.. и оттого лицо стало неразличимым... а потом и вовсе растаяло, как туман... туман потянулся внутрь водоворота... и все исчезло.
— О нет!
Арианна напрягла пальцы, сжимающие края чаши, словно это могло вернуть растаявшее видение. Вода внутри была теперь неподвижной, безжизненной. Потом налетела волна головокружения, заставив пошатнуться и поспешно поставить сосуд на крышку сундука. Тошнота резким спазмом сдавила желудок, но почти сразу прошла.
Арианна потерла ладонями щеки и с удивлением поняла, что они стали мокрыми, хотя слезы продолжали струиться из глаз. Под веками покалывало и жгло, но на этот раз она отмахнулась от неприятных ощущений. Сильнее всего она сейчас чувствовала странную сладкую боль. Любовь... она даже не предполагала, что это за чувство... до тех пор, пока не испытала его в момент видения. Разумеется, она любила родителей и братьев, любила их искренне, но в этом чувстве не было такой яростной жадности, такого всепоглощающего неутолимого голода, которые переполняли ее, когда она думала о человеке из видения. Слабая улыбка промелькнула на губах.
«Мой золотой рыцарь...»
Арианна звонко засмеялась и обняла себя обеими руками, закружившись посредине спальни. Любовь! Ей все-таки суждено было испытать это чувство. Ее ожидали в будущем любовь и золотоволосый рыцарь...
И брак с человеком, волосы которого были цвета воронова крыла, а кремниево-серые глаза смотрели жестко, равнодушно. С человеком, который сказал: «Я бы предпочел получить замок без невесты».
Разочарование пронзило грудь, как внезапный удар меча. Несколько отчаянных секунд Арианна обдумывала возможность бегства, она даже повернулась к двери, готовая броситься прочь. Но точно так же, как зеленые глаза и темно-каштановые волосы, чувство долга было неотъемлемой ее чертой. Отец принял решение, и теперь ее достойное поведение было залогом будущего рода Гуинедд. Если брак по какой-либо причине не состоится, мирный договор потеряет силу. Это означает, что король Генрих волен будет в любой момент вновь вторгнуться в Уэльс. Кто знает, что будет ожидать его на этот раз, поражение или победа? Земля ее предков может оказаться во власти жадных нормандских завоевателей, ее народ будет порабощен. Если положить на одну чашу весов все это, а на другую — личное счастье, что перетянет?
И все же, все же... потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство любви, которое она испытала в объятиях золотоволосого рыцаря! Голос, который касался ее, как дуновение теплого летнего ветра! И слова, прекраснее которых не придумать: «Я люблю тебя...» Можно отказаться почти от всего ради одного-единственного момента вне времени, когда она бежала по склону холма навстречу протянутым рукам мужчины, которого любила.
Дверь распахнулась под громкий аккомпанемент скрипа кожаных петель. Строевым шагом вошла Эдит, неся ворох полотенец. За ней следовала пара слуг, сгибающихся под тяжестью громадного ушата с дымящейся водой. Пахнуло лимонной эссенцией.
— Ах, миледи, у нас столько дел, столько дел, что голова кругом! — воскликнула горничная. — Времечко-то бежит себе, никого не ждет. Всего-то час остался на то, чтобы приготовить вас к венчанию!
Арианна отвернулась, мигая как можно чаще, чтобы удержать слезы. Нельзя было уронить себя в глазах слуг, рыдая в голос, как последняя крестьянка. Она сделала вид, что пристально рассматривает что-то за окном. Двор замка уже начал заполняться ремесленниками и крестьянами, лавочниками и пастухами — жителями Руддлана и всего округа Телеингл, пришедшими поглазеть на то, как будет венчаться их новый господин.
Арианна заметила, что собравшиеся во дворе разделились на группы в зависимости от сословного, имущественного и территориального положения. Уэльсцы — овчары и пастухи, обитатели травянистых холмов — сгрудились в одном углу. В другом собрались в плотную толпу англичане, проживающие в городах и обрабатывающие плодородную землю. По закону все эти люди подпадали под власть лорда Руддлана, кто бы им ни оказался, и обязаны были выказывать ему покорность и преданность. Тем не менее, в стороне уэльсцев даже сам воздух казался плотнее, словно его накалили враждебность, недоверие и даже откровенная ненависть, легко читаемые на лицах людей.
