На сей раз он не отпустил Таки.
Джеймс Ярдли Фаррел оказался круглолицым мужчиной с волосами песочного цвета и большой шарообразной головой. Войдя в дверь, он вдруг заорал:
– Где он, где он?
– Да вот он! – ответил, засмеявшись, Нэт Бентон.
Фаррел долго жал руку Чарли.
– Так, значит, это и есть парень, знающий ноу-хау, не так ли? Несколько месяцев уже пытаюсь поймать вас, спросите у Нэта, он скажет, что я превратил из-за этого его жизнь в кошмар.
– Послушайте, что скажете по поводу переезда в Детройт? Лонг-Айленд-Сити – это не место для такого удалого парня, как вы. Нам там нужно ваше ноу-хау… и мы готовы хорошо за это платить.
Чарли покраснел.
– Знаете, мистер Фаррел, мне и здесь неплохо.
– Сколько вы зарабатываете?
– Не так уж мало для молодого человека моего возраста.
– Ладно, еще поговорим об этом… но не забывайте, что в новой индустрии, такой, как наша, все очень быстро меняется… Нужно глядеть в оба, не то останешься за спиной… Да ладно, оставим пока эту тему… Но я хочу все же вам сказать, Андерсон. Я вовсе не собираюсь молча стоять и спокойно наблюдать, как разрывают эту индустрию на куски, на мелкие однолошадные объединения, готовые вцепиться друг другу в глотку. Не лучше ли сесть за стол и разрезать весь пирог по справедливости, в духе дружбы и взаимной выгоды? И это будет, молодой человек, не обычный пирог, а гигантский… – он вдруг перешел на шепот.
Желтолицый Таки с дипломатической, тонкой улыбочкой принес на подносе коктейли с баккарди.
– Нет-нет, благодарю, – сказал Фаррел, – я не пью. Скажите, мистер Андерсон, вы холостяк?
– Ну, как вам сказать, что-то вроде этого… Но, думаю, долго такое внебрачное состояние не продлится…
– Вам наверняка понравится в Детройте… Бентон сказал, что вы из Миннесоты.
– По правде говоря, я родился в Северной Дакоте. Таки, принеси что-нибудь мистеру Бентону! – приказал он через плечо. – У нас там все люди такие добрые, общительные.
Когда гости ушли, Чарли тут же позвонил Дорис и без всяких обиняков поставил вопрос ребром: поедет ли она жить в Детройт после свадьбы? На другом конце провода она издала пронзительный вопль:
– Что за бредовая идея! И кто, скажи на милость, говорит что-нибудь хорошее об этом городе?… Я даже не осмеливаюсь произнести его ^окасное название… Разве нам плохо было зимой в Нью-Йорке?
– Конечно, о чем говорить, – ответил Чарли. – Мне, конечно, очень хорошо здесь, но… но обстоятельства меняются. Поэтому мне хотелось узнать, может, тебе тоже нужна перемена… Мне поступило предложение из одного тамошнего концерна, понимаешь?
– Чарли, послушай, прошу тебя, больше не приставай ко мне с подобными глупостями, ясно?
– Ясно… только если ты завтра пообедаешь со мной.
– Дорогой, завтра не смогу…
– Но тогда как насчет воскресенья?
– Ладно, придется нарушить данное обещание. Может, заедешь в Карнеги-холл после концерта? Захватишь меня…
– Я даже могу сходить на этот дурацкий концерт с тобой, если хочешь.
– Ах нет, Чарли. Мать пригласила с собой кучу старушек, – она так быстро тараторила, что ее голос просто звенел в трубке. – В нашей ложе не будет ни одного свободного места. Подождешь меня в маленьком кафе, ну в этом, русском, где ты однажды меня долго ждал и злился.
– Хорошо, встретимся в любом месте, где захочешь… Ты, наверное, знаешь, как я скучаю, когда тебя нет рядом?
– На самом деле, Чарли? Ах, какой ты все же душка!
