Моргану стоило больших трудов уговорить Армитеджа остаться в роли врача, помощника и шпиона за губернатором. Пока Мэнсфилд и Морган успешно сражались с испанцами на Олд-Провиденсе и в местечке под названием Пуэрто-дель-Принсипе, Армитедж свирепо ругался по поводу не доставшейся ему части добычи – несмотря на то, что ему очень хорошо заплатили, чтобы он остался на Ямайке.
Миссис Морган взяла апельсин из деревянной миски у кровати, очистила его и дала кусочек миленькой черно-белой обезьянке, которая была привязана к ножке кровати.
– Доброе утро, доктор, мне уже лучше.
– С первого взгляда видно, что лихорадка спала, – уверил ее виргинец.
– Да, слава Богу, вы были правы, это не холера. А как обстоят дела с холерой в Порт-Ройяле?
Загорелое лицо врача потемнело.
– Слишком хорошо, мадам. От жуткой желтой лихорадки люди умирают каждую минуту. Почти все корабли вышли в море, а население города бежало в холмы.
Армитедж задумчиво потер подбородок.
– Никак не могу понять, почему это заболевание так часто бывает в здешних краях. Я собираюсь заняться этим. Должно быть какое-нибудь объяснение. А теперь давайте примем лекарство.
– Это обязательно? – поморщилась Мэри Элизабет. – Это жуткая, горькая гадость.
– Возможно, – улыбнулся виргинец, размешивая порошок хины в канарском вине.
– Я отказываюсь, – жалобно заявила Мэри Элизабет, – глотать эту дрянь,
Армитедж пожал плечами и доставил письменные принадлежности.
– Тогда я не буду писать ваше письмо.
Конечно, она уступила.
– Адмирал Мэнсфилд все еще здесь?
– Нет. Он поссорился с сэром Томасом и отплыл на Тортугу.
– А… а… Гарри все еще занят приготовлениями? – Ее руки с голубоватыми жилками судорожно сжали одеяло.
– Да. Ямайка никогда еще не выставляла таких храбрых матросов, но их мало, слишком мало. Гарри полдня проводит в арсенале, а вторую на рынке рабочей силы и у матросских контор.
Мэри Элизабет опустила взгляд и поджала губы.
– А что он делает по ночам?
– Он проводит очень много времени в компании сэра Томаса и членов совета, – вывернулся врач.
– Он не ходит в разные притоны?
Армитедж знал, что лучше сказать немного правды, чтобы сделать ложь более достоверной.
– Иногда, когда ему нужно набрать матросов для своих судов.
– Ах да. Конечно. – Мэри Элизабет откинулась на подушки и велела мальчику-рабу быстрее обмахивать веером ее потную шею, плечи и грудь.
– Мне хотелось бы, чтобы Гарри навестил меня, -пожаловалась она. – Я боюсь, что он там заразится холерой.
– Но, мадам, – напомнил виргинец, – на прошлой неделе он просидел здесь целых три дня и скакал сюда по самой жаре. На самом деле, когда я уезжал из Порт-Ройяла, он строго-настрого приказывал мне расспросить, что вам нужно и что в его власти для вас сделать.
– Правда? Он правда спрашивал? – Молодая женщина расцвела. – Скажи ему, что я хочу, чтобы он купил новую плантацию в колонии Сент-Мэри. – И в ее голосе прозвучала такая искренность, что Армитеджу стало жаль ее, – Скажи ему, что я назову эту землю Пенкарн, как его родину. Скажи ему, что там превосходная плодородная земля, которая прекрасно подходит для выращивания сахарного тростника. – Она перевела на врача взгляд пожелтевших от лихорадки глаз. – И еще вы должны мне помочь, доктор Дэвид; уговорите его не покупать больше скота. Эти новые черные коровы, которых хочет ввозить Гарри, не приживутся. Я знаю. На Барбадосе они совершенно не прижились, их там заели мухи, а здесь мухи гораздо злее. – Она продолжила, кивая головой: – Сахар дает самую большую прибыль. Вы будете моим союзником?
– Да, конечно, мадам, а как же письмо? – Виргинец придвинул стул, разложил переносной столик и вытащил бумагу.
– Я напишу письмо моей сестре Джоанне Арчбольд. – Мэри Элизабет тихо вздохнула. – Подумать только! Шесть месяцев замужем – и уже ждет ребенка.
Он почувствовал, как она страдает, и мягко накрыл своей рукой ее руку. Миссис Морган простонала:
– Скажите мне ради Бога, неужели нет лекарства, средства, ничего, доступного медицине, что помогло бы мне зачать для Гарри ребенка, которого он так жаждет?
Глубоко тронутый, Дэвид Армитедж печально улыбнулся.
