Конечно, сестры обители Ла-Мерседес поставили цистерну, которая в дождливый сезон всегда бывала полна, но она снабжала водой только саму обитель и несколько близлежащих домов наиболее благочестивых жителей. Дэвид не мог понять, почему какой-нибудь губернатор уже давно не приказал соорудить цистерну, которая могла бы обеспечить водой весь город.
Повернувшись, пленный врач снова оглядел длинный, низкий дом судьи де Мартинеса де Амилеты, покрытый пыльной крышей из красной черепицы. Поскольку донья Елена была родом из очень богатой семьи Пересов, то ее дом оказался разукрашен больше всех других домов в губернаторстве Панамы.
Низкие арки, которые опирались на каменные колонны, создавали прохладную, затененную террасу, как спереди, так и сзади дома, построенного в форме буквы «Г», который был расположен на северном углу Плаца Майор и улицы Санто-Доминго.
Дэвид с удивлением обнаружил, что в городе больше свободных негров, чем рабов. С еще большим удивлением он узнал, что по сравнению с Гранадой здесь почти не держали рабов-индейцев.
Когда на дорожку перед его хижиной упала тень, он улыбнулся и слегка поклонился.
– Добрый вечер, брат Пабло.
– Да будет мир с тобой, сын мой.
Пропыленный и запыхавшийся от жары, в грубых сандалиях и промокшей от пота коричневой рясе, брат Пабло подошел ближе. У него были мягкие седые волосы и такая же борода. Как обычно, в руках у францисканца оказался пучок какой-то травы.
– У меня для тебя хорошие новости, сын мой, – сказал он. – Один мой индейский друг на сегодняшней охоте нашел вот эту великолепную разновидность рода карокас. Если помнишь, я говорил, что карокас – превосходное слабительное?
– Еще раз благодарю вас, брат Пабло, и ваших друзей-индейцев. Я слышал, что местные аборигены считают вас святым.
– Меня, святым? – Брат Пабло изумленно покачал изящной головой, – Я знаю, что ты не имел в виду ничего нечестивого, но мои грехи так велики и многочисленны, что я сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся выбраться из чистилища. Разве ты не знаешь, что правила нашего ордена предписывают оказывать несчастным индейцам не только религиозную, но и физическую помощь?
Дэвид быстро понял, что это действительно так. За исключением фанатиков иезуитов и доминиканцев, практически все религиозные ордены в губернаторстве перешли от политики жестоких гонений к политике терпимости и благосклонности.
– А эта трава для чего? – спросил Дэвид, когда они вошли в его хижину.
– Это стручки обыкновенной цетерары. Приготовленная из них кашица помогает изгнать всех глистов из кишечника.
– Пожалуйста, позволь мне зарисовать ее.
За последний год неутомимая тяга виргинца к познаниям привела его к нескольким удивительным открытиям, которые он старательно записал на тех листках бумаги, что тайно ему принесла дониселла Мерседес и ее ученый брат, дон Фелипе, который через несколько месяцев должен был стать францисканским монахом.
Дэвид быстро вытащил портфель, который составлял гордость всей его жизни. В нем хранились бумаги, где были описаны и зарисованы в цвете разнообразные лекарственные растения. Например, бесуго помогал при отравлении, особенно при укусе змеи; аниме, ароматическая смола, превосходно действовала при легочном крупе, а трава щитовидника помогала при любых кишечных отравлениях.
Старый монах счастливо вздохнул, уселся и принялся наблюдать, как проворные пальцы Дэвида рисуют растение.
– Я удивлен и восхищен, сын мой, – заметил брат Пабло, – при виде быстроты и мастерства, с которыми ты выучил наш испанский язык. Ты действительно очень умен, поэтому я каждый вечер молюсь, чтобы тебе было позволено и дальше продолжать служить на благо человечества.
Дэвид вопросительно приподнял бровь.
– Брат Хуан опять затевает неприятности?
– Увы. Сегодня утром он бранил тебя в архиепископском духовном трибунале: Хорошо, что ты нашел поддержку в лице судьи де Амилеты и его преосвященства архиепископа, которому очень понравился состав, с помощью которого ты вылечил его от дизентерии. Он велел мне передать тебе вот это. – Брат Пабло быстро огляделся по сторонам и вытащил из рукава большую серебряную монету. – Более того, сегодня вечером, после наступления темноты, дон Андреас хочет, чтобы ты посмотрел жену дона Хуана Хименеса, старшего сержанта, командующего внутренними вооруженными силами города. Когда потребуется, он может стать мощным союзником.
– Ведь это вы, – улыбнулся Армитедж, все еще занятый рисованием, – предложили, чтобы я осмотрел эту даму?
Брат Пабло в замешательстве поковырял пальцем засохшее пятно от яичницы на своей коричневой рясе.
– Я верю, что следует любой ценой пытаться облегчить человеческие страдания, даже руками неверных мавров. Это просто преступление, что после захвата Гранады король Фердинанд приказал обезглавить всех ученых хакимов, словно обыкновенных преступников.
Когда во дворе дона Андреаса прозвонил колокол, возвещавший время ужина, брат Пабло тихо поднялся со стула.
– Будь готов к девяти, и я зайду за тобой. Да, и не забудь как следует закутаться.
Старшие слуги и лучшие из рабов уже давно забыли свою первоначальную враждебность к этому высокому рыжеволосому молодому человеку и дружелюбно приветствовали его, когда он появился с выдолбленной из тыквы тарелкой в руках и тыквенным ковшиком за своей вечерней порцией сушеной рыбы и жаренных в оливковом масле бобов.
Вернувшись в хижину и устроившись за грубым столом, который он соорудил из ненужных дощечек, Дэвид задумался о том, удастся ли ему когда-нибудь передать своим землякам накопленные знания. Ему нужно устроить где-то тайник, потому что рабам не дозволялось иметь при себе бумагу.
Если ему когда-нибудь удастся добраться до Старой или Новой Англии, то его имя станет известным всем.
Хотя его желудок уже стонал от бесконечной жирной пищи, он вылизал все до последней крошки, а потом уставился на игру ящериц на засохшем дереве напротив Плаца Майор.
В тысячный раз он стал придумывать план побега. Он был уверен только в одном: успешной должна оказаться первая же попытка, потому что второй уже не представится. Слишком живо вставали в его памяти воспоминания об одном португальском боцмане, который рискнул сбежать, но его поймали на острове Табога. Алькальд эрмандады приказал надрезать ему сухожилие на ноге и ослепить на правый глаз. Бедняга каждый день просил милостыню на ступенях кафедрального собора.
Бесшумно вошел один из свободных негров, и Дэвид вздрогнул от неожиданности.
– Донья Елена снова упала в обморок, – сказал он. – Идем скорее.
Дэвида Армитеджа, хотя он и был закоренелым еретиком и одним из ненавистных англичан, очень высоко ценили в доме де Амилеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142