Он уже чувствовал себя совсем хорошо, когда увидел Эдди Сойера. Тот шел к нему от стойки в своем обычном деловом костюме, со стаканами в руках, на фоне бледных лиц посетителей.
Он встал ему навстречу.
– Ну, как ты, Эдди? Как там, в нашем старом Детройте? Все там считают меня порядочным сукиным сыном, не так ли, Эдди? Ну, выкладывай всю подноготную…
Эдди, вздохнув, опустился на стул рядом.
– Ну, это долгая история, Чарли!
– Что скажешь о стаканчике бакарди с каплей абсента?… Хорошо, Морис, два, пожалуйста!
Желтоватое лицо Эдди было покрыто густой сетью морщин, словно перезревшее яблоко, слишком долго висевшее на ветке. Стоило ему улыбнуться, как морщины становились еще глубже у рта и у глаз над щеками.
– Ах, Чарли, старина, как я рад тебя снова увидеть. Знаешь, они там называют тебя кудесником по части финансирования самолетостроения.
– В самом деле? – спросил Чарли, положив погасшую сигару на край массивной медной пепельницы. – Но мне приходилось слышать о себе и нечто гораздо худшее.
После третьего коктейля Чарли так разошелся, что его уже нельзя было остановить.
– Можешь передать Джи Даблъю Фаррелу, что был такой день, когда я мог бы вывернуть его наизнанку, но не сделал этого. Почему, спросишь ты? Потому что мне абсолютно на это наплевать. Я на самом деле владел своими акциями. А им пришлось заложить все, что у них было, и все равно им не хватило… видишь, я-то думал, что они – мои друзья. Я сказал Нэту Бентону, когда он хотел на них нажиться, и для этого была возможность… «Нет, не нужно, все же они мои друзья. Пусть работают с нами вместе». И что из этого вышло? Ты только посмотри, как они все набросились на меня вместе с Глэдис. Знаешь, каких алиментов она добилась? Четыре тысячи долларов в месяц. Только потому, что судья – хороший приятель ее старика… вероятно, и ему кое-что перепало. Меня лишили детей… Всем, что у меня было, воспользовались они. А разве хорошо отнимать у человека детей? Ну, Эдди, я знаю, что ты здесь ни при чем, но когда вернешься в Детройт, то скажи этим желторотым мерзавцам, которые прячутся за женской юбкой, иначе им никогда не перехитрить меня… передай им, что я готов раздеть их всех до нитки, до последней нитки… Я уже начинаю понимать, где собака зарыта. Я уже совершил несколько наделавших немало шуму полетов… я… кудесник, говоришь? Скажи им, что они пока еще толком ничего и не видели. Они уверены, что я никакой не изобретатель, обычный механик, как несчастный старик Билл Чернак, не более… Да что это я! Давай поедим!
Официант, склонившись, накладывал закуски на тарелку Чарли.
– Уберите все это… Я съем только кусок мяса, больше ничего не буду.
Эдди был поглощен едой. Вдруг, оторвавшись от тарелки, он поглядел на Чарли, и на лице его начали появляться глубокие морщинки, свидетельствующие о том, что сейчас последует смачная острота.
– Мне кажется, это еще один случай, когда женщине приходится платить.
Чарли, не поняв каламбура, даже не усмехнулся.
– Заруби себе на носу, Глэдис никогда ни за что не платила в своей жизни. Ты прекрасно, не хуже меня знаешь, что она из себя представляет. Все семейство Уэтли – это скряги и живодеры. Она берет пример со своего старика… Ну, я усвоил преподанный мне урок… Больше никаких богатых сучек… Знаешь, ни одна самая захудалая проститутка не поступила бы так, как эта стерва… Так вот, передай это, когда вернешься в Детройт, к своим работодателям. Я знаю, зачем они тебя послали сюда. Убедиться в том, что этот стареющий ас все еще регулярно заглядывает в бутылку… Что он скоро допьется до чертиков и умрет. Таков сценарий истории, не так ли? Передай им, что я еще могу всех их перепить, и еще посмотрим, кто первый окажется под столом, мой дорогой старина Эдди, разве не так? Передай им, Эдди, что стареющий мальчик Чарли в хорошей, в отличной как всегда форме и теперь стал куда мудрее, черт подери… Они думали, что выбьют меня из колеи после развода, не так ли? Ну, в таком случае передай им, пусть не торопятся, поживем – увидим. И скажи Глэдис, что при первой же ее оплошности… при первой… пусть не думает, что мои люди за ней не следят… Скажи ей, что я намерен забрать у нее детей и лишить ее всего, что она получила благодаря мне… всего… Пусть идет побираться на улицу, мне абсолютно наплевать.
– Ну, ладно, ветеран, – похлопал его по спине Эдди. – Мне пора бежать… Как приятно видеть, что ты не сломался, что по-прежнему бодр, энергичен и красив.
– Взовьются выше бумажного змея! – заорал Чарли и расхохотался.
Эдди ушел. Морис пытался заставить его съесть бифштекс, который уже не раз разогревал. Но Чарли не мог есть, кусок не лез в горло.
– Возьми его домой, отдашь детишкам, – сказал он Морису.
В ресторане почти никого не было, здесь наступило затишье из-за начала спектаклей в театрах.
– Послушай, Морис, принеси мне бутылку шампанского, старик, может, с ним я одолею этот бифштекс. Разве не так все поступали в старину? И не упрекай меня, не говори, что я слишком много пью… И без тебя знаю… Если все те, кому ты верил, кинули тебя, все, до последнего человека… то мне наплевать. Стоит ли обращать внимание, что скажешь, Морис?
Какой-то черноволосый человек с короткой стрижкой и усиками смотрел на него, склонившись над стеклянной крышкой стойки бара.
– Я говорю, что наплевать! – кричал Чарли в сторону этого незнакомого человека, заметив, что тот пристально глядит на него. – Вы меня слышите?
– Вы что-то хотите мне сказать? – спросил тот, широкими шагами направляясь к его столику.
– Морис, принеси стакан для этого джентльмена. – Чарли поднялся, и, рискованно раскачиваясь вперед-назад, вежливо кланялся ему через столик.
На шум из глубины зала, из маленькой двери вышел мощный вышибала, вытирая свои большие красные руки о фартук. Увидав Чарли, он вернулся к себе.
– Моя фамилия Андерсон… Очень рад с вами познакомиться… мистер…
– Будкевич, – представился, нахмурившись, черноволосый. Пошатываясь, он подошел к противоположному краю стола.
Чарли указал незнакомцу на стул.
– Я пьян… выпил слишком много этой воды, шампанского… вам налить?
– С удовольствием, если вы настаиваете. Всегда лучше пить, чем драться.
– Так выпьем за старые славные денечки дивизии «Радуга»!
– Ты там бывал?
– Конечно. Поставь сюда, приятель.
– Да, это были славные денечки.
– И вот теперь, когда ты вернулся, здесь нет никого из порядочных людей, всюду полно обманщиков, этих подонков… Бизнесмены, нечего сказать… черт бы их всех побрал… я их всех называю двуличными подонками…
Будкевич встал, нахмурившись еще сильнее.
– Какой именно бизнес, какое дело вы имеете в виду?
– Это никого не касается. Не обращай внимания, приятель.
Будкевич снова сел.
– Ах, черт подери, Морис, тащи нам еще одну бутылку, только охлади ее как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175