– Я решил купить небольшой домик в порту. – И добавил, почти ничего не скрывая: – У меня все больше забот в гавани, поэтому мне нужно место, где бы я мог заниматься делами.
Мэри Элизабет покраснела, проглотила комок в горле и опустила глаза.
– Да, Гарри, конечно.
В таком маленьком поселке, как Испанский город, который к тому же так близко был расположен к шумному Порт-Ройялу, трудно было укрыться от всеобщего пристального внимания. Спустя сорок восемь часов после визита Моргана к прекрасной иностранке Мэри Элизабет уже знала об этом. Теперь она могла описать цвет ковров и стиль мебели в маленьком уютном домике в самом конце Глочестер-стрит.
«Без всякого сомнения, Гарри любит меня, – успокаивала себя Мэри Элизабет. – Разве он не демонстрирует свою привязанность ко мне сотнями разных способов?» В этом она была права, но она не догадывалась, что ее чопорное воспитание и присущая ей суровость не доставляли ему того удовольствия, которого требовала его натура.
– Гарри, меня очень беспокоит одна вещь, – заметила она, выжимая лимонный сок на большую золотистую папайю. – Два дня спустя после твоего возвращения из Порто-Бельо этот странный мистер Бекфорд отплыл в Англию. Он ненавидит тебя и завидует тебе и твоему успеху. Это опасный враг.
– Этот напыщенный дурак опасен? Ба! Пока Том Модифорд мой друг, я спокоен.
Мэри Элизабет взглянула на своего мужа поверх тарелок с завтраком.
– Том может оказаться для Бекфорда слишком мелкой пташкой. Помни, что, даже когда тебя приветствовали торговцы и толпы горожан на берегу, многие плантаторы высказывались против тебя, потому что ты увозишь в свои экспедиции слишком много работоспособных мужчин. Они утверждают, что пираты наносят серьезный вред колонии. Например, я выяснила, что многие из них тайно писали сердитые жалобы мистеру Беннету, секретарю лордов Торговой палаты. О Гарри, будь осторожен! Я молюсь, чтобы твой новый поход оказался удачным, иначе твои враги поднимут голову.
– Если мне суждено сделать тебя «леди Морган», – он попытался рассеять ее страхи, – то я сделаю это за счет донов.
Уже после полудня, когда солнце начало склоняться к горизонту и ветер с моря стал шевелить листву на деревьях, Морган вскочил в седло серого коня, которого подарил ему Бледри Морган, переставший наконец презрительно поглядывать на своего двоюродного братца и начавший относиться к нему почти что с благоговением. Однажды вечером на ужине он поднял тост за будущее адмирала и так напился, что свалился с лестницы.
Почти семнадцать миль надо было проехать, прежде чем становились заметными огни Порт-Ройяла. В бухте Морган садился в гичку, которая всегда стояла наготове, и переплывал ее, направляясь в сторону мыса.
Чем дальше отъезжал Морган от поместья Данке, тем сильнее менялось его поведение. Например, он начинал громче разговаривать, ругался чаще и живописнее, и, когда он добирался до мыса, одежда его была в совершенном беспорядке. Потом возвращался и отправлялся в таверну.
Джекмен знал Моргана лучше любого другого жителя Вест-Индии, и его это страшно удивляло. Особенно потому, что такая странность стала особенно заметно проявляться последние две недели. В Порт-Ройяле Морган громко приветствовал первого встречного корсара и вел его и всю компанию в близлежащую таверну, там напивался, играл и иногда пел. Нередко он уходил из одной таверны, только чтобы заявиться в следующую с новой веселой компанией.
Как правило, после первого же делового визита он ехал прямо к красивому кирпичному домику, который стоял немного в стороне от остальных в конце Глочестер-стрит.
Дом, который он подарил Карлотте, отличался от других тем, что архитектор отказался от английского стандарта, который так плохо подходил к местному климату, и возвел более прохладный и более удобный одноэтажный дом типа тех, которые строили на Барбадосе. Стены патио и забора, окружавшего маленький сад, были старательно возведены из серого кирпича.
Во всех слоях Порт-Ройяла расползались слухи о мадемуазель д'Амбуаз. Карлотте нравилось называться девичьим, французским именем.
Жителям города редко удавалось видеть рыжеволосую тигрицу адмирала, потому что чаще всего она дышала свежим воздухом на борту шлюпки, которая прохладным вечером несла ее и Моргана, а иногда еще и нескольких друзей к какому-нибудь пустынному уголку в великолепной бухте. Когда она хотела что-нибудь купить, Зулейма, ее наперсница, молодая рабыня, наполовину арабка, наполовину негритянка, сообщала об этом купцам, которые были только рады сами прийти в этот, похожий на барбадосский, дом.
Если Карлотте по какой-либо причине было необходимо самой выйти в город, то она до самых глаз закутывалась в вуаль. Ее изящная маленькая фигурка грациозного скользила в сопровождении двух неуклюжих телохранителей, которых приставил к ней адмирал.
Первое, что бросалось в глаза гостю в барбадосском доме, была любовь Карлотты к перчаткам. Она не снимала их даже за ужином. Иногда ее перчатки представляли собой маленькое произведение искусства, потому что оказывались вышиты золотом и украшены причудливыми узорами из жемчуга. У любовницы адмирала было также много полуперчаток, которые оставляли пальцы открытыми, но закрывали ладонь и запястье. Но все-таки такое пристрастие казалось странным, потому что все до самого последнего пьяницы хотя бы один раз слышали рассказ о грозовом вечере в Кайоне.
Однажды вечером в конце ноября, когда дожди почти прекратились и ярко сияли звезды, Карлотта и ее покровитель закончили ужинать в патио так поздно, что все многочисленные птицы в клетках – она их обожала – уже затихли и заснули.
Как уже вошло у него в привычку, Морган развалился в гамаке. Его голова резко выделялась на фоне желтой подушки, рубашка расстегнута, босая нога чуть покачивается.
Рядом с ним примостилась Карлотта на огромной круглой подушке. Все линии ее фигуры были видны под почти прозрачной рубашкой из черного шелка, вышитого маленькими пятиконечными серебряными звездочками. В ее пылающих волосах сверкали бриллианты; и они же свисали с мочек ее ушей.
– Ты счастлив, Гарри?
– Очень, – ответил он и печально взглянул на нее. – Но есть кое-что, чего мне недостает, чтобы почувствовать себя равным любому королю на свете.
Ее зеленоватые и слегка блестящие глаза проследили за тем, как он резко повернулся. Если бы свет был немного ярче, то Морган заметил бы, что на губах Карлотты появилась тонкая, загадочная улыбка.
– Ты должен сказать мне, Гарри, или я и сама догадаюсь. Ты удивляешься, почему я не смогла подарить тебе дитя как залог нашей любви?
Морган кивнул и довольно грубо заметил:
– Ни ты, ни какая-либо другая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142