сокращение бизнеса по инициативе администрации – не та идея, которая могла бы сделать мир более безопасным и демократичным,
что, конечно, не понравилось руководству, и Веблен был вынужден подать в отставку.
Он подписывал протесты против суда над сто одним из членов профсоюзной организации «Индустриальные рабочие мира» в Чикаго.
После заключения перемирия он поехал в Нью-Йорк. Несмотря на гнетущую атмосферу военных лет в стране, там воздух становился все свежее. Из России революционный штормовой напор ширился, сметая границы, и теперь ветер перемен стремительно перемещался на Запад. Под воздействием мощных порывов, долетавших сюда с Востока, вновь заявили о себе воинственно настроенные толпы. В Версале союзники и противники, магнаты, генералы, продажные политики захлопывали ставни перед надвигавшейся бурей, перед всем новым, не пускали на порог домов людей надежду. Вдруг, пусть хоть на мгновение, в этой предгрозовой ярости стало ясно, что такое война и что такое мир.
В Америке, в Европе выиграли старые тенденции, прежние люди. Банкиры в своих офисах с облегчением вздохнули, увешанные бриллиантами пожилые леди из праздного класса вернулись к своему любимому занятию – стричь купоны в изысканной тиши подвалов с депозитными вкладами
последние озоновые разряды восстания прогоркли
под шепоток легко усваиваемых ресторанных аргументов.
Веблен писал для «Дейли», читал лекции в Новой школе социальных исследований.
Он все еще не расставался с надеждой, что инженеры, техники, образованные люди, чьи руки лежат на пульте управления, которые не ищут повсюду выгод и прибылей для себя, могут возобновить борьбу, которая не удалась рабочему классу. Он оказывал свое содействие при создании Технического альянса. Свою последнюю надежду он связывал с Британской всеобщей стачкой.
Разве нельзя найти группу смелых, решительных людей, способных взять на себя управление великолепной машиной производства, отняв рычаги у спекулянтов со свинячьими глазками и этих лизоблюдов соглашателей, сидящих в своих конторах за письменными столами? Ведь это они ее разрушили и вместе с ней убили надежду, питающую всех трудящихся на протяжении четырех веков.
На его лекции в Новой школе никто не ходил. С каждой его статьей в «Дейли» тираж еженедельника падал.
Нормальное положение вещей по Хардингу. Начиналась новая эра. Даже сам Веблен немного поиграл на бирже.
Он был старым, очень одиноким человеком.
Его вторая жена почти постоянно находилась в санатории Для душевнобольных, так как страдала манией преследования.
Казалось, нигде нет места для непокорного человека.
Веблен вернулся в Пало-Альто
где жил в своей развалюхе на городских холмах, наблюдая со стороны за последними судорожными позывами системы получения прибылей, за этой, как выразился он, манией преждевременного сумасшествия (dementia praekox).
Там он завершил свой перевод «Caxdaelasage».
Он уже был старым человеком. Он позволял крысам уносить из своей кладовки все, что им хотелось. Один скунс, который постоянно слонялся поблизости от его хибары, стал до того ручным, что, как кошка, безбоязненно терся о ногу Веблена.
Он рассказывал своему другу, что иногда слышит в тишине голоса своего детства, фразы на норвежском языке, да так отчетливо, как когда-то разговоры на ферме в Миннесоте, где он вырос. Друзья его говорили, что с ним все труднее общаться, что его все труднее чем-то заинтересовать. Жизнь постепенно, по капле покидала его. Он допивал последние глоточки горького напитка из чаши своего бытия.
Он умер 3 августа 1929 года.
Среди его бумаг была обнаружена записка, написанная карандашом.
«Я также выражаю пожелание в случае моей смерти кремировать меня без всякого погребального ритуала или церемонии, если только такая процедура удобна, необременительна и недорогая; пусть мой прах распылят над морем или над большой рекой, текущей к морю; я также желаю, чтобы в память обо мне не ставили никакого могильного камня, плиты, изображения, памятника, чтобы не было никаких эпитафий, табличек или надписей в каком бы то ни было месте в какое бы то ни было время и когда бы то ни было; я также не желаю никаких некрологов, памятных статей, портретов и написанных моих биографий; никакие мои письма, ни мои собственные, ни полученные мною, не должны быть обнародованы, опубликованы или в каком-то ином виде воспроизведены, скопированы и распространены»;
но память о нем все равно остается
она впаяна в его язык, отражающий как в призме
всю остроту его ясного ума.
Новости дня LI

Солнечный свет убежал с нашей аллеи

ПРЕДЛАГАЕТСЯ РАБОТА: ВОЗМОЖНО ПРОДВИЖЕНИЕ
места для активных, аккуратных, имеющих опыт молодых девушек и юношей, имеющих соответствующие рекомендации… хорошие шансы на продвижение по работе
И вот с того же дня
Сэлли от нас ушла

ДЕВУШКИ ДЕВУШКИ ДЕВУШКИ
страховые агенты… сиделки… кассирши… горничные… официантки… уборщицы… клерки в архивах… компаньонши… счетоводы… сборщицы денежных взносов… поварихи… операторы диктофона… горничные… операторы аппарата «Эллис Фишер»… операторы по оформлению вкладов… продавщицы перчаток… гувернантки… парикмахерши… модели… хорошие возможности для стильных молодых девушек… интеллигентные молодые женщины.
В больнице Святого Якова
Увидала на столе своего младенца
Весь бледный, худенький, замерзший
Куда мне с ним теперь деться.
Пойду к врачу

У НАС СОТНИ СВОБОДНЫХ МЕСТ
мы все горячо стремимся заполнить все вакансии, мы предлагаем хорошую зарплату, комиссионные, премии, надбавки, деловые возможности, профессиональную подготовку, повышение по службе, возможность повышать свое образование, медицинское обслуживание… комнаты отдыха, столовые с отличной пищей за меньшую плату.
Пусть идет, куда захочет,
Пусть идет, молись семья,
Свет весь белый захохочет
Такого парня нет как я

Мэри Френч
Бедняге-папочке никогда не удавалось улечься в постель сразу после ужина так, как ему нравилось, – зажженная лампа на ночном столике у правого плеча, очки на носу, газета в руках, душистая сигара во рту. Нет, обязательно зазвонит телефон или кто-нибудь постучит во входную дверь. Мать посылала открыть маленькую Мэри. Перед ней обычно стоял шахтер с побледневшим лицом, с черными от въевшейся угольной пыли ресницами и бровями и говорил, как обычно:
– Док Френч, пожалуйста… пошли со мной, поскорее.
Несчастный папочка вылезал, позевывая, из кровати в пижаме и халате, отбрасывая со лба седые пряди, просил Мэри сбегать в его кабинет, принести его сумку с инструментами и тут же уходил, поправляя на ходу галстук. Очень часто такие его визиты затягивались на всю ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175