Он был близко, очень близко... так близко, что можно было метко плюнуть ему на голову! Он стоял, повернувшись в профиль, так что солнце хорошо освещало резкие очертания его хищного носа и жесткие, угловатые скулы. Если бы в этот момент он запрокинул голову, то посмотрел бы Арианне прямо в лицо. Однако он и не думал смотреть по сторонам, погруженный в разговор с оруженосцем.
Несмотря на то, что Арианна была пленницей рыцаря, они практически не сталкивались. Единственная встреча лицом к лицу (за исключением той, в его шатре) произошла как раз накануне, когда Арианна шла в часовню, чтобы присутствовать на послеобеденной мессе. Она воспользовалась представившейся возможностью, чтобы показать, что о нем думает, выразив взглядом всю ненависть, которую испытывала к нему, а он... он посмотрел сквозь нее своими непроницаемыми серыми глазами.
Она представляла для него интерес только как заложница, за которую можно получить солидный выкуп. Арианна денно и нощно благодарила Бога за то, что рыцарь не питает к ней интереса, что он не хочет ее, что она будет возвращена отцу нетронутой. И все же... все же, по непонятной для нее причине, это ранило ее гордость. Десятки мужчин предлагали ей руку и сердце, соперничали за ее внимание, но ни один из них не казался достаточно хорош для нее. Почему же этот нормандский рыцарь (Рыцарь! Скажите на милость! Отродье жалкой шлюхи, без титула и земель!) едва удостаивает ее взгляда? И даже если он смотрит на нее, то так, словно она недостойна чистить ему сапоги!
Арианна отстранилась от подоконника, и тут ее взгляд упал на стоящий поблизости таз с мыльной водой. Пена уже осела, превратившись в неприятный серый налет на воде и стенках таза.
Не давая себе времени передумать, Арианна подхватила таз и выплеснула его содержимое в окно. Изначально она собиралась окатить рыцаря с ног до головы, но в последнюю секунду нервы у нее сдали. Вместо этого она нацелилась на его сапоги, но не попала даже на них. Впрочем, от воды, пролившейся в грязь с высоты второго этажа, грязные брызги полетели во все стороны, в том числе на сапоги.
Темноволосая голова резко повернулась из стороны в сторону, потом вверх. Арианна, трепеща, смотрела прямо на рыцаря. Потом она перевела простодушный взгляд на оруженосца, как бы только что заметив его.
— Ах ты, Боже мой! — воскликнула она, улыбаясь Талиазину, который тоже смотрел вверх с донельзя удивленным выражением лица. — Прости, пожалуйста! Я не знала, что ты стоишь под окном. Надеюсь, я тебя не забрызгала?
Оруженосец находился на некотором расстоянии от хозяина, поэтому фонтан грязных брызг совершенно его не коснулся. На его выразительном лице засияла обычная широкая улыбка.
— Ах, миледи, доброе-предоброе вам утро!
— И тебе доброе утро, Талиазин, — ответила Арианна, приложив старание, чтобы улыбнуться столь же ослепительно.
Она отвернулась и отошла от окна, весьма довольная собой. Теперь-то уж заносчивый нормандец поймет раз и навсегда: если она для него мало значит, то он для нее значит и того меньше!
Однако она очень пожалела о скоропалительном решений поставить черного рыцаря на место, когда через пару минут на лестнице зазвучали шаги. К великому облегчению Арианны, это оказался всего лишь Талиазин.
— Миледи, сэр Рейн требует, чтобы вы спустились во двор, — объявил он.
Должно быть, ему пришлось постараться, чтобы напустить на себя равнодушный вид: Арианна заметила в глубине его глаз отблеск предвкушения предстоящего спектакля. Очень ехидный отблеск.
Рот ее сразу пересох. Она кивнула, выпрямилась в струнку, высоко подняла голову и последовала за оруженосцем из комнаты. За дверью Талиазин препоручил ее двум стражам, тем самым умыв руки. Молчаливые крепыши доставили ее пред очи черного рыцаря.
Тот ожидал их у коновязи, врытой рядом со входом в здание. Арианна спустилась по лестнице с намеренной медлительностью и бесстрашно встретила холодный взгляд серых глаз.
— Ты хотел о чем-то поговорить со мной, нормандец?
— Вычисти! — бросил рыцарь, ставя ногу на нижнюю перекладину перил.
— Позови служанку! — отрезала Арианна, еще выше вздергивая подбородок.
— Ты их испачкала, девушка, ты их и вычистишь. — Тон его был невыразителен, глаза смотрели бесстрастно, словно задернутые изнутри невидимыми шторками. С таким видом невозможно было бы даже обсуждать погоду.
