Жаннет соврала, не моргнув глазом.
– Нет. – Но она знала, потому что сама все это подстроила. Она взглянула на лестницу. – Я выкину их вон.
Лорен остановила ее.
– Не беспокойся, – сказала она тусклым голосом. – Это ничего не изменит.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила Жаннет.
– Отвези меня на яхту, – попросила Лорен. – Я соберу вещи и отправлюсь домой.
Они молча прошли к машине и сели. Уже почти рассвело, когда машина свернула на узкую дорогу, ведущую к деревне.
Лорен посмотрела на сестру. Жаннет, щурясь от солнца, разглядывала дорогу.
– Почему ты не сказала мне, какой он? – спросила Лорен.
– Он обещал исправиться, – ответила Жаннет, не отводя глаз от дороги. – Ведь начал же он работать.
Лорен зарыдала, задыхаясь от обиды.
– Все равно ты должна была мне сказать. Я чувствую себя идиоткой. Все знали, кроме меня. Могу поспорить, все считают, что я извращенка, каких еще не бывало.
– Все тебе завидуют, – сказала Жаннет. – Любой бы с радостью поменялся с тобой местами даже сейчас.
– Не могу понять, – плакала Лорен.
– Вырастешь – поймешь, – сказала Жаннет, поворачиваясь к Лорен. – Такие вещи случаются сплошь и рядом. Мужчины – странные существа, и часто ведут себя непонятно, но рано или поздно все приходит в норму.
– С ним такого не случится, – сказала Лорен убежденно. – Он не просто извращенец, он еще и педик. С этим ему не справиться.
– Половина женщин в Европе остались бы старыми девами, если бы обращали внимание на такие вещи, – заметила Жаннет. Она снова посмотрела на Лорен. – В свое время и дед и отец Патрика были известными педиками. Их жены это знали и мирились. Они считали свой брак удачным, вырастили детей.
Лорен успокоилась и смотрела теперь на дорогу.
– Возможно, Патрик не так сильно ненавидел своего отца как отца. Он ненавидел его в себе. Во всяком случае, он сделал попытку изменить порядок вещей. – Жаннет притормозила, чтобы пропустить грузовик, нагруженный только что собранной кукурузой, потом медленно поехала следом. – Ты год ждала, чтобы выйти замуж. Полагаешь, что поступаешь честно по отношению к себе, решив все так быстро разрушить?
– Ты считаешь, мне не стоит с ним расходиться? – прямо спросила Лорен.
Жаннет немного поколебалась, глядя на сестру.
– Да.
– Почему?
– Все еще может получиться. Семья Патрика одна из лучших в Англии, титул передается на протяжении четырех поколений. А когда его мать умрет, Патрик будет одним из самых богатых людей в мире.
– Если все так хорошо, что же ты сама не вышла за него замуж? Он же делал тебе предложение.
Жаннет бросила на нее быстрый взгляд и опять сосредоточилась на дороге. Ответ ее прозвучал тихо.
– Потому что я не могу дать ему того, что требуется для удачного брака. Наследников. У меня был несчастный случай в молодости, и я не могу иметь детей.
Лорен сочувственно дотронулась до ее руки.
– Я не знала, Жаннет. Прости.
– C'est la vie, – пожала плечами старшая сестра. – Но у тебя-то все в порядке. Так что ты можешь выбирать. Можно попробовать все наладить, если хочешь.
Лорен не отвела взгляда.
– Ты, наверное, считаешь меня наивной или глупой. Или тем и другим вместе. Только для меня деньги и титул никогда ничего не значили. И не значат. – Она немного помолчала. Машина тем временем петляла по узким улицам деревни, ведущим в порт. – Мне кажется, что во мне куда больше американского, чем я думала. Я не могу играть в игры, в которые привыкли играть вы, европейцы. Для меня брак без любви не брак вообще.
Она успела на семичасовой рейс из Ниццы в Париж и на десятичасовой из Парижа в Калифорнию. И только шесть недель спустя, через два дня после того, как получила официальное постановление о разводе из суда Санта-Моники, Лорен обнаружила, что беременна.
Швейцар у „Максима» открыл дверцу „роллс-ройса» и приложил руку к козырьку фуражки.
– Bonjour, мадам, – сказал он и поспешил открыть перед ней дверь ресторана. Она вошла и остановилась, увидев торопящегося к ней метрдотеля.
– Мадам де ла Бовиль, – поклонился он. – Мсье Караманлис ждет вас. Позвольте, я вас провожу.
Она прошла за ним в зал, не сразу привыкнув к полутьме после яркого солнечного света. Обеды у „Максима» существенно отличались от ужинов в этом ресторане. Во время обеда постоянные клиенты сидели в первом зале, причем большинство за своими постоянными столиками, а туристы и случайная публика размещались во втором зале, где на танцевальной площадке расставляли столы. Вечером же все было наоборот. Важные посетители сидели в зале с оркестром, а все остальные – в первом зале.
Караманлис был постоянным клиентом. Он сидел один за большим круглым столом в дальнем углу зала возле окна, недалеко от Роберта Кайе, редактора „Vogue», всегда сидевшего в центре зала. Он увлеченно беседовал и не заметил проходившую мимо Жаннет. Увидев ее, Караманлис поднялся.
Поцеловал ей руку, подвинул стул и повернулся к метрдотелю.
– Можете открыть шампанское.
Жаннет улыбнулась и села. Она молча смотрела на Караманлиса, удивленная тем, что он позвонил ей после вчерашнего.
Все началось рано утром, во время завтрака. Ровно в восемь часов раздался звонок в дверь. Через минуту вошел дворецкий с корзиной роз и стоял, держа их, пока она доставала карточку и читала. Собственно, читать было практически нечего, только подпись – Караманлис.
Потом, ровно в десять часов, как только она уселась за стол в своем кабинете, вошел Робер, ее секретарь. Он тоже нес корзину с красными розами. На этот раз внутри лежала обтянутая бархатом коробочка и визитная карточка. Первым делом она открыла фермуар.
Внутри, на черном шелке, лежало колье из изумрудов, оправленных в золото и соединенных между собой маленькими круглыми бриллиантами. Она молча рассматривала украшение. Потом захлопнула крышку и потянулась за карточкой.
– Разве мадам не примерит? – удивленно спросил Робер.
– Нет, – коротко бросила Жаннет. – Слишком оно греческое.
На этот раз на карточке было послание: „Обед. У „Максима». Час дня». Подписи не было, всего одна буква – „К».
Жаннет покачала головой. Сначала ей захотелось отправить все назад, даже не сопроводив запиской, но он бы все равно ничего не понял. Его самомнение не имело границ. Она примет приглашение и сможет сама полюбоваться выражением его лица, возвращая эту побрякушку. Она взглянула на секретаря, все еще стоявшего с корзиной в руках.
– Хватит стоять с идиотским выражением на лице, – сказала она раздраженно. – Пойди и поставь цветы в воду.
– Слушаюсь, мадам. – Он заторопился к двери.
– Да, Бобби, – окликнула она его, – оставь в приемной. Не хочу видеть их здесь.
Метрдотель поставил перед ними охлажденные бокалы для шампанского и налил немного Караманлису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89