«Эта женщина принадлежит мне, и я убью всякого, кто хотя бы коснется ее!»
— Уж не устраиваете ли вы какое-нибудь торжество? — протянул Хью. — Или по вторникам в Руддлане всегда так многолюдно?
— Дело в том, что я собиралась взять любовника, — весело объяснила Арианна, не подозревая о скрытом соперничестве и давнем антагонизме, которые с годами только крепли между братьями. — Потом я передумала, и Талиазин дуется на меня за свои пустые хлопоты.
— Ах, вот как! — Светлые дуги бровей поднялись еще выше. — Если вы снова передумаете, дайте мне знать об этом.
— Это всего лишь маленькая шутка, которая зашла дальше, чем было задумано, — быстро сказал Рейн, привлекая к себе Арианну за талию.
— Какая жалость! — вздохнул Хью, изображая преувеличенное разочарование. — Кстати, я привез тебе добрые вести... — он снова обвел взглядом забитый народом двор Руддлана, — которые кажутся мне особенно добрыми, учитывая перенаселенность этого бедного маленького замка. Король Генрих вознамерился присоединить к своим владениям Тулузу. В данный момент он набирает в Пуатье армию и призывает под знамена всех своих верных вассалов, — тут улыбка Хью стала поистине ослепительной, — и, конечно, тебя, мой старший брат. Он особенно надеется видеть тебя в рядах своей победоносной армии. Своего лучшего, своего наихрабрейшего рыцаря!
Рейн знал, что существует один-единственный ответ, который может стереть пренебрежительную улыбку с губ брата.
— Генрих выбрал для очередной войны чертовски неподходящее время. Арианна беременна.
Шесть лет брака не осчастливили молодого графа Честера законным наследником, а Сибил не молодела — в этом году ей исполнилось двадцать семь лет. Рейн понимал, какой отчаянной завистью должен был позавидовать Хью брату, женатому на красотке, юное лоно которой уже носило в себе первый плод.
Так и вышло: только невероятным усилием воли Хью сумел сохранить на лице улыбку, но она значительно померкла.
— Миледи, мои поздравления по поводу вашей плодовитости! — сказал он Арианне с легким поклоном.
Когда Рейн известил брата о беременности жены, он почувствовал, что она заметно вздрогнула, теперь же она и вовсе высвободилась и отступила от него.
— Благодарю вас, милорд граф. Как видите, мой муж весьма доволен. Насколько мне кажется, он получит наконец то, чего жаждет более всего в жизни. Я тоже довольна, так как выполнила главную обязанность супруги.
— Так ты откликнешься на призыв? — спросил Хью, поворачиваясь к Рейну. — Или предпочитаешь выплатить Генриху отказное?
Если рыцарь не был расположен к военной службе или по какой-либо причине не мог выполнять ее, он обязан был выплатить сюзерену отказные деньги. Рейн подумал, что все его капиталы, включая те, которые должны были поступить в его казну в будущем, были вложены в строительство замка. Для него не было возможности откупиться от воинского призыва, призыва короля к вассалам вступить в новую войну под его знаменами.
— Я буду сражаться за короля, — сказал он и посмотрел на жену, но та не отрывала взгляда от его брата.
— Весьма вам сочувствую, миледи. — Хью покачал головой и усмехнулся. — Как грустно остаться одной, без заботливого супруга, в первые же месяцы после венчания. К сожалению, меня не будет рядом, чтобы утешить вас в вашем одиночестве. Ах, этот Честер! Светские обязанности, визиты приемы... такая скука!
— Обязанности бывают разные, милорд граф, — заметила Арианна и бросила на Рейна взгляд, которого тот не понял. — Милорд Рейн выполнит свой долг перед королем, и, признаться, я рада тому, что на сей раз не в Уэльсе матери будут оплакивать сыновей, павших от руки Черного Дракона.
***
Мандариново-рыжий рассвет пробился наконец и во двор замка. Перед воротами собралась группа вооруженных людей; несмотря на раннее время, они завтракали. Между ними сновала пара слуг, один из которых раздавал вчерашние лепешки, доставая их из объемистой корзины, а другой черпаком разливал из небольшого жбана эль. Подкрепляясь перед дальней дорогой, люди Рейна наперебой подставляли кожаные походные кружки и размачивали в них хлеб, чтобы сделать его помягче. Громадные куски один за другим исчезали во рту, аромат съестного смешивался с запахом конского пота, навоза, металла, кожи, создавая единый смешанный запах — запах возбуждения.
