Оловянное корыто с жутким грохотом ударилось об пол.
Перепуганная Карлотта вскочила и повернулась, в ярости готовая прибить Жозефу. Но гневные проклятья так и не слетели у нее с языка, потому что от резкого движения ребенок скатился с ее колен прямо на край ведра с кипящей водой и исчез там.
Из уст Карлотты вырвался совершенно нечеловеческий крик. Трясясь от охватившего ее столбняка, смешанного с ужасом, она, не обращая ни малейшего внимания на боль в руках, шарила в кипящей воде в поисках ребенка. Но прошла долгая, показавшаяся вечностью секунда, прежде чем она вытащила его. Маленький комочек пурпурно-красного цвета.
Раздались голоса, и со всех сторон зазвучали шаги. Жозефа лежала и стонала, она была немного оглушена своим падением и слишком напугана, чтобы встать.
– Какого черта! – Морган ворвался в комнату и увидел рыдающую Карлотту на коленях. От слабо дрожащего тельца младенца все еще поднимались струйки пара.
Карлотта повернулась с трясущимися губами, ее лицо исказила гримаса, когда она подняла на него огромные, наполненные ужасом глаза и подняла руки, уже покрасневшие и совершенно обваренные.
– О Гарри! Этого не может быть.
Он бросился к ней, чтобы взять ребенка на руки, и тут понял, в чем дело. В ужасе он смотрел, как грудь малыша приподнялась, опустилась и осталась неподвижной.
Еще минуту Морган стоял на коленях, не сводя глаз с тела младенца. Потом медленно, словно автомат, повернулся.
– Он умер, и это ты убила его. Ты убила моего сына.
Она уже видела в его глазах такой огонь, но только слабо приподняла изуродованную руку, на которой ярко горела буква «О».
– Если это утешит тебя, то, прошу тебя, убей меня, -проговорила Карлотта. Она не пошевелилась, когда его руки потянулись к ее горлу, а в глазах заполыхало адское пламя.
– Прежде чем ты убьешь меня, я скажу тебе… – Она уронила руки и склонила голову. – Я избавлю тебя от ненужной боли.
С напряженным, покрасневшим лицом Морган склонился над ней.
– Что ты хочешь сказать? Что? Ты разрушила все, за что я боролся и для чего жил, – взревел он.
Слезы струились по ее щекам, когда Карлотта подняла глаза.
– Можешь делать что хочешь, но запомни то, что я скажу. Я любила тебя так сильно, что… я родила тебе наследника, но он был моим ребенком, а не твоим.
Со своего места Жозефе было видно, как адмирал замер на месте и нахмурил лоб.
– Не мой? Во… но эликсир?
– Это была выдумка, – простонала Карлотта, – я придумала это, потому что любила тебя и хотела, чтобы ты был счастлив.
– Но кто же отец ребенка? – Он почувствовал, как в голове у него застучали огромные барабаны. Может, Карлотта лжет, пытаясь спасти свою жизнь?
– Раз он не твой, то какая разница?
– О Боже! Боже, помоги мне! – Генри Морган, шатаясь как слепой, поднялся на ноги. Он понял, догадался, что Карлотта не лжет. Генри Морган из Лланримни может завоевать себе целый мир, но это все, что он может. Он повернулся и вышел.
В своей спальне сидела Мэри Элизабет и плакала от бессильной ярости; за два последних дня ее дом разгромили так, словно сюда ворвались испанцы Мануэля Риверо Пардала. Пусть Гарри до самого Страшного суда будет утверждать, что ему нужно было пригласить к себе домой всех этих французов, голландцев и англичан, но она никогда не простит ему. Никогда!
Она вздрагивала каждый раз при воспоминании о том, как капитан Димангл в неожиданном припадке ярости швырнул одну из ее самых дорогих тарелок в голову капитана Морриса, а потом кидался кусками бифштекса в ее прекрасные желтые вышитые гардины. Капитан Рикс и его кровный брат Добранс напились и затеяли поножовщину в гостиной, и не только поранили друг друга до крови, но и разнесли вдребезги ее мебель, поломали подсвечники и все разгромили.
До нее снова донесся звук падающей мебели и ор хриплых, пьяных голосов. С бьющимся сердцем Мэри Элизабет узнала громкий хохот своего мужа, a потом раздался щелчок взведенного курка, от которого ее охватил панический ужас. Снова зазвучал смех и проклятья на французском.
А что касается Гарри, если он намерен и дальше себя так вести, то она взмолилась, чтобы он снова взял к себе эту рыжеволосую шлюху из Порт-Ройяла. Ей доставило мало удовольствия известие о том, что ее выродок умер, -слишком много муки и разочарования было во взгляде Гарри.
Дикие визги из комнат служанок говорили о том, что кто-то из дружков Гарри пытался брать на абордаж не только вражеские суда.
В дверях появился какой-то неизвестный ей капитан; тяжело дыша и изрыгая проклятья, он имел глупость ввалиться в ее спальню.