— Чтобы я чистила сапоги рыцарю-бастарду? — пропела Арианна, уничтожающе усмехаясь. — Да я скорее съем их! — Рыцарь оскалил зубы в усмешке, столь же оскорбительной.
— В таком случае пусть позовут повариху.
Что это значит? Неужели он осмелится, осмелится?.. Нет, невозможно! Конечно, нет!
— Ты этого не сделаешь!
— Пожалуй, ты права, — сказал он, пожимая плечами. — С какой стати мне вдруг лишаться отличной пары сапог? — Черты его лица мгновенно и пугающе обострились, взгляд принял ленивое, сонное... очень опасное выражение. — Вычисти их, девушка! Иначе тебе придется познакомиться с тем, как плашмя бьет по заднице рыцарский меч.
Арианна услышала, что оба ее стража разом захихикали. Рыцарь перевел на них свой сонный взгляд, и хихиканье тотчас прекратилось. Прачки перестали колотить вальками по мокрому белью, суетящиеся слуги прекратили перекликаться, и внезапная тишина, полная ожидания, пала на двор замка, как-то незаметно заполнившийся людьми. Затихли даже звуки, доносившиеся со скотного двора, даже охотничьи собаки не перелаивались больше. Арианна слушала тишину и думала о том, что вот-вот будет побита, как непослушный ребенок, на глазах у толпы зрителей. Здравый смысл протестовал, доказывал, что рыцарь не посмеет так поступить с ней, но она знала, что не найдет в себе мужества это проверить.
Он смотрел на ее рот, как бы в ожидании очередных возражений... как бы в нетерпении услышать их и приняться за дело. Арианна облизнула пересохшие губы.
— Да, но... но мне нечем почистить сапоги... Рука рыцаря метнулась вперед. Арианна отпрянула, решив, что он собирается ударить ее. Вместо этого он ухватился за подол ее платья и сильно дернул. Ткань разорвалась с громким треском, заставив Арианну отпрянуть снова. Еще пара хороших рывков — и большая полоса шелка осталась в горсти рыцаря. Он ткнул шелковой тряпкой в ее сторону.
— Теперь есть чем.
Под шелковым платьем на Арианне была надета нижняя юбка из плотной кисеи, а под ней — сорочка. Рыцарь не выставил ее перед слугами нагой или даже частично обнаженной, и щеки ее горели не от стыда, а от бешеного гнева. Она выхватила обрывок платья из протянутой руки... и вдруг, совершенно не к месту, чуть было не засмеялась. А она-то думала, что он считает ее недостойной даже чистить его сапоги! Выходит, она ошибалась.
Брызги грязи успели засохнуть, и счистить их было делом нетрудным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Несмотря на то, что Арианна была пленницей рыцаря, они практически не сталкивались. Единственная встреча лицом к лицу (за исключением той, в его шатре) произошла как раз накануне, когда Арианна шла в часовню, чтобы присутствовать на послеобеденной мессе. Она воспользовалась представившейся возможностью, чтобы показать, что о нем думает, выразив взглядом всю ненависть, которую испытывала к нему, а он... он посмотрел сквозь нее своими непроницаемыми серыми глазами.
Она представляла для него интерес только как заложница, за которую можно получить солидный выкуп. Арианна денно и нощно благодарила Бога за то, что рыцарь не питает к ней интереса, что он не хочет ее, что она будет возвращена отцу нетронутой. И все же... все же, по непонятной для нее причине, это ранило ее гордость. Десятки мужчин предлагали ей руку и сердце, соперничали за ее внимание, но ни один из них не казался достаточно хорош для нее. Почему же этот нормандский рыцарь (Рыцарь! Скажите на милость! Отродье жалкой шлюхи, без титула и земель!) едва удостаивает ее взгляда? И даже если он смотрит на нее, то так, словно она недостойна чистить ему сапоги!
Арианна отстранилась от подоконника, и тут ее взгляд упал на стоящий поблизости таз с мыльной водой. Пена уже осела, превратившись в неприятный серый налет на воде и стенках таза.
Не давая себе времени передумать, Арианна подхватила таз и выплеснула его содержимое в окно. Изначально она собиралась окатить рыцаря с ног до головы, но в последнюю секунду нервы у нее сдали. Вместо этого она нацелилась на его сапоги, но не попала даже на них. Впрочем, от воды, пролившейся в грязь с высоты второго этажа, грязные брызги полетели во все стороны, в том числе на сапоги.
Темноволосая голова резко повернулась из стороны в сторону, потом вверх. Арианна, трепеща, смотрела прямо на рыцаря. Потом она перевела простодушный взгляд на оруженосца, как бы только что заметив его.
— Ах ты, Боже мой! — воскликнула она, улыбаясь Талиазину, который тоже смотрел вверх с донельзя удивленным выражением лица. — Прости, пожалуйста! Я не знала, что ты стоишь под окном. Надеюсь, я тебя не забрызгала?
