И Генрих Ягода — ярчайший представитель этой смертоносной популяции рода человеческого.
В 1938 году состоялся закрытый процесс по так называемому «антисоветскому правотроцкистскому блоку». Его активный «участник» Г. Г. Ягода был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
…Но все это еще только будет — через двенадцать лет.
А в тот августовский день 1925 года — был уже второй час пополудни, над Москвой теплый дождь разошелся не на шутку — два ненавистника Глеба Ивановича Бокия в кабинете Ягоды наконец приняли решение.
— Только так, — сказал Трилиссер. — Подключим Чичерина, есть у меня кое-что, могу прижать нашего дипломата так, что маму родную заложит.
— Ну и звони ему. — Ягода тяжело шагал по своему кабинету из угла в гол. — Если на месте — идем в наркоминдел, благо — рядом.
— Нет, Генрих, звони ты. У тебя с ним нет никаких дел, все чисто. Позвоню я — еще заподозрит чего, сбежит. Скажи — у тебя к нему важный государственный вопрос, требующий немедленного решения.
Генрих Григорьевич поднял телефонную трубку, набрал номер прямой связи с наркомом иностранных дел. Чичерин оказался у себя.
И уже через четверть часа вышколенная секретарша, приоткрыв дверь в кабинет наркома, сказала:
— Георгий Васильевич, к вам товарищ Ягода и…
— Просите! — прозвучал барственный голос. Неизвестно, о чем говорили с Чичериным Ягода и
Трилиссер, чем «достал» наркома иностранных дел Михаил Абрамович — история не сохранила для нас никаких документов об этой встрече. Зато известен ее результат: в тот же день, 1 августа 1925 года, Георгий Васильевич Чичерин отозвал из Политбюро сове «Заключение» о готовящейся экспедиции в Тибет и срочно написал новое. В нем, в частности, говорилось:
Руководители ОГПУ теперь сомневаются в том, следует ли вообще отправлять экспедицию Барченко, ибо для проникновения в Тибет имеются более надежные способы. Тов. Ягода и Трилиссер обещали мне, что всякие шаги по организации экспедиции в Тибет будут предварительно исчерпывающим образом обсуждены с НКИДом.
К интриге, в которой начисто отсутствовали «государственные интересы», а обнаруживаются только личная выгода, чувство мести, желание «поставить выскочку на место», попросту насолить ему, были подключены другие члены коллегии ОГПУ, тоже питавшие неприязнь к Бокию; Дзержинский не смог переломить ситуацию: он не принимал участия в конфликте, был болен, проходил курс лечения.
Экспедиция в Тибет, затеянная Бокием и «Единым трудовым братством», казалось, в самый последний момент была отменена.
Но ситуация с экспедицией, цель которой — Шамбала, была не совсем такой. Вернее, совсем не такой…
Седьмого августа 1925 года Яков Григорьевич Блюмкин был вызван в кабинет начальника спецотдела товарища Бокия к девяти часам утра. Революционный романтик и террорист, а также теперь большой спец по восточным и оккультным делам был в подавленном, угнетенном состоянии. Сев напротив Глеба Ивановича, опустил коротко стриженную голову и вдруг выкрикнул:
— Неужели даже Феликс Эдмундович ничего не может сделать? — спазм сдавил ему горло. — Столько усилий! Такие планы… И все — коту под хвост?..
— У вас истерика? — спокойно спросил Бокий.
— Простите…— Блюмкин мгновенно взял себя в руки, это он умел. — И все же, Глеб Иванович… Неужели ничего нельзя сделать? Экспедиция окончательно загублена?
— Нет, Яков Григорьевич. Экспедиция состоится.
— Что!?
— Вернее, — Бокий усмехнулся, — она уже состоялась. Мы с вами тут разговариваем, а в это самое время караван продолжает путь в буквальном смысле этих слов.
— Ничего не понимаю…
— Посвящаю вас, Яков Григорьевич, в тайну государственной важности. Кстати, с сегодняшнего дня вы переводитесь. Временно, пока будет проходить операция…
Переводитесь в спецотдел, в мое подчинение. Феликс Эдмундович в больнице подписал соответствующе распоряжение. Не возражаете?
— Не возражаю, — во рту у Блюмкина пересохло. — Но что же..
Глеб Иванович остановил нового работника спецотдела повелительным жестом руки:
— Итак, государственная тайна, разглашение которой… Вы, надеюсь, понимаете…
— Да! Да! — перебил Яков Григорьевич. — Понимаю.
— И все-таки, мой друг, вы слишком болтливы. Всем это известно. И любите похвастаться.
Блюмкин, насупившись, молчал.
— Полно, никаких обид. Мы ценим вас как прекрасного работника и бесстрашного бойца невидимого фронта, — произнося эту фразу, Бокий про себя усмехнулся. — Кто не без греха? Однако учтите, разглашение того, что я вам сейчас доверю…
— Я учту! — перебил Блюмкин.
— Спасибо. Так вот, Яков Григорьевич… Мы предвидели вероятность противодействия нашей экспедиции в Тибет здесь, на Лубянке. И параллельно разрабатывался второй вариант экспедиции. Из другой страны, во главе с другим, достаточно известным человеком, но с той же конечной целью — достигнуть Шамбалы. Найти эту страну… Найти во что бы то ни стало! — В голосе Глеба Ивановича зазвучала страсть. — Глава второй экспедиции сам стремится завладеть тайными знаниями и энергией Шамбалы. Пусть! До поры, до времени… Но мы финансируем ту экспедицию, и он это прекрасно знает. Так вот, вам, Яков Григорьевич, предстоит дальняя дорога. В Тибете или на подступах к нему вы должны встретиться с караваном экспедиции и с ее руководителем. Место встречи мы определим чуть позже. Пока обстоятельства, которые постоянно возникают, не дают возможности сегодня назвать пункт пересечения ваших путей. Вам в ближайшее время необходимо отправиться на выполнение этого ответственного задания. Все инструкции, документы, деньги вы получите завтра или послезавтра. — Возникла пауза. Глеб Иванович, пристально глядя на Блюмкина, молчал, о чем-то напряженно думал. — Что же делать?.. — вдруг резко сказал он. — Заменить мне вас некем.
— В чем дело? — насторожился Яков Григорьевич.
— Дело в том, что нам известно: вы, товарищ Блюмкин, не чисты на руку… Скажем так: бывали…
— Да я…
— Молчите! Для операции, которую вы проведете, нужны огромные деньги. Мы их доверяем вам…
— Клянусь! Глеб Иванович, клянусь: ни одной копейки!..
— Успокойтесь, дорогой мой. Повторяю: мы вам доверяем. Только вы с этими деньгами сможете пройти через все кордоны. Если бы не было 1923 года и вашей акции в Тибете, которую вы так блестяще провели… Да, вам опять предстоит пройти только вам известными тропами, с небольшим караваном через несколько границ, пересечь не один вражий кордон, возможно, что вас где-то узнают. Прежде всего я имею в виду англичан…
— Я пройду, Глеб Иванович!
— Не сомневаюсь! И знайте: для руководства ОГПУ и Кремля продолжается операция в Тибете, начавшаяся в 1923 году. Экспедиция, которую вам надлежит встретить — инструмент этой операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161