– Ты, собака! Убирайся, грязная свинья! – Схватив подсвечник, она бросилась вперед и нанесла ему такой свирепый удар по голове, что он охнул, застыл на месте и с грохотом рухнул обратно в коридор.
С развевающимися юбками Мэри Элизабет бросилась в комнаты и обнаружила, что ее гостиная пуста, но выглядит так, словно по ней пронесся ураган. Из кладовой доносились голоса, но, поскольку служанки разбежались, она не могла узнать, что там случилось.
Скорее всего, они отправились за новой порцией ликера. Чума побери этих собак, которые хлещут ее дорогие отборные вина и бренди! Чем больше она думала об этом, тем большая ярость ее охватывала, поэтому она снова схватила подсвечник и отправилась в кладовую.
Конечно. Они были там, но не только в чулане с винами. Свет факела освещал четверых или пятерых полуголых пиратов, которые прихлебывали вино из бутылок с отбитыми горлышками и слонялись по кладовой.
– Клянусь Богом! – Мэри Элизабет тоже умела постоять за себя. – Если вы не вернетесь обратно в дом и не поставите мою мебель на место, то я вам всем прочищу мозги, пьяные бандиты! И я заставлю вас заплатить за все, что вы разбили!
Они в недоумении и изумлении тупо уставились на нее, а потом исчезли из виду.
На следующее утро Морган получил свежее донесение из Испанского города и принялся вытаскивать своих гостей из кроватей.
– Вставайте, упившиеся мерзавцы, мне нужно кое-что вам показать!
В голосе адмирала было нечто, что заставило их продрать глаза и вывалиться на террасу с опухшими, покрытыми щетиной лицами; зевая и ругаясь, они сгрудились вокруг Моргана, восседающего с видом китайского божка.
– Хотите взглянуть, о чем говорится в этой комиссии?
– Черт тебя побери, Гарри, – прорычал Добранс, – ты же знаешь, что половина из нас ни одного слова прочесть не может.
Адмирал медленно и любовно помахал перед ним огромным листом бумаги, а потом подозвал Барра и приказал:
– Прочти вслух, а ты, Трибитор, переведи своим французским друзьям.
«Ямайка.
Сэр Томас Модифорд, баронет, генерал-губернатор острова его величества Ямайка, Командующий всеми вооруженными силами его величества на вышеназванном острове и на присоединенных к нему островах, вице-адмирал его королевского высочества Джеймса, герцога Йоркского, в Американских морях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Перепуганная Карлотта вскочила и повернулась, в ярости готовая прибить Жозефу. Но гневные проклятья так и не слетели у нее с языка, потому что от резкого движения ребенок скатился с ее колен прямо на край ведра с кипящей водой и исчез там.
Из уст Карлотты вырвался совершенно нечеловеческий крик. Трясясь от охватившего ее столбняка, смешанного с ужасом, она, не обращая ни малейшего внимания на боль в руках, шарила в кипящей воде в поисках ребенка. Но прошла долгая, показавшаяся вечностью секунда, прежде чем она вытащила его. Маленький комочек пурпурно-красного цвета.
Раздались голоса, и со всех сторон зазвучали шаги. Жозефа лежала и стонала, она была немного оглушена своим падением и слишком напугана, чтобы встать.
– Какого черта! – Морган ворвался в комнату и увидел рыдающую Карлотту на коленях. От слабо дрожащего тельца младенца все еще поднимались струйки пара.
Карлотта повернулась с трясущимися губами, ее лицо исказила гримаса, когда она подняла на него огромные, наполненные ужасом глаза и подняла руки, уже покрасневшие и совершенно обваренные.
– О Гарри! Этого не может быть.
Он бросился к ней, чтобы взять ребенка на руки, и тут понял, в чем дело. В ужасе он смотрел, как грудь малыша приподнялась, опустилась и осталась неподвижной.
Еще минуту Морган стоял на коленях, не сводя глаз с тела младенца. Потом медленно, словно автомат, повернулся.
– Он умер, и это ты убила его. Ты убила моего сына.
Она уже видела в его глазах такой огонь, но только слабо приподняла изуродованную руку, на которой ярко горела буква «О».
– Если это утешит тебя, то, прошу тебя, убей меня, -проговорила Карлотта. Она не пошевелилась, когда его руки потянулись к ее горлу, а в глазах заполыхало адское пламя.
– Прежде чем ты убьешь меня, я скажу тебе… – Она уронила руки и склонила голову. – Я избавлю тебя от ненужной боли.
С напряженным, покрасневшим лицом Морган склонился над ней.
– Что ты хочешь сказать? Что? Ты разрушила все, за что я боролся и для чего жил, – взревел он.
Слезы струились по ее щекам, когда Карлотта подняла глаза.
– Можешь делать что хочешь, но запомни то, что я скажу. Я любила тебя так сильно, что… я родила тебе наследника, но он был моим ребенком, а не твоим.