Все это были люди небогатые, о чем ясно говорила их простая одежда: блеклые штаны из грубого очеса, рубахи из полотна или плохо выделанной шерсти. Неудивительно, что Арианна сразу заметила на фоне этой невзрачной толпы двух мужчин в ярких парчовых одеяниях. Они стояли чуть поодаль от остальных, в тени, отбрасываемой зданием пивоварни, и делали вид, что заняты разговором, но то и дело бегали глазами по сторонам и ни на минуту не выпускали рукояток мечей из рук. Один из них был высоким и тонким, как прут, с лицом, обожженным солнцем, и рыжеватыми волосами, подстрижен-ными на лбу коротко, как у проповедника. Другой был много старше — средних лет, с могучими плечами и такими здоровенными ляжками, что они напоминали небольшие бочонки для эля. Его длинные тускло-серые волосы свисали на плечи сосульками.
Арианна прекрасно знала обоих. Это были ее двоюродные братья Кайлид Дейфидд и Айвор Груфидд, кастеляны примыкающих к Руддлану округов Рос и Руфониог. Эти округа входили в состав земель, которые доставались Арианне в приданое. Ее двоюродные братья могли и впредь остаться кастелянами своих округов, но лишь при условии, что они выкажут преданность и поклянутся в верности ее будущему мужу, то есть если они признают его своим господином. «Значит, — подумала Арианна, — они прибыли сегодня в Руддлан не только на венчание, но и для того, чтобы объявить себя вассалами лорда Руддлана». Судя по тому, как напряженно и отстранение они держались, какие мрачные взгляды бросали в сторону англичан, можно было сразу сказать, что каждый предпочел бы остаться без кола и двора, чем стать вассалом нормандца.
В этот момент, как если бы она мысленно отдала им такой приказ, оба повернулись и подняли взгляд на окно. Арианна была уверена, что они ее прекрасно видят, но когда она помахала рукой в знак приветствия, ответного жеста не последовало ни от одного из мужчин. Зато она ощутила их неудержимую ярость, словно по двору пронесся и достиг окна невидимый огненный вихрь. Все эти люди как будто винили ее за то, что вынуждены были явиться в этот день в Руддлан, чтобы пасть на колени перед нормандским рыцарем.
Она бессильно опустила руку, едва удерживая новый поток слез. В груди давило и жгло, словно там неустанно поворачивался вертел. Она вдруг ощутила ужасающее одиночество.
— Миледи, ваша ванна готова.
Арианна собралась отвернуться от окна, но вдруг в глаза ей бросилось нечто странное. Частокол, неделю назад огораживавший арену и давно уже снятый, снова красовался неподалеку от замка, за воротами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— О нет!
Арианна напрягла пальцы, сжимающие края чаши, словно это могло вернуть растаявшее видение. Вода внутри была теперь неподвижной, безжизненной. Потом налетела волна головокружения, заставив пошатнуться и поспешно поставить сосуд на крышку сундука. Тошнота резким спазмом сдавила желудок, но почти сразу прошла.
Арианна потерла ладонями щеки и с удивлением поняла, что они стали мокрыми, хотя слезы продолжали струиться из глаз. Под веками покалывало и жгло, но на этот раз она отмахнулась от неприятных ощущений. Сильнее всего она сейчас чувствовала странную сладкую боль. Любовь... она даже не предполагала, что это за чувство... до тех пор, пока не испытала его в момент видения. Разумеется, она любила родителей и братьев, любила их искренне, но в этом чувстве не было такой яростной жадности, такого всепоглощающего неутолимого голода, которые переполняли ее, когда она думала о человеке из видения. Слабая улыбка промелькнула на губах.
«Мой золотой рыцарь...»
Арианна звонко засмеялась и обняла себя обеими руками, закружившись посредине спальни. Любовь! Ей все-таки суждено было испытать это чувство. Ее ожидали в будущем любовь и золотоволосый рыцарь...
И брак с человеком, волосы которого были цвета воронова крыла, а кремниево-серые глаза смотрели жестко, равнодушно. С человеком, который сказал: «Я бы предпочел получить замок без невесты».
Разочарование пронзило грудь, как внезапный удар меча. Несколько отчаянных секунд Арианна обдумывала возможность бегства, она даже повернулась к двери, готовая броситься прочь. Но точно так же, как зеленые глаза и темно-каштановые волосы, чувство долга было неотъемлемой ее чертой. Отец принял решение, и теперь ее достойное поведение было залогом будущего рода Гуинедд. Если брак по какой-либо причине не состоится, мирный договор потеряет силу. Это означает, что король Генрих волен будет в любой момент вновь вторгнуться в Уэльс. Кто знает, что будет ожидать его на этот раз, поражение или победа? Земля ее предков может оказаться во власти жадных нормандских завоевателей, ее народ будет порабощен. Если положить на одну чашу весов все это, а на другую — личное счастье, что перетянет?