Арианна стояла у подножия лестницы, ведущей в главную залу, и следила за тем, как Талиазин прикрепляет металлический нагрудник лошади Рейна к луке седла. На оруженосце снова был золотой шлем, поблескивающий в лучах восходящего солнца. Могучее животное рыло копытами землю, время от времени принимаясь жевать край кожаной куртки Талиазина. Безукоризненно черную шкуру портило только лысое розово-серое пятно на крупе, где после жестокого ожога шерсть отказывалась нормально расти, даже когда рана зажила окончательно.
Рядом с Арианной, тяжело и шумно переступая с ноги на ногу, стоял сэр Одо. На этот раз здоровяк оставался в замке во главе отряда, который Рейн счел достаточным для охраны. Так они оба и стояли, пока в дверях не появился сам лорд Руддлан в тускло-черных латах.
Арианна смотрела, как муж спускается по лестнице, и вспоминала прошедшую ночь, когда он любил ее так отчаянно, словно заранее знал, что они расстаются навсегда. Он напугал ее этим, хотя отчаяние, пусть даже не столь явное, делило с ними ложе каждый раз, когда они занимались любовью, все две недели подготовки к походу. Они занимались любовью и в эту ночь, но так и не поговорили.
Рейн остановился перед ней и сэром Одо. В руке он держал печать, символ власти лорда. Арианна ожидала, что он передаст печать тому, кто считался его первым помощником и правой рукой, кто должен был заменить его на время отсутствия, но Рейн взял ее за запястье и поднял руку ладонью вверх, вложив в нее тяжелый рельефный кусок дерева с круглой ручкой.
— Все, что будет сделано леди Арианной Руддлан, будет сделано от моего имени, — сказал он громко и внятно, чтобы мог слышать каждый из собравшихся.
— Я буду служить вам верой и правдой, милорд, — ответила она, борясь со стеснением в горле.
Не смущаясь присутствием сэра Одо, не обращая внимания на любопытные взгляды, Рейн коснулся губ Арианны нежным мимолетным поцелуем.
Прошла целая вечность — и, казалось, несколько считанных секунд, — пока подводы с оружием и продовольствием одна за другой выползли за ворота. За ними последовали арбалетчики и другие вооруженные пехотинцы. Рыцари медлили, поскольку отправлялись в путь верхом и могли легко догнать более медлительную часть отряда. Однако и они, в конце концов, покинули замок. Остались только Рейн, его оруженосец и горстка сопровождающих.
Все остальные ожидали командира снаружи, за стенами Руддлана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Уж не устраиваете ли вы какое-нибудь торжество? — протянул Хью. — Или по вторникам в Руддлане всегда так многолюдно?
— Дело в том, что я собиралась взять любовника, — весело объяснила Арианна, не подозревая о скрытом соперничестве и давнем антагонизме, которые с годами только крепли между братьями. — Потом я передумала, и Талиазин дуется на меня за свои пустые хлопоты.
— Ах, вот как! — Светлые дуги бровей поднялись еще выше. — Если вы снова передумаете, дайте мне знать об этом.
— Это всего лишь маленькая шутка, которая зашла дальше, чем было задумано, — быстро сказал Рейн, привлекая к себе Арианну за талию.
— Какая жалость! — вздохнул Хью, изображая преувеличенное разочарование. — Кстати, я привез тебе добрые вести... — он снова обвел взглядом забитый народом двор Руддлана, — которые кажутся мне особенно добрыми, учитывая перенаселенность этого бедного маленького замка. Король Генрих вознамерился присоединить к своим владениям Тулузу. В данный момент он набирает в Пуатье армию и призывает под знамена всех своих верных вассалов, — тут улыбка Хью стала поистине ослепительной, — и, конечно, тебя, мой старший брат. Он особенно надеется видеть тебя в рядах своей победоносной армии. Своего лучшего, своего наихрабрейшего рыцаря!
Рейн знал, что существует один-единственный ответ, который может стереть пренебрежительную улыбку с губ брата.
— Генрих выбрал для очередной войны чертовски неподходящее время. Арианна беременна.
Шесть лет брака не осчастливили молодого графа Честера законным наследником, а Сибил не молодела — в этом году ей исполнилось двадцать семь лет. Рейн понимал, какой отчаянной завистью должен был позавидовать Хью брату, женатому на красотке, юное лоно которой уже носило в себе первый плод.
Так и вышло: только невероятным усилием воли Хью сумел сохранить на лице улыбку, но она значительно померкла.
— Миледи, мои поздравления по поводу вашей плодовитости! — сказал он Арианне с легким поклоном.
Когда Рейн известил брата о беременности жены, он почувствовал, что она заметно вздрогнула, теперь же она и вовсе высвободилась и отступила от него.