– Эта сфера, мадам, все еще в руках Божьих. Тем не менее вы не должны терять надежды. У себя дома, в Виргинии, я знавал семью, у которой десять лет не было детей, а потом Господь даровал им троих прекрасных, крепких детей за следующие десять лет.
Мэри Элизабет хотела было высказать горькое предположение, что в колонии просто появился новый сосед, но передумала и в сотый раз протерла мокрым полотенцем горящее сухое лицо.
– «Моя дорогая Джоанна, – начала она диктовать, откинувшись на подушки. – Хочу сообщить тебе, что благодаря искусству доктора Армитеджа я уже вступила на путь выздоровления. Моя болезнь выражалась в лихорадке и тошноте, но, слава Богу, это не холера, от которой люди желтеют и большей частью умирают».
Перо врача тихо поскрипывало по бумаге. Большей частью? Девять из десяти будет ближе к истине.
– «Сейчас, дорогая сестрица, ты уже знаешь, как храбро сражался мой Гарри против испанцев в городе на Кубе под названием Порто-Пинсе».
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
Она сделала легкую гримаску.
– Надеюсь, что ученый доктор Армитедж, который это записывает, знает, как пишется название этого проклятого места, потому что я не могу его написать.
– Да и досточтимый доктор тоже не может! – расхохотался врач.
– «Гарри подробно описал мне, как в Святой четверг он повел своих людей, французов и англичан, всего их было около семи сотен, на сушу и в яростной схватке они полностью одолели мэра этого… этого…»
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
– «И матросы моего дорогого Гарри показали себя такими проворными и храбрыми бойцами, что в результате сражения, длившегося почти четыре склянки, их мэр был убит. А неприятель бежал в леса. Как обычно, он приказал запереть местных жителей в церквах, пока самые зажиточные не согласятся внести выкуп».
При слове «согласятся» Армитедж хихикнул; вот уж подходящее слово для разбоя и пыток по отношению к местному духовенству и богатым купцам.
Рука Мэри Элизабет потянулась к скорлупе кокосового ореха, которую раб немедленно поднес к ее губам, чтобы она могла отпить прохладного молока.
– «Исчадья ада, испанцы, собрали против него войска, но Гарри узнал об этом и немедленно перенес всю добычу на корабли в бухте Санта-Мария. Как сказал Гарри, добыча оказалась не такой богатой, как он ожидал, но все же его доли хватит, чтобы заплатить наши долги и купить еще пять сотен акров сахарных плантаций.
Гарри щедр, как обычно. Он подарил мне много превосходных шалей, гребней с драгоценными камнями, колец и других безделушек. Я надеюсь, ты уже получила отрез шитой золотом ткани, которую я передала тебе на прошлой неделе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Миссис Морган взяла апельсин из деревянной миски у кровати, очистила его и дала кусочек миленькой черно-белой обезьянке, которая была привязана к ножке кровати.
– Доброе утро, доктор, мне уже лучше.
– С первого взгляда видно, что лихорадка спала, – уверил ее виргинец.
– Да, слава Богу, вы были правы, это не холера. А как обстоят дела с холерой в Порт-Ройяле?
Загорелое лицо врача потемнело.
– Слишком хорошо, мадам. От жуткой желтой лихорадки люди умирают каждую минуту. Почти все корабли вышли в море, а население города бежало в холмы.
Армитедж задумчиво потер подбородок.
– Никак не могу понять, почему это заболевание так часто бывает в здешних краях. Я собираюсь заняться этим. Должно быть какое-нибудь объяснение. А теперь давайте примем лекарство.
– Это обязательно? – поморщилась Мэри Элизабет. – Это жуткая, горькая гадость.
– Возможно, – улыбнулся виргинец, размешивая порошок хины в канарском вине.
– Я отказываюсь, – жалобно заявила Мэри Элизабет, – глотать эту дрянь,
Армитедж пожал плечами и доставил письменные принадлежности.
– Тогда я не буду писать ваше письмо.
Конечно, она уступила.
– Адмирал Мэнсфилд все еще здесь?
– Нет. Он поссорился с сэром Томасом и отплыл на Тортугу.
– А… а… Гарри все еще занят приготовлениями? – Ее руки с голубоватыми жилками судорожно сжали одеяло.
– Да. Ямайка никогда еще не выставляла таких храбрых матросов, но их мало, слишком мало. Гарри полдня проводит в арсенале, а вторую на рынке рабочей силы и у матросских контор.
Мэри Элизабет опустила взгляд и поджала губы.
– А что он делает по ночам?
– Он проводит очень много времени в компании сэра Томаса и членов совета, – вывернулся врач.
– Он не ходит в разные притоны?
Армитедж знал, что лучше сказать немного правды, чтобы сделать ложь более достоверной.
– Иногда, когда ему нужно набрать матросов для своих судов.