Со своего места Жозефе было видно, как адмирал замер на месте и нахмурил лоб.
– Не мой? Во… но эликсир?
– Это была выдумка, – простонала Карлотта, – я придумала это, потому что любила тебя и хотела, чтобы ты был счастлив.
– Но кто же отец ребенка? – Он почувствовал, как в голове у него застучали огромные барабаны. Может, Карлотта лжет, пытаясь спасти свою жизнь?
– Раз он не твой, то какая разница?
– О Боже! Боже, помоги мне! – Генри Морган, шатаясь как слепой, поднялся на ноги. Он понял, догадался, что Карлотта не лжет. Генри Морган из Лланримни может завоевать себе целый мир, но это все, что он может. Он повернулся и вышел.
В своей спальне сидела Мэри Элизабет и плакала от бессильной ярости; за два последних дня ее дом разгромили так, словно сюда ворвались испанцы Мануэля Риверо Пардала. Пусть Гарри до самого Страшного суда будет утверждать, что ему нужно было пригласить к себе домой всех этих французов, голландцев и англичан, но она никогда не простит ему. Никогда!
Она вздрагивала каждый раз при воспоминании о том, как капитан Димангл в неожиданном припадке ярости швырнул одну из ее самых дорогих тарелок в голову капитана Морриса, а потом кидался кусками бифштекса в ее прекрасные желтые вышитые гардины. Капитан Рикс и его кровный брат Добранс напились и затеяли поножовщину в гостиной, и не только поранили друг друга до крови, но и разнесли вдребезги ее мебель, поломали подсвечники и все разгромили.
До нее снова донесся звук падающей мебели и ор хриплых, пьяных голосов. С бьющимся сердцем Мэри Элизабет узнала громкий хохот своего мужа, a потом раздался щелчок взведенного курка, от которого ее охватил панический ужас. Снова зазвучал смех и проклятья на французском.
А что касается Гарри, если он намерен и дальше себя так вести, то она взмолилась, чтобы он снова взял к себе эту рыжеволосую шлюху из Порт-Ройяла. Ей доставило мало удовольствия известие о том, что ее выродок умер, -слишком много муки и разочарования было во взгляде Гарри.
Дикие визги из комнат служанок говорили о том, что кто-то из дружков Гарри пытался брать на абордаж не только вражеские суда.
В дверях появился какой-то неизвестный ей капитан; тяжело дыша и изрыгая проклятья, он имел глупость ввалиться в ее спальню.
– Ты, собака! Убирайся, грязная свинья! – Схватив подсвечник, она бросилась вперед и нанесла ему такой свирепый удар по голове, что он охнул, застыл на месте и с грохотом рухнул обратно в коридор.
С развевающимися юбками Мэри Элизабет бросилась в комнаты и обнаружила, что ее гостиная пуста, но выглядит так, словно по ней пронесся ураган. Из кладовой доносились голоса, но, поскольку служанки разбежались, она не могла узнать, что там случилось.
Скорее всего, они отправились за новой порцией ликера. Чума побери этих собак, которые хлещут ее дорогие отборные вина и бренди! Чем больше она думала об этом, тем большая ярость ее охватывала, поэтому она снова схватила подсвечник и отправилась в кладовую.
Конечно. Они были там, но не только в чулане с винами. Свет факела освещал четверых или пятерых полуголых пиратов, которые прихлебывали вино из бутылок с отбитыми горлышками и слонялись по кладовой.
– Клянусь Богом! – Мэри Элизабет тоже умела постоять за себя. – Если вы не вернетесь обратно в дом и не поставите мою мебель на место, то я вам всем прочищу мозги, пьяные бандиты! И я заставлю вас заплатить за все, что вы разбили!
Они в недоумении и изумлении тупо уставились на нее, а потом исчезли из виду.
На следующее утро Морган получил свежее донесение из Испанского города и принялся вытаскивать своих гостей из кроватей.
– Вставайте, упившиеся мерзавцы, мне нужно кое-что вам показать!
В голосе адмирала было нечто, что заставило их продрать глаза и вывалиться на террасу с опухшими, покрытыми щетиной лицами; зевая и ругаясь, они сгрудились вокруг Моргана, восседающего с видом китайского божка.
– Хотите взглянуть, о чем говорится в этой комиссии?
– Черт тебя побери, Гарри, – прорычал Добранс, – ты же знаешь, что половина из нас ни одного слова прочесть не может.
Адмирал медленно и любовно помахал перед ним огромным листом бумаги, а потом подозвал Барра и приказал:
– Прочти вслух, а ты, Трибитор, переведи своим французским друзьям.
«Ямайка.
Сэр Томас Модифорд, баронет, генерал-губернатор острова его величества Ямайка, Командующий всеми вооруженными силами его величества на вышеназванном острове и на присоединенных к нему островах, вице-адмирал его королевского высочества Джеймса, герцога Йоркского, в Американских морях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142