монгольский лама, который занимался переводом алгебры, искренний и трудолюбивый настоятель Гума; искусные художники Ташилунпо. С удовольствием мы будем вспоминать возвышенный дух Геше-римпоче из Чумба.
…Наконец приезжал из Лхасы кунг-кушо из Доринга, чтобы поклониться дому Далай-ламы.
Согласитесь: индифферентное, почти благостное описание в пастельных умиротворяющих красках. Разве что как бы вскользь оброненная фраза «которые последовали за духовным руководителем Тибета в его добровольное изгнание» — звучит некоторым диссонансом и может насторожить. Впрочем, почти ласковое слово «добровольное» снимает напряжение.
Между тем все перечисленные персонажи — представители тибетской оппозиции Далай-ламе, сторонники и союзники изгнанного Таши-ламы, жаждущие возмездия, а главное — возврата своей утраченной власти и привилегий. А кунг-кушо из Доринга не кто иной, как главный светский оппозиционер, мятежный брат предыдущего Далай-ламы XII, через которого осуществляется тайная связь с заговорщиками, оставшимися в Лхасе.
Подполковник Фредерик Маршман Бейли, английский резидент в Сиккиме, был слегка взволнован, но в Польшей степени испытывал любопытство: постоялец Талай Пхо Бранга, русский эмигрант, живописец Рерих, нашедший пристанище в североамериканских Соединенныx Штатах и теперь возглавляющий небольшую американскую экспедицию в Тибет, с некоторых пор все больше интересовал его. Особенно после того, как стала расти популярность Рериха среди духовных лиц Тибета, оказавшихся в эмиграции после бегства Таши-ламы из Лхасы не то в Непал, не то в Китай.
И вот первый визит отважного русского путешественника, причем по его инициативе.
Главная задача подполковника Бейли, обосновавшегося в Дарджилинге, заключалась в контроле за ситуацией в Тибете и анализе событий, происходящих в «сердце Азии», в функционировании которого в последнее время наблюдалась явная аритмия. И она — результат активности агентуры советской России и в Лхасе, и на границе с Западным Китаем, и в Монголии, где, по сообщениям английского консула в Кошгаре, интенсивно сосредоточивались части всех родов войск Красной армии. http://punjab.narod.ru/
«Интересно, что обо всем этом думает белоэмигрант Николай Рерих? — размышлял подполковник, поглядывая на часы: было без шести минут двенадцать часов, визит назначен на полдень. — Ведь его брат воевал в армии барона Унгерна. Жив ли?..»
Вошел слуга-индус, поклонившись, сказал:
— Гости прибыли.
«Гости?» — удивился Фредерик Маршман Бейли.
— Проси.
Николая Рериха подполковник решил принять на террасе своего бунгало, с которой открывался величественный вид на Гималаи, сейчас тонувшие в розоватой дымке. Был душный влажный день — 11 марта 1924 года.
Дверь открылась, и слуга с низким поклоном пропустил вперед пару: первой вошла женщина ослепительной, несколько резкой, как потом определил подполковник Бейли, красоты, в длинном европейском платье, с непокрытой головой — густые черные волосы падали на плечи. Ее придерживал под локоть высокий сухопарый господин лет пятидесяти, тоже в европейском костюме цвета беж: лицо господина с картинно-правильными крупными чертами выражало одно: волю и, может быть, настороженность.
— Простите, господин Бейли, — сказал гость после взаимных приветствий (его английский был безукоризненным), — я к вам с супругой, хотя напросился в гости один, — Рерих скупо улыбнулся. — Мы никогда не расстаемся, везде вместе.
— Я польщен! — сказал подполковник, целуя руку жене живописца; рука Елены Ивановны благоухала явно индийскими благовониями. — Прошу!
На столе уже были живописно расставлены блюда с фруктами, орехами, восточными сластями. Появился слуга с большим подносом, начал бесшумно расставлять чашки с чаем, аромат которого уже присутствовал в струйках пара.
— Спасибо, Тагх.
Слуга соединил ладони рук и, поклонившись, удалился.
— Мы вам бесконечно благодарны, господин Бейли, за то, что вы откликнулись на нашу просьбу о встрече. Здесь так мало европейцев…
— Я, вы и ваши коллеги по экспедиции, — перебил хозяин дома, засмеявшись. — Рекомендую попробовать чай. Местный высокогорный гималайский сорт.
