Одна из самых значительных – та рыжеволосая девица, с которой его застукали в отеле нанятые женой детективы и которая теперь его постоянно шантажировала, угрожала подать на него в суд по обвинению в нарушении данного ей слова и рассказать об этой неприглядной истории всем газетам Херста.
– Ах, как это все ужасно, – повторяла Эгнис, когда Марго рассказывала ей об этом днем за чашкой кофе. – Если бы только он придерживался здравых суждений… Ты должна поговорить с ним на эту тему, пусть постарается, потом увидим… Если он все до конца поймет, то посмотрит на все совершенно иначе, все станет другим… У такого человека, как он, которому сопутствует успех, в голове должны быть только здравые мысли.
– Он только и думает, что о канадском клубе, вот в чем дело. Ты бы посмотрела, в какие неприятности я иногда попадаю из-за него по вечерам.
– Но ведь ты у него единственный друг! – удивлялась Эгнис, вытаращив глаза. – Думаю, очень благородно с твоей стороны держаться за этого парня.
Теперь Марго платила по всем просроченным счетам в их семье и даже открыла собственный небольшой счет в «Бауэри сейвинг бэнк», ну так, на всякий случай. Мало ли что. Она чувствовала, что постепенно начинает понимать, как действуют пружины фондовой биржи. И все же ей было не по себе из-за того, что она не работает, и ей порядком надоело сидеть целыми днями дома и слушать, как Эгнис читает своим певучим голоском Фрэнку весьма полезный для них журнал «Наука и здоровье». Она стала ходить по магазинам модной одежды: может, удастся получить работу модели?
Хочется узнать побольше об одежде – моя всегда выглядела словно ее шили из старых мешков для муки, – так объясняла она свое желание Эгнис.
А ты уверена, что мистер Андерсон не станет возражать?
– Если ему даже не понравится эта идея, ничего, все равно проглотит, – сказала Марго, задорно откидывая голову.
Наконец осенью она устроилась в новый магазин французской женской одежды Пико на Пятьдесят седьмой улице. Работа довольно утомительная, но зато у нее оставались свободными все вечера. Как-то она призналась Эгнис, что просто обязана не спускать глаз с мистера Андерсона, не то какая-нибудь смазливая девица как пить дать подцепит его.
Эгнис была страшно довольна, что Марго ушла из мира шоу-бизнеса.
– Я никогда не считала, что это было для тебя, и теперь чувствую, что ты сможешь надолго удержать возле себя несчастного мистера Андерсона.
Когда Марго сообщала о какой-нибудь рискованной сделке мистера Андерсона на бирже, Эгнис с Фрэнком стучали по дереву, желая ему успеха.
Жюль Пико, круглолицый француз со смешной переваливающейся, как у утки, походкой, считал, что все девушки вокруг от него без ума. Он очень полюбил Марго, может, только потому, что пронюхал, что у нее патрон, как он называл его, миллионер. Он все время убеждал ее сохранять ее золотистый красивый загар, носить гладкую прическу, а не локоны, к которым она привыкла еще с того времени, когда выступала в варьете.
– Какой смысл делать красивую элегантную одежду для американских женщин, если они такие здоровые, словно деревенские доярки? – спрашивал он.
– Ах, кажется, вы считаете всех нас деревенщиной? – подзуживала его Марго.
– Вот если бы у меня был капитал, – стонал, словно от боли, Пико, возвращаясь в свой офис в мезонине из стекла, с белоснежными алюминиевыми перегородками, – я бы сделал Нью-Йорк самым стильным городом в мире!
Марго нравилось щеголять по подиуму, покрытому разноцветными ковриками, в парижских модных платьях или изящных образцах, сконструированных самим месье Пико. Все же лучше, чем трясти задницей в кордебалете. Они выходили в демонстрационные залы только к концу дня. Там было тепло и безукоризненно чисто, там чувствовались запахи новых тканей, красок и нафталина, смешанные с тонким ароматом египетских сигарет. У них у всех была в глубине дома маленькая комната, в которой они могли, когда не было клиентов, читать журнальчики, трепаться о косметических средствах для поддержания красоты, говорить о театрах, о футбольном сезоне, в общем, о чем угодно. Кроме нее, сюда регулярно приходили еще две девушки, да и клиентов там было не так много. Девушки говорили, что Пико скоро разорится.
Марго привела Эгнис на устроенную им распродажу после рождественских праздников и купила там ей три потрясающих платья по тридцать долларов за штуку. Она заранее посоветовала Эгнис, что приобрести, и делала вид, что они незнакомы, когда вышагивала по подиуму, демонстрируя новые модели весеннего сезона.