И все же, все же... потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство любви, которое она испытала в объятиях золотоволосого рыцаря! Голос, который касался ее, как дуновение теплого летнего ветра! И слова, прекраснее которых не придумать: «Я люблю тебя...» Можно отказаться почти от всего ради одного-единственного момента вне времени, когда она бежала по склону холма навстречу протянутым рукам мужчины, которого любила.
Дверь распахнулась под громкий аккомпанемент скрипа кожаных петель. Строевым шагом вошла Эдит, неся ворох полотенец. За ней следовала пара слуг, сгибающихся под тяжестью громадного ушата с дымящейся водой. Пахнуло лимонной эссенцией.
— Ах, миледи, у нас столько дел, столько дел, что голова кругом! — воскликнула горничная. — Времечко-то бежит себе, никого не ждет. Всего-то час остался на то, чтобы приготовить вас к венчанию!
Арианна отвернулась, мигая как можно чаще, чтобы удержать слезы. Нельзя было уронить себя в глазах слуг, рыдая в голос, как последняя крестьянка. Она сделала вид, что пристально рассматривает что-то за окном. Двор замка уже начал заполняться ремесленниками и крестьянами, лавочниками и пастухами — жителями Руддлана и всего округа Телеингл, пришедшими поглазеть на то, как будет венчаться их новый господин.
Арианна заметила, что собравшиеся во дворе разделились на группы в зависимости от сословного, имущественного и территориального положения. Уэльсцы — овчары и пастухи, обитатели травянистых холмов — сгрудились в одном углу. В другом собрались в плотную толпу англичане, проживающие в городах и обрабатывающие плодородную землю. По закону все эти люди подпадали под власть лорда Руддлана, кто бы им ни оказался, и обязаны были выказывать ему покорность и преданность. Тем не менее, в стороне уэльсцев даже сам воздух казался плотнее, словно его накалили враждебность, недоверие и даже откровенная ненависть, легко читаемые на лицах людей.
Все это были люди небогатые, о чем ясно говорила их простая одежда: блеклые штаны из грубого очеса, рубахи из полотна или плохо выделанной шерсти. Неудивительно, что Арианна сразу заметила на фоне этой невзрачной толпы двух мужчин в ярких парчовых одеяниях. Они стояли чуть поодаль от остальных, в тени, отбрасываемой зданием пивоварни, и делали вид, что заняты разговором, но то и дело бегали глазами по сторонам и ни на минуту не выпускали рукояток мечей из рук. Один из них был высоким и тонким, как прут, с лицом, обожженным солнцем, и рыжеватыми волосами, подстрижен-ными на лбу коротко, как у проповедника. Другой был много старше — средних лет, с могучими плечами и такими здоровенными ляжками, что они напоминали небольшие бочонки для эля. Его длинные тускло-серые волосы свисали на плечи сосульками.
Арианна прекрасно знала обоих. Это были ее двоюродные братья Кайлид Дейфидд и Айвор Груфидд, кастеляны примыкающих к Руддлану округов Рос и Руфониог. Эти округа входили в состав земель, которые доставались Арианне в приданое. Ее двоюродные братья могли и впредь остаться кастелянами своих округов, но лишь при условии, что они выкажут преданность и поклянутся в верности ее будущему мужу, то есть если они признают его своим господином. «Значит, — подумала Арианна, — они прибыли сегодня в Руддлан не только на венчание, но и для того, чтобы объявить себя вассалами лорда Руддлана». Судя по тому, как напряженно и отстранение они держались, какие мрачные взгляды бросали в сторону англичан, можно было сразу сказать, что каждый предпочел бы остаться без кола и двора, чем стать вассалом нормандца.
В этот момент, как если бы она мысленно отдала им такой приказ, оба повернулись и подняли взгляд на окно. Арианна была уверена, что они ее прекрасно видят, но когда она помахала рукой в знак приветствия, ответного жеста не последовало ни от одного из мужчин. Зато она ощутила их неудержимую ярость, словно по двору пронесся и достиг окна невидимый огненный вихрь. Все эти люди как будто винили ее за то, что вынуждены были явиться в этот день в Руддлан, чтобы пасть на колени перед нормандским рыцарем.
Она бессильно опустила руку, едва удерживая новый поток слез. В груди давило и жгло, словно там неустанно поворачивался вертел. Она вдруг ощутила ужасающее одиночество.
— Миледи, ваша ванна готова.
Арианна собралась отвернуться от окна, но вдруг в глаза ей бросилось нечто странное. Частокол, неделю назад огораживавший арену и давно уже снятый, снова красовался неподалеку от замка, за воротами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162