За чаем со сластями и фруктами беседа текла неторопливо, на разные темы. Когда Бейли спросил о цели экспедиции, Николай Константинович оживился, начал с энтузиазмом рассказывать о том, что уже многие годы они с супругой изучают буддизм, культуру Индии, Китая, Тибета, и круг их интересов здесь обширен…
Бейли тоже оказался знатоком истории и религии Востока, разговор был оживленным, интересным для обеих сторон; впрочем, Елена Ивановна больше отмалчивалась, внимательно, хотя и не явно, наблюдая за гостеприимным хозяином. И это обстоятельство отметил про себя подполковник, впрочем, не придав ему никакого значения.
— Завидую вам! — воскликнул хозяин дома, выслушав рассказ Николая Константиновича о раскопках недалеко от монастыря Бутаг, в развалинах оставленного людьми много веков назад горного селения; там и сейчас с несколькими местными жителями работал Юрий Николаевич, сын художника и его очаровательной супруги. — А меня заедают неотложные дела… Вот и сейчас… Похоже, ваши соотечественники… Наверно, правильнее будет сказать, сегодняшние правители России точат зубы на Тибет.
— Вот как? — тут же с изумлением откликнулся художник.
А Елена Ивановна сказала жестко (ее английский тоже был безупречен):
— Те, кто в Кремле, нам не соотечественники. Они отняли у нас все! Все, включая родину…
— Простите, мадам. Я не хотел вас огорчить. И все же…— Подполковник Бейли повернулся к живописцу. — Как вы думаете, господин Рерих, большевистские вожди могут развязать войну здесь, на Востоке?
— Сейчас?
— Да, именно сейчас.
— Право, не знаю… Но учитывая, что, как известно, их цель — мировая социалистическая революция…
— Мы, господин Бейли, — перебила мужа Елена Ивановна, — далеки от политики. Более того: мы принципиально не вторгаемся в эту область, переполненную, согласитесь, самыми низменными страстями.
— Насчет страстей готов согласиться, — подполковник стал вдруг предельно сосредоточенным. — Но ведь этим кто-то должен заниматься: политикой, борьбой с красной коммунистической эпидемией. Кто-то должен их остановить! Вы со мной согласны?
«Их остановит только чума, вселенский мор», — хотел сказать Рерих, но промолчал.
«Надо немедленно уходить от этой опасной темы», — подумала Елена Ивановна.
Подполковник Бейли подумал: «Нет, от этих русских толку в решении моих проблем не будет…» И все-таки он сделал еще одну попытку:
— Я слышал, господин Рерих, что один из ваших братьев сражался с большевиками в белой армии где-то здесь, на Востоке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
…Наконец приезжал из Лхасы кунг-кушо из Доринга, чтобы поклониться дому Далай-ламы.
Согласитесь: индифферентное, почти благостное описание в пастельных умиротворяющих красках. Разве что как бы вскользь оброненная фраза «которые последовали за духовным руководителем Тибета в его добровольное изгнание» — звучит некоторым диссонансом и может насторожить. Впрочем, почти ласковое слово «добровольное» снимает напряжение.
Между тем все перечисленные персонажи — представители тибетской оппозиции Далай-ламе, сторонники и союзники изгнанного Таши-ламы, жаждущие возмездия, а главное — возврата своей утраченной власти и привилегий. А кунг-кушо из Доринга не кто иной, как главный светский оппозиционер, мятежный брат предыдущего Далай-ламы XII, через которого осуществляется тайная связь с заговорщиками, оставшимися в Лхасе.
Подполковник Фредерик Маршман Бейли, английский резидент в Сиккиме, был слегка взволнован, но в Польшей степени испытывал любопытство: постоялец Талай Пхо Бранга, русский эмигрант, живописец Рерих, нашедший пристанище в североамериканских Соединенныx Штатах и теперь возглавляющий небольшую американскую экспедицию в Тибет, с некоторых пор все больше интересовал его. Особенно после того, как стала расти популярность Рериха среди духовных лиц Тибета, оказавшихся в эмиграции после бегства Таши-ламы из Лхасы не то в Непал, не то в Китай.
И вот первый визит отважного русского путешественника, причем по его инициативе.
Главная задача подполковника Бейли, обосновавшегося в Дарджилинге, заключалась в контроле за ситуацией в Тибете и анализе событий, происходящих в «сердце Азии», в функционировании которого в последнее время наблюдалась явная аритмия. И она — результат активности агентуры советской России и в Лхасе, и на границе с Западным Китаем, и в Монголии, где, по сообщениям английского консула в Кошгаре, интенсивно сосредоточивались части всех родов войск Красной армии. http://punjab.narod.ru/
«Интересно, что обо всем этом думает белоэмигрант Николай Рерих? — размышлял подполковник, поглядывая на часы: было без шести минут двенадцать часов, визит назначен на полдень. — Ведь его брат воевал в армии барона Унгерна. Жив ли?..»