Теперь уж ни у кого не оставалось никаких сомнений в том, что месье Пико скоро разорится и пойдет на дно. Сборщики налогов штурмом брали его маленький мезонин, но все равно он, как правило, на три недели запаздывал с выплатой налогов, и его круглое, как луна, лицо покрылось крошечными морщинками. Марго решила, что пора подыскивать себе новую работу, особенно потому, что ей становилось все труднее бороться с пьянством мистера Андерсона. Каждое утро она стала тщательно изучать в газетах биржевые сводки. Она уже не очень полагалась на советы мистера А, как когда-то. Как-то она вопреки ему купила акции компании Синклера и, заплатив гарантийный взнос, вернулась домой с тремя сотнями долларов в кармане.
Однажды в субботу в заведении Пико царило страшное смятение. Сам хозяин то и дело выбегал из своего кабинета, неистово размахивая короткими ручками, то рычал, то визжал и, хихикая, гнал перед собой продавщиц и моделей, как молодой петух квочек в курятнике. С минуты на минуту должен был явиться фотограф, чтобы сделать снимки для знаменитого журнала мод «Вог». Фотограф, наконец, приехал – молодой парень-еврей с тонкими чертами лица, с нездоровым оттенком кожи и черными тенями под глазами. В руках он держал обычный большой фотоаппарат и привез с собой громадное количество ламп-вспышек с серебряной фольгой. Пико то и дело с любопытством вертел их в руках, все время восклицая:
– Какое чудесное изобретение!.. Я прежде никогда не фотографировался, так как до смерти боюсь вспышек и к тому же существует опасность пожара.
Был довольно теплый февральский денек, и в демонстрационных залах с паровым отоплением стояла удушающая жара. Молодой человек-фотограф, весь в поту, не вылезал из-под черной накидки. Пико не давал ему ни секунды покоя, требовал, чтобы он все время снимал его: Пико у чертежного стола, Пико среди своих моделей. Девушки уже почти отчаялись, по-видимому, до них очередь так никогда и не дойдет. Фотограф, как мог, от него отбивался:
– Да оставьте вы меня, наконец, в покое, мистер Пико, ради Бога!.. Я хочу сделать здесь кое-что на самом деле высокохудожественное!
Все девушки отчаянно хихикали. Наконец, Пико ушел к себе и, надувшись, закрылся в кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Ах, как это все ужасно, – повторяла Эгнис, когда Марго рассказывала ей об этом днем за чашкой кофе. – Если бы только он придерживался здравых суждений… Ты должна поговорить с ним на эту тему, пусть постарается, потом увидим… Если он все до конца поймет, то посмотрит на все совершенно иначе, все станет другим… У такого человека, как он, которому сопутствует успех, в голове должны быть только здравые мысли.
– Он только и думает, что о канадском клубе, вот в чем дело. Ты бы посмотрела, в какие неприятности я иногда попадаю из-за него по вечерам.
– Но ведь ты у него единственный друг! – удивлялась Эгнис, вытаращив глаза. – Думаю, очень благородно с твоей стороны держаться за этого парня.
Теперь Марго платила по всем просроченным счетам в их семье и даже открыла собственный небольшой счет в «Бауэри сейвинг бэнк», ну так, на всякий случай. Мало ли что. Она чувствовала, что постепенно начинает понимать, как действуют пружины фондовой биржи. И все же ей было не по себе из-за того, что она не работает, и ей порядком надоело сидеть целыми днями дома и слушать, как Эгнис читает своим певучим голоском Фрэнку весьма полезный для них журнал «Наука и здоровье». Она стала ходить по магазинам модной одежды: может, удастся получить работу модели?
Хочется узнать побольше об одежде – моя всегда выглядела словно ее шили из старых мешков для муки, – так объясняла она свое желание Эгнис.
А ты уверена, что мистер Андерсон не станет возражать?
– Если ему даже не понравится эта идея, ничего, все равно проглотит, – сказала Марго, задорно откидывая голову.
Наконец осенью она устроилась в новый магазин французской женской одежды Пико на Пятьдесят седьмой улице. Работа довольно утомительная, но зато у нее оставались свободными все вечера. Как-то она призналась Эгнис, что просто обязана не спускать глаз с мистера Андерсона, не то какая-нибудь смазливая девица как пить дать подцепит его.
Эгнис была страшно довольна, что Марго ушла из мира шоу-бизнеса.
– Я никогда не считала, что это было для тебя, и теперь чувствую, что ты сможешь надолго удержать возле себя несчастного мистера Андерсона.