Чарли медленно положил трубку и снова опустился на стул. Когда он разговаривал с ней по телефону, то весь почему-то начинал дрожать и никак не мог унять эту дрожь.
– Эй, Таки, притащи мне бутылку шотландского виски… Скажи-ка мне, Таки, скажи откровенно, – продолжал Чарли, наливая себе стаканчик, – в вашей стране мужчине так же чертовски трудно жениться, а?
Япошка, улыбнувшись, поклонился.
– В моей стране все гораздо труднее, все.
На следующий день, когда он пришел домой с завода, то нашел у себя телеграмму от Дорис, в которой она сообщала, что и в воскресенье никак не сможет с ним встретиться.
– Проклятая сучка! – в сердцах громко выругался он.
Весь вечер он названивал ей, оставляя сообщения, но она так и не пришла домой. Как ему надоело держать эту горячую трубку у уха!
В субботу он ей тоже не дозвонился.
В воскресенье трубку сняла миссис Хамфриз. Своим холодным, равнодушным, скрипучим голосом старуха провизжала, что Дорис внезапно уехала на уик-энд в Саутгемптон:
– Я уверена, что она обязательно вернется с простудой. Какие уик-энды в такую мерзкую погоду!
– Ну, до свиданья, миссис Хамфриз, – сказал Чарли и повесил трубку.
В понедельник утром Таки принес ему письмо от Дорис, большой голубой конверт с его именем, написанным ее почерком. Вскрывая его, он заранее знал, что в нем.
«Дорогой Чарли!
Ты такой милый, и я тебя очень люблю, и поэтому хочу, чтобы мы остались друзьями (слово «друзьями» – подчеркнуто). Ты знаешь, какую глупую жизнь я вела, а сейчас я провожу этот бессмысленный абсурдный уикэнд, чтобы мне не досаждали, так как мне нужно написать тебе письмо, я всем сказала, что у меня раскалывается голова и я ложусь в постель. Прошу тебя, Чарли, забудь все о бракосочетании, свадьбе и всем таком прочем. Только от одной мысли об этом мне не по себе, я испытываю физическую боль, мне плохо, к тому же я дала слово в июне выйти замуж за Джорджа, а у Дюкеснов есть свой совет по связям с общественностью (это тоже ужасно глупо), и его цель – всячески усиливать их популярность, и он все рассказал представителям прессы о том, как за мной все ухаживали среди шотландских болот, в его старинном средневековом аббатстве, и все такое прочее. Вот почему я так тороплюсь, чтобы написать тебе, Чарли, потому что ты мой лучшийдруг (дважды подчеркнуто двумя линиями), тот человек, который живет в реальном мире бизнеса, производства и труда, и все такое, которому мне так сильно хотелось бы принадлежать, и я хочу, чтобы ты прежде всего знал об этом. Ах, Чарли, прошу тебя, не думай так плохо обо мне, я не такая ужасная, как ты полагаешь.
Твоя любящая подруга (слово «подруга» подчеркнуто тремя линиями)
Д.
Прошу тебя, будь умницей и сожги мое письмо».
Дверной звонок надрывался. Это парень из гаража пригнал его машину. Чарли надел пальто, шляпу и спустился на улицу. Он поехал в Лонг-Айленд-Сити, поднялся по железной гофрированной лестнице к себе в офис, сел в кабинете за стол, пошуршал разложенными на нем бумагами, поговорил по телефону со Сточем, позавтракал в столовой для служащих с Джо Эскью, продиктовал несколько писем новой белобрысой стенографистке и даже не заметил, что уже шесть, рабочий день кончился.
Он с трудом, бросая машину то влево, то вправо, продирался через плотное уличное движение.
Когда проезжал через мост, у него вдруг возникло желание, резко крутанув руль, нажать посильнее на газ, но он все же вовремя опомнился – этот проклятый «паккард» все равно не перелетит через ограждение, в результате здесь возникнет отвратительная куча покореженного металла из легковых автомобилей и грузовиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Джеймс Ярдли Фаррел оказался круглолицым мужчиной с волосами песочного цвета и большой шарообразной головой. Войдя в дверь, он вдруг заорал:
– Где он, где он?
