, то есть я должен нести ответственность за последствия.
– Мое желание иметь детей и твое нескрываемое неприятие этой идеи отличаются по сути и, похоже, не изменятся. – Она много размышляла об этом, прежде чем утверждать подобное. Всему виной глупые гормоны, это они заставляли ее искать убежища в его руках и будили желание удержать его любой ценой. – Почему мы должны были пройти через мучения, прежде чем поняли, что решение остаться вместе ради ребенка не сработает? Ты – это ты, а я – это я, и эти двое никогда не станут одним. Поэтому ты и спровоцировал развод.
Он взял ее за руку и усадил к себе на колени.
– Многое переменилось за последние месяцы, включая и мои мысли. Но одна вещь не меняется: я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Очень хочу. – Он положил руку на ее живот. – Мы вместе сделали это дитя, и до тех пор, пока ты не передумаешь, ты останешься моей женой. Твое желание не закабалять меня изумительно, но разве мы не в состоянии осуществить это без потерь?
Она устало склонила голову ему на плечо.
– Может быть, вновь заговорили мои комплексы? «Я не верю, что ты останешься. Лучше я сама вытолкаю тебя за дверь…»
– Возможно. Нам еще предстоит во многом разобраться, но теперь мы знаем друг о друге все, и у нас появился стимул продолжать семейную жизнь. – Он поцеловал ее в лоб. – Странно, однако, я в ужасе, но… нет, прости. Хватит с меня благородства, я просто буду с тобой, чего, собственно, и хотел всегда. Неплохая компенсация за страдание.
Она улыбнулась дрожащими губами.
– Боже, как романтично!
Он встал, продолжая держать ее на руках. Он приобрел хорошую форму, пока колол дрова и строил лабиринт.
– Я постараюсь быть как можно более романтичным, пока тебе так плохо. Договорились? Мы муж и жена, мы ими и останемся и сделаем все, чтобы воспитать нашего ребенка лучше, чем обошлись с нами.
Она посмотрела ему в глаза.
– Если мы собираемся продолжить нашу совместную жизнь, то не должны проводить так много времени врозь. Разлука способна уничтожить многое.
– Согласен. – Его рот дрогнул. – Знаешь, почему я так много работал? Я старался с головой уйти в дела, чтобы не оставалось времени на размышления. Но, обещаю, дальше все будет иначе.
– Что ж, хорошо. – Она обняла его за шею и поцеловала в губы. – Я люблю тебя, Кензи, потому что никто не доставлял мне столько страданий.
Так как декларация любви требовала сил, она подумала, пока он нес ее на кухню, что все-таки надо попробовать что-то съесть.
А вообще не так уж все плохо для начала. И вообще не так уж все скверно.
Глава 40
В первый раз за всю их семейную жизнь Рейни почувствовала, что она и Кензи действуют заодно. Ей это нравилось, но не часто выдавалась минутка подумать об этом. Большую часть времени она проводила за монтажом фильма.
Пока она сидела за компьютером, Кензи занимался обычной домашней работой. Он вышел из своего отшельничества и уже не раз покидал Сиболу, чтобы купить продукты, или тащил ее к ближайшей акушерке для осмотра. Он более не избегал деловых звонков от своего менеджера и ассистента. По сравнению с тем состоянием, в котором он пребывал, когда они приехали в Нью-Мексико, сейчас он был спокоен и уравновешен. И контролировал свои действия.
И все-таки она немного беспокоилась, подозревая, что он страдал глубокой формой депрессии. Он проводил вечера за описанием страданий детства и потом сжигал написанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Ее оптимизм потускнел, когда во рту появилась слюна и начало подсасывать под ложечкой. Как она ни боролась, тошнота подкатила к горлу. Черт! Она соскользнула с постели, молясь, чтобы он не проснулся, и на цыпочках прошла в ванную. Она едва успела. Склонившись над унитазом, она сложилась пополам, касаясь щекой холодного фарфора.
Кензи подошел так тихо, что она не услышала, пока он не набросил большой махровый халат на ее дрожащее тело.
– Что с тобой, дорогая?
Испугавшись, она резко запахнулась.
– Наверное, съела что-то не то… А может быть, ребрышки были чересчур острые. Я не привыкла есть так много. – Она старалась остановить рвоту, но новый позыв заставил ее вновь склониться к унитазу.
Когда в ее желудке не осталось ничего, он протянул ей стакан воды. Она прополоскала рот, и ей стало полегче, но не настолько, чтобы уйти из ванной.
Кензи, на котором были лишь джинсы, опустился на корточки и обнял ее за плечи одной рукой.
– Все признаки налицо? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно нейтральнее.
Ее первым инстинктом было солгать, но даже если он поверит, ей придется делать это постоянно.
– Да, похоже, я беременна.
Как она и ожидала, он моментально напрягся.
– Не волнуйся, – проговорила она, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она заплачет, – это не твой ребенок. Когда мы снимали в Англии, у меня был романчик с одним парнем… Это его.
Рука, обнимавшая ее плечи, задрожала.