Когда Марго сообщала о какой-нибудь рискованной сделке мистера Андерсона на бирже, Эгнис с Фрэнком стучали по дереву, желая ему успеха.
Жюль Пико, круглолицый француз со смешной переваливающейся, как у утки, походкой, считал, что все девушки вокруг от него без ума. Он очень полюбил Марго, может, только потому, что пронюхал, что у нее патрон, как он называл его, миллионер. Он все время убеждал ее сохранять ее золотистый красивый загар, носить гладкую прическу, а не локоны, к которым она привыкла еще с того времени, когда выступала в варьете.
– Какой смысл делать красивую элегантную одежду для американских женщин, если они такие здоровые, словно деревенские доярки? – спрашивал он.
– Ах, кажется, вы считаете всех нас деревенщиной? – подзуживала его Марго.
– Вот если бы у меня был капитал, – стонал, словно от боли, Пико, возвращаясь в свой офис в мезонине из стекла, с белоснежными алюминиевыми перегородками, – я бы сделал Нью-Йорк самым стильным городом в мире!
Марго нравилось щеголять по подиуму, покрытому разноцветными ковриками, в парижских модных платьях или изящных образцах, сконструированных самим месье Пико. Все же лучше, чем трясти задницей в кордебалете. Они выходили в демонстрационные залы только к концу дня. Там было тепло и безукоризненно чисто, там чувствовались запахи новых тканей, красок и нафталина, смешанные с тонким ароматом египетских сигарет. У них у всех была в глубине дома маленькая комната, в которой они могли, когда не было клиентов, читать журнальчики, трепаться о косметических средствах для поддержания красоты, говорить о театрах, о футбольном сезоне, в общем, о чем угодно. Кроме нее, сюда регулярно приходили еще две девушки, да и клиентов там было не так много. Девушки говорили, что Пико скоро разорится.
Марго привела Эгнис на устроенную им распродажу после рождественских праздников и купила там ей три потрясающих платья по тридцать долларов за штуку. Она заранее посоветовала Эгнис, что приобрести, и делала вид, что они незнакомы, когда вышагивала по подиуму, демонстрируя новые модели весеннего сезона.
Теперь уж ни у кого не оставалось никаких сомнений в том, что месье Пико скоро разорится и пойдет на дно. Сборщики налогов штурмом брали его маленький мезонин, но все равно он, как правило, на три недели запаздывал с выплатой налогов, и его круглое, как луна, лицо покрылось крошечными морщинками. Марго решила, что пора подыскивать себе новую работу, особенно потому, что ей становилось все труднее бороться с пьянством мистера Андерсона. Каждое утро она стала тщательно изучать в газетах биржевые сводки. Она уже не очень полагалась на советы мистера А, как когда-то. Как-то она вопреки ему купила акции компании Синклера и, заплатив гарантийный взнос, вернулась домой с тремя сотнями долларов в кармане.
Однажды в субботу в заведении Пико царило страшное смятение. Сам хозяин то и дело выбегал из своего кабинета, неистово размахивая короткими ручками, то рычал, то визжал и, хихикая, гнал перед собой продавщиц и моделей, как молодой петух квочек в курятнике. С минуты на минуту должен был явиться фотограф, чтобы сделать снимки для знаменитого журнала мод «Вог». Фотограф, наконец, приехал – молодой парень-еврей с тонкими чертами лица, с нездоровым оттенком кожи и черными тенями под глазами. В руках он держал обычный большой фотоаппарат и привез с собой громадное количество ламп-вспышек с серебряной фольгой. Пико то и дело с любопытством вертел их в руках, все время восклицая:
– Какое чудесное изобретение!.. Я прежде никогда не фотографировался, так как до смерти боюсь вспышек и к тому же существует опасность пожара.
Был довольно теплый февральский денек, и в демонстрационных залах с паровым отоплением стояла удушающая жара. Молодой человек-фотограф, весь в поту, не вылезал из-под черной накидки. Пико не давал ему ни секунды покоя, требовал, чтобы он все время снимал его: Пико у чертежного стола, Пико среди своих моделей. Девушки уже почти отчаялись, по-видимому, до них очередь так никогда и не дойдет. Фотограф, как мог, от него отбивался:
– Да оставьте вы меня, наконец, в покое, мистер Пико, ради Бога!.. Я хочу сделать здесь кое-что на самом деле высокохудожественное!
Все девушки отчаянно хихикали. Наконец, Пико ушел к себе и, надувшись, закрылся в кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175