— Благодарю вас, милорд граф. Как видите, мой муж весьма доволен. Насколько мне кажется, он получит наконец то, чего жаждет более всего в жизни. Я тоже довольна, так как выполнила главную обязанность супруги.
— Так ты откликнешься на призыв? — спросил Хью, поворачиваясь к Рейну. — Или предпочитаешь выплатить Генриху отказное?
Если рыцарь не был расположен к военной службе или по какой-либо причине не мог выполнять ее, он обязан был выплатить сюзерену отказные деньги. Рейн подумал, что все его капиталы, включая те, которые должны были поступить в его казну в будущем, были вложены в строительство замка. Для него не было возможности откупиться от воинского призыва, призыва короля к вассалам вступить в новую войну под его знаменами.
— Я буду сражаться за короля, — сказал он и посмотрел на жену, но та не отрывала взгляда от его брата.
— Весьма вам сочувствую, миледи. — Хью покачал головой и усмехнулся. — Как грустно остаться одной, без заботливого супруга, в первые же месяцы после венчания. К сожалению, меня не будет рядом, чтобы утешить вас в вашем одиночестве. Ах, этот Честер! Светские обязанности, визиты приемы... такая скука!
— Обязанности бывают разные, милорд граф, — заметила Арианна и бросила на Рейна взгляд, которого тот не понял. — Милорд Рейн выполнит свой долг перед королем, и, признаться, я рада тому, что на сей раз не в Уэльсе матери будут оплакивать сыновей, павших от руки Черного Дракона.
***
Мандариново-рыжий рассвет пробился наконец и во двор замка. Перед воротами собралась группа вооруженных людей; несмотря на раннее время, они завтракали. Между ними сновала пара слуг, один из которых раздавал вчерашние лепешки, доставая их из объемистой корзины, а другой черпаком разливал из небольшого жбана эль. Подкрепляясь перед дальней дорогой, люди Рейна наперебой подставляли кожаные походные кружки и размачивали в них хлеб, чтобы сделать его помягче. Громадные куски один за другим исчезали во рту, аромат съестного смешивался с запахом конского пота, навоза, металла, кожи, создавая единый смешанный запах — запах возбуждения.
Арианна стояла у подножия лестницы, ведущей в главную залу, и следила за тем, как Талиазин прикрепляет металлический нагрудник лошади Рейна к луке седла. На оруженосце снова был золотой шлем, поблескивающий в лучах восходящего солнца. Могучее животное рыло копытами землю, время от времени принимаясь жевать край кожаной куртки Талиазина. Безукоризненно черную шкуру портило только лысое розово-серое пятно на крупе, где после жестокого ожога шерсть отказывалась нормально расти, даже когда рана зажила окончательно.
Рядом с Арианной, тяжело и шумно переступая с ноги на ногу, стоял сэр Одо. На этот раз здоровяк оставался в замке во главе отряда, который Рейн счел достаточным для охраны. Так они оба и стояли, пока в дверях не появился сам лорд Руддлан в тускло-черных латах.
Арианна смотрела, как муж спускается по лестнице, и вспоминала прошедшую ночь, когда он любил ее так отчаянно, словно заранее знал, что они расстаются навсегда. Он напугал ее этим, хотя отчаяние, пусть даже не столь явное, делило с ними ложе каждый раз, когда они занимались любовью, все две недели подготовки к походу. Они занимались любовью и в эту ночь, но так и не поговорили.
Рейн остановился перед ней и сэром Одо. В руке он держал печать, символ власти лорда. Арианна ожидала, что он передаст печать тому, кто считался его первым помощником и правой рукой, кто должен был заменить его на время отсутствия, но Рейн взял ее за запястье и поднял руку ладонью вверх, вложив в нее тяжелый рельефный кусок дерева с круглой ручкой.
— Все, что будет сделано леди Арианной Руддлан, будет сделано от моего имени, — сказал он громко и внятно, чтобы мог слышать каждый из собравшихся.
— Я буду служить вам верой и правдой, милорд, — ответила она, борясь со стеснением в горле.
Не смущаясь присутствием сэра Одо, не обращая внимания на любопытные взгляды, Рейн коснулся губ Арианны нежным мимолетным поцелуем.
Прошла целая вечность — и, казалось, несколько считанных секунд, — пока подводы с оружием и продовольствием одна за другой выползли за ворота. За ними последовали арбалетчики и другие вооруженные пехотинцы. Рыцари медлили, поскольку отправлялись в путь верхом и могли легко догнать более медлительную часть отряда. Однако и они, в конце концов, покинули замок. Остались только Рейн, его оруженосец и горстка сопровождающих.
Все остальные ожидали командира снаружи, за стенами Руддлана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162