Вошел слуга-индус, поклонившись, сказал:
— Гости прибыли.
«Гости?» — удивился Фредерик Маршман Бейли.
— Проси.
Николая Рериха подполковник решил принять на террасе своего бунгало, с которой открывался величественный вид на Гималаи, сейчас тонувшие в розоватой дымке. Был душный влажный день — 11 марта 1924 года.
Дверь открылась, и слуга с низким поклоном пропустил вперед пару: первой вошла женщина ослепительной, несколько резкой, как потом определил подполковник Бейли, красоты, в длинном европейском платье, с непокрытой головой — густые черные волосы падали на плечи. Ее придерживал под локоть высокий сухопарый господин лет пятидесяти, тоже в европейском костюме цвета беж: лицо господина с картинно-правильными крупными чертами выражало одно: волю и, может быть, настороженность.
— Простите, господин Бейли, — сказал гость после взаимных приветствий (его английский был безукоризненным), — я к вам с супругой, хотя напросился в гости один, — Рерих скупо улыбнулся. — Мы никогда не расстаемся, везде вместе.
— Я польщен! — сказал подполковник, целуя руку жене живописца; рука Елены Ивановны благоухала явно индийскими благовониями. — Прошу!
На столе уже были живописно расставлены блюда с фруктами, орехами, восточными сластями. Появился слуга с большим подносом, начал бесшумно расставлять чашки с чаем, аромат которого уже присутствовал в струйках пара.
— Спасибо, Тагх.
Слуга соединил ладони рук и, поклонившись, удалился.
— Мы вам бесконечно благодарны, господин Бейли, за то, что вы откликнулись на нашу просьбу о встрече. Здесь так мало европейцев…
— Я, вы и ваши коллеги по экспедиции, — перебил хозяин дома, засмеявшись. — Рекомендую попробовать чай. Местный высокогорный гималайский сорт.
За чаем со сластями и фруктами беседа текла неторопливо, на разные темы. Когда Бейли спросил о цели экспедиции, Николай Константинович оживился, начал с энтузиазмом рассказывать о том, что уже многие годы они с супругой изучают буддизм, культуру Индии, Китая, Тибета, и круг их интересов здесь обширен…
Бейли тоже оказался знатоком истории и религии Востока, разговор был оживленным, интересным для обеих сторон; впрочем, Елена Ивановна больше отмалчивалась, внимательно, хотя и не явно, наблюдая за гостеприимным хозяином. И это обстоятельство отметил про себя подполковник, впрочем, не придав ему никакого значения.
— Завидую вам! — воскликнул хозяин дома, выслушав рассказ Николая Константиновича о раскопках недалеко от монастыря Бутаг, в развалинах оставленного людьми много веков назад горного селения; там и сейчас с несколькими местными жителями работал Юрий Николаевич, сын художника и его очаровательной супруги. — А меня заедают неотложные дела… Вот и сейчас… Похоже, ваши соотечественники… Наверно, правильнее будет сказать, сегодняшние правители России точат зубы на Тибет.
— Вот как? — тут же с изумлением откликнулся художник.
А Елена Ивановна сказала жестко (ее английский тоже был безупречен):
— Те, кто в Кремле, нам не соотечественники. Они отняли у нас все! Все, включая родину…
— Простите, мадам. Я не хотел вас огорчить. И все же…— Подполковник Бейли повернулся к живописцу. — Как вы думаете, господин Рерих, большевистские вожди могут развязать войну здесь, на Востоке?
— Сейчас?
— Да, именно сейчас.
— Право, не знаю… Но учитывая, что, как известно, их цель — мировая социалистическая революция…
— Мы, господин Бейли, — перебила мужа Елена Ивановна, — далеки от политики. Более того: мы принципиально не вторгаемся в эту область, переполненную, согласитесь, самыми низменными страстями.
— Насчет страстей готов согласиться, — подполковник стал вдруг предельно сосредоточенным. — Но ведь этим кто-то должен заниматься: политикой, борьбой с красной коммунистической эпидемией. Кто-то должен их остановить! Вы со мной согласны?
«Их остановит только чума, вселенский мор», — хотел сказать Рерих, но промолчал.
«Надо немедленно уходить от этой опасной темы», — подумала Елена Ивановна.
Подполковник Бейли подумал: «Нет, от этих русских толку в решении моих проблем не будет…» И все-таки он сделал еще одну попытку:
— Я слышал, господин Рерих, что один из ваших братьев сражался с большевиками в белой армии где-то здесь, на Востоке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161