– Да вот он! – ответил, засмеявшись, Нэт Бентон.
Фаррел долго жал руку Чарли.
– Так, значит, это и есть парень, знающий ноу-хау, не так ли? Несколько месяцев уже пытаюсь поймать вас, спросите у Нэта, он скажет, что я превратил из-за этого его жизнь в кошмар.
– Послушайте, что скажете по поводу переезда в Детройт? Лонг-Айленд-Сити – это не место для такого удалого парня, как вы. Нам там нужно ваше ноу-хау… и мы готовы хорошо за это платить.
Чарли покраснел.
– Знаете, мистер Фаррел, мне и здесь неплохо.
– Сколько вы зарабатываете?
– Не так уж мало для молодого человека моего возраста.
– Ладно, еще поговорим об этом… но не забывайте, что в новой индустрии, такой, как наша, все очень быстро меняется… Нужно глядеть в оба, не то останешься за спиной… Да ладно, оставим пока эту тему… Но я хочу все же вам сказать, Андерсон. Я вовсе не собираюсь молча стоять и спокойно наблюдать, как разрывают эту индустрию на куски, на мелкие однолошадные объединения, готовые вцепиться друг другу в глотку. Не лучше ли сесть за стол и разрезать весь пирог по справедливости, в духе дружбы и взаимной выгоды? И это будет, молодой человек, не обычный пирог, а гигантский… – он вдруг перешел на шепот.
Желтолицый Таки с дипломатической, тонкой улыбочкой принес на подносе коктейли с баккарди.
– Нет-нет, благодарю, – сказал Фаррел, – я не пью. Скажите, мистер Андерсон, вы холостяк?
– Ну, как вам сказать, что-то вроде этого… Но, думаю, долго такое внебрачное состояние не продлится…
– Вам наверняка понравится в Детройте… Бентон сказал, что вы из Миннесоты.
– По правде говоря, я родился в Северной Дакоте. Таки, принеси что-нибудь мистеру Бентону! – приказал он через плечо. – У нас там все люди такие добрые, общительные.
Когда гости ушли, Чарли тут же позвонил Дорис и без всяких обиняков поставил вопрос ребром: поедет ли она жить в Детройт после свадьбы? На другом конце провода она издала пронзительный вопль:
– Что за бредовая идея! И кто, скажи на милость, говорит что-нибудь хорошее об этом городе?… Я даже не осмеливаюсь произнести его ^окасное название… Разве нам плохо было зимой в Нью-Йорке?
– Конечно, о чем говорить, – ответил Чарли. – Мне, конечно, очень хорошо здесь, но… но обстоятельства меняются. Поэтому мне хотелось узнать, может, тебе тоже нужна перемена… Мне поступило предложение из одного тамошнего концерна, понимаешь?
– Чарли, послушай, прошу тебя, больше не приставай ко мне с подобными глупостями, ясно?
– Ясно… только если ты завтра пообедаешь со мной.
– Дорогой, завтра не смогу…
– Но тогда как насчет воскресенья?
– Ладно, придется нарушить данное обещание. Может, заедешь в Карнеги-холл после концерта? Захватишь меня…
– Я даже могу сходить на этот дурацкий концерт с тобой, если хочешь.
– Ах нет, Чарли. Мать пригласила с собой кучу старушек, – она так быстро тараторила, что ее голос просто звенел в трубке. – В нашей ложе не будет ни одного свободного места. Подождешь меня в маленьком кафе, ну в этом, русском, где ты однажды меня долго ждал и злился.
– Хорошо, встретимся в любом месте, где захочешь… Ты, наверное, знаешь, как я скучаю, когда тебя нет рядом?
– На самом деле, Чарли? Ах, какой ты все же душка!