– Ты не умеешь врать, Рейни. И даже если поверить, что ты способна спать с двумя мужчинами в одно и то же время, у тебя просто не было ни энергии, ни времени, чтобы завести роман.
Ее вдруг прорвало, и слезы полились из глаз. Все тело сотрясали рыдания.
– Я идиотка, Кен… это просто недоразумение. Я так заработалась, что забыла принять таблетку. – Она подумала, что позабыть принять противозачаточное средство не такая уж невероятная вещь, пока не заметила, что его подозрения по поводу преднамеренности ее поступка растут. – Я никогда бы не сделала этого умышленно. Не беспокойся, тебе не придется иметь какое-то отношение к ребенку. Я никому не скажу, что отец – ты, и воспитаю его сама.
Он тихо выругался, но продолжал обнимать ее.
– Ты думаешь, я могу бросить своего ребенка, как мой отец оставил меня? Или твой отец… Я понятия не имею, что значит быть отцом, но пока ты беременна, я наверстаю упущенное… и если ты думаешь, что я уйду из-за этого, значит, у тебя что-то не так с головой. Видимо, твое состояние…
Она всхлипнула:
– Твое чувство ответственности делает тебе честь, но ты сам говорил, что одна мысль о детях вызывает у тебя болезненное чувство, которое не поддается описанию.
Он начал потихоньку массировать ее спину. Его длинные пальцы прошлись по позвонкам на ее шее, спустились к лопаткам…
– Ты права, стоит мне подумать о ребенке, как возникает неприятное чувство. Мне следовало сделать стерилизацию, но доктора, особенно те, что с ножами, тоже вызывают во мне отвращение. Приходится расплачиваться за трусость, то есть я должен нести ответственность за последствия.
– Мое желание иметь детей и твое нескрываемое неприятие этой идеи отличаются по сути и, похоже, не изменятся. – Она много размышляла об этом, прежде чем утверждать подобное. Всему виной глупые гормоны, это они заставляли ее искать убежища в его руках и будили желание удержать его любой ценой. – Почему мы должны были пройти через мучения, прежде чем поняли, что решение остаться вместе ради ребенка не сработает? Ты – это ты, а я – это я, и эти двое никогда не станут одним. Поэтому ты и спровоцировал развод.
Он взял ее за руку и усадил к себе на колени.
– Многое переменилось за последние месяцы, включая и мои мысли. Но одна вещь не меняется: я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Очень хочу. – Он положил руку на ее живот. – Мы вместе сделали это дитя, и до тех пор, пока ты не передумаешь, ты останешься моей женой. Твое желание не закабалять меня изумительно, но разве мы не в состоянии осуществить это без потерь?
Она устало склонила голову ему на плечо.
– Может быть, вновь заговорили мои комплексы? «Я не верю, что ты останешься. Лучше я сама вытолкаю тебя за дверь…»
– Возможно. Нам еще предстоит во многом разобраться, но теперь мы знаем друг о друге все, и у нас появился стимул продолжать семейную жизнь. – Он поцеловал ее в лоб. – Странно, однако, я в ужасе, но… нет, прости. Хватит с меня благородства, я просто буду с тобой, чего, собственно, и хотел всегда. Неплохая компенсация за страдание.
Она улыбнулась дрожащими губами.
– Боже, как романтично!
Он встал, продолжая держать ее на руках. Он приобрел хорошую форму, пока колол дрова и строил лабиринт.
– Я постараюсь быть как можно более романтичным, пока тебе так плохо. Договорились? Мы муж и жена, мы ими и останемся и сделаем все, чтобы воспитать нашего ребенка лучше, чем обошлись с нами.
Она посмотрела ему в глаза.
– Если мы собираемся продолжить нашу совместную жизнь, то не должны проводить так много времени врозь. Разлука способна уничтожить многое.
– Согласен. – Его рот дрогнул. – Знаешь, почему я так много работал? Я старался с головой уйти в дела, чтобы не оставалось времени на размышления. Но, обещаю, дальше все будет иначе.
– Что ж, хорошо. – Она обняла его за шею и поцеловала в губы. – Я люблю тебя, Кензи, потому что никто не доставлял мне столько страданий.
Так как декларация любви требовала сил, она подумала, пока он нес ее на кухню, что все-таки надо попробовать что-то съесть.
А вообще не так уж все плохо для начала. И вообще не так уж все скверно.
Глава 40
В первый раз за всю их семейную жизнь Рейни почувствовала, что она и Кензи действуют заодно. Ей это нравилось, но не часто выдавалась минутка подумать об этом. Большую часть времени она проводила за монтажом фильма.
Пока она сидела за компьютером, Кензи занимался обычной домашней работой. Он вышел из своего отшельничества и уже не раз покидал Сиболу, чтобы купить продукты, или тащил ее к ближайшей акушерке для осмотра. Он более не избегал деловых звонков от своего менеджера и ассистента. По сравнению с тем состоянием, в котором он пребывал, когда они приехали в Нью-Мексико, сейчас он был спокоен и уравновешен. И контролировал свои действия.
И все-таки она немного беспокоилась, подозревая, что он страдал глубокой формой депрессии. Он проводил вечера за описанием страданий детства и потом сжигал написанное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99