Оруженосец находился на некотором расстоянии от хозяина, поэтому фонтан грязных брызг совершенно его не коснулся. На его выразительном лице засияла обычная широкая улыбка.
— Ах, миледи, доброе-предоброе вам утро!
— И тебе доброе утро, Талиазин, — ответила Арианна, приложив старание, чтобы улыбнуться столь же ослепительно.
Она отвернулась и отошла от окна, весьма довольная собой. Теперь-то уж заносчивый нормандец поймет раз и навсегда: если она для него мало значит, то он для нее значит и того меньше!
Однако она очень пожалела о скоропалительном решений поставить черного рыцаря на место, когда через пару минут на лестнице зазвучали шаги. К великому облегчению Арианны, это оказался всего лишь Талиазин.
— Миледи, сэр Рейн требует, чтобы вы спустились во двор, — объявил он.
Должно быть, ему пришлось постараться, чтобы напустить на себя равнодушный вид: Арианна заметила в глубине его глаз отблеск предвкушения предстоящего спектакля. Очень ехидный отблеск.
Рот ее сразу пересох. Она кивнула, выпрямилась в струнку, высоко подняла голову и последовала за оруженосцем из комнаты. За дверью Талиазин препоручил ее двум стражам, тем самым умыв руки. Молчаливые крепыши доставили ее пред очи черного рыцаря.
Тот ожидал их у коновязи, врытой рядом со входом в здание. Арианна спустилась по лестнице с намеренной медлительностью и бесстрашно встретила холодный взгляд серых глаз.
— Ты хотел о чем-то поговорить со мной, нормандец?
— Вычисти! — бросил рыцарь, ставя ногу на нижнюю перекладину перил.
— Позови служанку! — отрезала Арианна, еще выше вздергивая подбородок.
— Ты их испачкала, девушка, ты их и вычистишь. — Тон его был невыразителен, глаза смотрели бесстрастно, словно задернутые изнутри невидимыми шторками. С таким видом невозможно было бы даже обсуждать погоду.
— Чтобы я чистила сапоги рыцарю-бастарду? — пропела Арианна, уничтожающе усмехаясь. — Да я скорее съем их! — Рыцарь оскалил зубы в усмешке, столь же оскорбительной.
— В таком случае пусть позовут повариху.
Что это значит? Неужели он осмелится, осмелится?.. Нет, невозможно! Конечно, нет!
— Ты этого не сделаешь!
— Пожалуй, ты права, — сказал он, пожимая плечами. — С какой стати мне вдруг лишаться отличной пары сапог? — Черты его лица мгновенно и пугающе обострились, взгляд принял ленивое, сонное... очень опасное выражение. — Вычисти их, девушка! Иначе тебе придется познакомиться с тем, как плашмя бьет по заднице рыцарский меч.
Арианна услышала, что оба ее стража разом захихикали. Рыцарь перевел на них свой сонный взгляд, и хихиканье тотчас прекратилось. Прачки перестали колотить вальками по мокрому белью, суетящиеся слуги прекратили перекликаться, и внезапная тишина, полная ожидания, пала на двор замка, как-то незаметно заполнившийся людьми. Затихли даже звуки, доносившиеся со скотного двора, даже охотничьи собаки не перелаивались больше. Арианна слушала тишину и думала о том, что вот-вот будет побита, как непослушный ребенок, на глазах у толпы зрителей. Здравый смысл протестовал, доказывал, что рыцарь не посмеет так поступить с ней, но она знала, что не найдет в себе мужества это проверить.
Он смотрел на ее рот, как бы в ожидании очередных возражений... как бы в нетерпении услышать их и приняться за дело. Арианна облизнула пересохшие губы.
— Да, но... но мне нечем почистить сапоги... Рука рыцаря метнулась вперед. Арианна отпрянула, решив, что он собирается ударить ее. Вместо этого он ухватился за подол ее платья и сильно дернул. Ткань разорвалась с громким треском, заставив Арианну отпрянуть снова. Еще пара хороших рывков — и большая полоса шелка осталась в горсти рыцаря. Он ткнул шелковой тряпкой в ее сторону.
— Теперь есть чем.
Под шелковым платьем на Арианне была надета нижняя юбка из плотной кисеи, а под ней — сорочка. Рыцарь не выставил ее перед слугами нагой или даже частично обнаженной, и щеки ее горели не от стыда, а от бешеного гнева. Она выхватила обрывок платья из протянутой руки... и вдруг, совершенно не к месту, чуть было не засмеялась. А она-то думала, что он считает ее недостойной даже чистить его сапоги! Выходит, она ошибалась.
Брызги грязи успели засохнуть, и счистить их было делом нетрудным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162