– Ах да. Конечно. – Мэри Элизабет откинулась на подушки и велела мальчику-рабу быстрее обмахивать веером ее потную шею, плечи и грудь.
– Мне хотелось бы, чтобы Гарри навестил меня, -пожаловалась она. – Я боюсь, что он там заразится холерой.
– Но, мадам, – напомнил виргинец, – на прошлой неделе он просидел здесь целых три дня и скакал сюда по самой жаре. На самом деле, когда я уезжал из Порт-Ройяла, он строго-настрого приказывал мне расспросить, что вам нужно и что в его власти для вас сделать.
– Правда? Он правда спрашивал? – Молодая женщина расцвела. – Скажи ему, что я хочу, чтобы он купил новую плантацию в колонии Сент-Мэри. – И в ее голосе прозвучала такая искренность, что Армитеджу стало жаль ее, – Скажи ему, что я назову эту землю Пенкарн, как его родину. Скажи ему, что там превосходная плодородная земля, которая прекрасно подходит для выращивания сахарного тростника. – Она перевела на врача взгляд пожелтевших от лихорадки глаз. – И еще вы должны мне помочь, доктор Дэвид; уговорите его не покупать больше скота. Эти новые черные коровы, которых хочет ввозить Гарри, не приживутся. Я знаю. На Барбадосе они совершенно не прижились, их там заели мухи, а здесь мухи гораздо злее. – Она продолжила, кивая головой: – Сахар дает самую большую прибыль. Вы будете моим союзником?
– Да, конечно, мадам, а как же письмо? – Виргинец придвинул стул, разложил переносной столик и вытащил бумагу.
– Я напишу письмо моей сестре Джоанне Арчбольд. – Мэри Элизабет тихо вздохнула. – Подумать только! Шесть месяцев замужем – и уже ждет ребенка.
Он почувствовал, как она страдает, и мягко накрыл своей рукой ее руку. Миссис Морган простонала:
– Скажите мне ради Бога, неужели нет лекарства, средства, ничего, доступного медицине, что помогло бы мне зачать для Гарри ребенка, которого он так жаждет?
Глубоко тронутый, Дэвид Армитедж печально улыбнулся.
– Эта сфера, мадам, все еще в руках Божьих. Тем не менее вы не должны терять надежды. У себя дома, в Виргинии, я знавал семью, у которой десять лет не было детей, а потом Господь даровал им троих прекрасных, крепких детей за следующие десять лет.
Мэри Элизабет хотела было высказать горькое предположение, что в колонии просто появился новый сосед, но передумала и в сотый раз протерла мокрым полотенцем горящее сухое лицо.
– «Моя дорогая Джоанна, – начала она диктовать, откинувшись на подушки. – Хочу сообщить тебе, что благодаря искусству доктора Армитеджа я уже вступила на путь выздоровления. Моя болезнь выражалась в лихорадке и тошноте, но, слава Богу, это не холера, от которой люди желтеют и большей частью умирают».
Перо врача тихо поскрипывало по бумаге. Большей частью? Девять из десяти будет ближе к истине.
– «Сейчас, дорогая сестрица, ты уже знаешь, как храбро сражался мой Гарри против испанцев в городе на Кубе под названием Порто-Пинсе».
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
Она сделала легкую гримаску.
– Надеюсь, что ученый доктор Армитедж, который это записывает, знает, как пишется название этого проклятого места, потому что я не могу его написать.
– Да и досточтимый доктор тоже не может! – расхохотался врач.
– «Гарри подробно описал мне, как в Святой четверг он повел своих людей, французов и англичан, всего их было около семи сотен, на сушу и в яростной схватке они полностью одолели мэра этого… этого…»
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
– «И матросы моего дорогого Гарри показали себя такими проворными и храбрыми бойцами, что в результате сражения, длившегося почти четыре склянки, их мэр был убит. А неприятель бежал в леса. Как обычно, он приказал запереть местных жителей в церквах, пока самые зажиточные не согласятся внести выкуп».
При слове «согласятся» Армитедж хихикнул; вот уж подходящее слово для разбоя и пыток по отношению к местному духовенству и богатым купцам.
Рука Мэри Элизабет потянулась к скорлупе кокосового ореха, которую раб немедленно поднес к ее губам, чтобы она могла отпить прохладного молока.
– «Исчадья ада, испанцы, собрали против него войска, но Гарри узнал об этом и немедленно перенес всю добычу на корабли в бухте Санта-Мария. Как сказал Гарри, добыча оказалась не такой богатой, как он ожидал, но все же его доли хватит, чтобы заплатить наши долги и купить еще пять сотен акров сахарных плантаций.
Гарри щедр, как обычно. Он подарил мне много превосходных шалей, гребней с драгоценными камнями, колец и других безделушек. Я надеюсь, ты уже получила отрез шитой золотом ткани, которую я передала тебе на прошлой неделе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142