Чарли медленно положил трубку и снова опустился на стул. Когда он разговаривал с ней по телефону, то весь почему-то начинал дрожать и никак не мог унять эту дрожь.
– Эй, Таки, притащи мне бутылку шотландского виски… Скажи-ка мне, Таки, скажи откровенно, – продолжал Чарли, наливая себе стаканчик, – в вашей стране мужчине так же чертовски трудно жениться, а?
Япошка, улыбнувшись, поклонился.
– В моей стране все гораздо труднее, все.
На следующий день, когда он пришел домой с завода, то нашел у себя телеграмму от Дорис, в которой она сообщала, что и в воскресенье никак не сможет с ним встретиться.
– Проклятая сучка! – в сердцах громко выругался он.
Весь вечер он названивал ей, оставляя сообщения, но она так и не пришла домой. Как ему надоело держать эту горячую трубку у уха!
В субботу он ей тоже не дозвонился.
В воскресенье трубку сняла миссис Хамфриз. Своим холодным, равнодушным, скрипучим голосом старуха провизжала, что Дорис внезапно уехала на уик-энд в Саутгемптон:
– Я уверена, что она обязательно вернется с простудой. Какие уик-энды в такую мерзкую погоду!
– Ну, до свиданья, миссис Хамфриз, – сказал Чарли и повесил трубку.
В понедельник утром Таки принес ему письмо от Дорис, большой голубой конверт с его именем, написанным ее почерком. Вскрывая его, он заранее знал, что в нем.
«Дорогой Чарли!
Ты такой милый, и я тебя очень люблю, и поэтому хочу, чтобы мы остались друзьями (слово «друзьями» – подчеркнуто). Ты знаешь, какую глупую жизнь я вела, а сейчас я провожу этот бессмысленный абсурдный уикэнд, чтобы мне не досаждали, так как мне нужно написать тебе письмо, я всем сказала, что у меня раскалывается голова и я ложусь в постель. Прошу тебя, Чарли, забудь все о бракосочетании, свадьбе и всем таком прочем. Только от одной мысли об этом мне не по себе, я испытываю физическую боль, мне плохо, к тому же я дала слово в июне выйти замуж за Джорджа, а у Дюкеснов есть свой совет по связям с общественностью (это тоже ужасно глупо), и его цель – всячески усиливать их популярность, и он все рассказал представителям прессы о том, как за мной все ухаживали среди шотландских болот, в его старинном средневековом аббатстве, и все такое прочее. Вот почему я так тороплюсь, чтобы написать тебе, Чарли, потому что ты мой лучшийдруг (дважды подчеркнуто двумя линиями), тот человек, который живет в реальном мире бизнеса, производства и труда, и все такое, которому мне так сильно хотелось бы принадлежать, и я хочу, чтобы ты прежде всего знал об этом. Ах, Чарли, прошу тебя, не думай так плохо обо мне, я не такая ужасная, как ты полагаешь.
Твоя любящая подруга (слово «подруга» подчеркнуто тремя линиями)
Д.
Прошу тебя, будь умницей и сожги мое письмо».
Дверной звонок надрывался. Это парень из гаража пригнал его машину. Чарли надел пальто, шляпу и спустился на улицу. Он поехал в Лонг-Айленд-Сити, поднялся по железной гофрированной лестнице к себе в офис, сел в кабинете за стол, пошуршал разложенными на нем бумагами, поговорил по телефону со Сточем, позавтракал в столовой для служащих с Джо Эскью, продиктовал несколько писем новой белобрысой стенографистке и даже не заметил, что уже шесть, рабочий день кончился.
Он с трудом, бросая машину то влево, то вправо, продирался через плотное уличное движение.
Когда проезжал через мост, у него вдруг возникло желание, резко крутанув руль, нажать посильнее на газ, но он все же вовремя опомнился – этот проклятый «паккард» все равно не перелетит через ограждение, в результате здесь возникнет отвратительная куча покореженного металла из легковых автомобилей и грузовиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175