Дверь распахнулась. Ту же операцию проделали с сейфом, предназначенным для Жаннет. Оба хранилища находились практически рядом. Он повернулся к ним.
– Я оставлю вас одних. Когда соберетесь уходить, нажмите кнопку около двери, я вернусь и провожу вас наверх.
– Благодарю вас, – сказал Иоганн. Он подождал, пока банкир закроет дверь, и повернулся к Жаннет. Затем быстро начал вынимать парусиновые мешочки с монетами из большого ящика и раскладывать их на деревянном столе у себя за спиной. Наконец на столе оказалось тридцать три мешочка. Потом он немного покопался в ящике и нашел то, что искал – мешочек поменьше, чем остальные. Он пригляделся к надписи на нем и положил на стол. Потом поднял глаза на Жаннет.
– Ну вот…
С любопытством она взяла последний мешочек и развязала тесемки. Перевернула над столом: оттуда золотым дождем посыпались монеты. Затаив дыхание, она подняла одну из них к глазам. Такой монеты ей никогда не приходилось видеть. Несмотря на небольшой размер, она была довольно тяжелой.
– Что это? – спросила она, переводя дыхание и чувствуя, как сильно бьется сердце.
– Золотые луидоры, названные так в честь Луи Наполеона, приказавшего их отлить, – объяснил Иоганн.
– Господи! – прошептала она. – И сколько же они стоят?
– Твоя часть состоит из тридцати трех тысяч триста тридцати трех штук, – сказал он. – По нынешнему курсу это приблизительно пять миллионов долларов.
– Пять миллионов долларов, – повторила она. Морис снова обманул ее. Она пошла у него на поводу только потому, что считала, что этих денег хватит, чтобы расплатиться с „Кенсингтон Миллз» за свою свободу. Не стоило и заводиться.
– Это большая сумма, – сказал он. Потом показал рукой на открытый сейф. – Не хочешь проверить? Там ровно столько, сколько лежит на столе.
Она покачала головой.
– Не стоит. Я тебе верю.
– Наконец-то, – заметил он сухо, захлопнул крышку ящика и выпрямился. – Теперь нужно перенести эти мешки в твой сейф.
Жаннет все еще смотрела на деньги.
– Да, – сказала она.
– Помочь тебе?
Она взглянула на него.
– Пожалуйста.
Иоганн начал быстро складывать мешочки в ящик. На столе остались только монеты, которые она высыпала. Жаннет начала складывать их обратно.
Он молча наблюдал за ней.
– Ты можешь не отвечать, если не хочешь, Жаннет, но что случилось, почему тебе так срочно понадобились эти деньги?
– Я хотела откупиться от „Кенсингтон Миллз», – сказала она тихо. Не стоило объяснять, что денег оказалось недостаточно.
– Зачем? – спросил он удивленно. – Они прекрасно для тебя поработали. Ты получаешь чистыми около четырех миллионов долларов в год.
Она молчала.
– Я не обязан давать тебе советы, – сказал он. – Но все равно сделаю это. Я столько лет отвечал за тебя, что это вошло в привычку, от которой не так-то легко избавиться. Золото с каждым днем растет в цене. Два года назад твоя доля стоила не больше миллиона. С тех пор золото подорожало в пять раз. И я слышал, что правительство США намерено вздуть цены, а затем выбросить на рынок часть своего золотого запаса. И тогда цена вырастет до небес. Через год стоимость твоей доли может возрасти еще в пять раз.
Она все еще молчала, глядя на него и складывая последние монеты в мешок. Потом завязала тесемки.
– Я советую тебе – сохрани золото. Откажись от мысли откупиться от „Кенсингтон Миллз». Через год это золото будет стоить двадцать пять – тридцать миллионов. Тебе не успеть столько заработать за всю оставшуюся жизнь, даже если ты освободишься от „Кенсингтон Миллз».
Жаннет молча положила мешок в ящик, захлопнула дверцу и достала свой ключ. Взглянула на него.
– Откуда мне знать, когда надо продавать?
– Как только цена перевалит за восемьсот долларов за троянскую унцию, – ответил Иоганн. – Она может подняться и до тысячи, но это уже не имеет значения. Лично я собираюсь продать долю Лорен, когда цена достигнет восьмисот долларов.
Она задумчиво кивнула. По сути дела, он повторил то, что говорил ей Жак. Если откупиться от „Кенсингтон Миллз», потребуются долгие годы, прежде чем удастся получить устойчивую прибыль. А у нее осталось не так много времени на борьбу. Снова Жак оказался прав. Какой смысл стараться, если все не в радость?
Он протянул руку к кнопке и нажал ее.
– Моя гостиница здесь рядом, за углом, – сказал Иоганн. – Кофе не хочешь?
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я прилетела из Парижа утром и у меня обратный билет па два часа. Едва успеваю.
Появился Тьерри и открыл дверь хранилища своим ключом. Они прошли за ним наверх, поблагодарили его. Он поклонился.
– Рад был служить, – сказал он, открывая дверь. Они вышли на улицу. Все еще шел дождь со снегом.
Жаннет подняла капюшон. Подъехало такси, и Иоганн остановил его. Он открыл дверцу, и Жаннет забралась на заднее сиденье.
Она посмотрела на него из машины.
– Мне очень жаль, Иоганн, – сказала она. – Все равно, спасибо.
Он махнул рукой.
– Мне тоже жаль. Прощай, Жаннет! – Он захлопнул дверцу и выпрямился. Посмотрел, как такси исчезло за поворотом. Потом повернулся и решительными шагами направился к себе в гостиницу. Он не мог понять, что застилает ему глаза – дождь или слезы. Но перед его мысленным взором все время стоял спящий младенец па руках у матери, впервые входящей в дом генерала в Варшаве.
Когда она прилетела в Париж, там тоже шел дождь. Правда, без снега и не такой холодный. Рене встречал ее в аэропорту и открыл ей дверцу „роллс-ройса». Захлопнув дверь, он сел на переднее сиденье. Большая машина мягко тронулась с места.
– Куда прикажете, мадам?
Жаннет взглянула на часы. Было немногим больше четырех.
– В контору, Рене, – сказала она.
– Oui, мадам, – ответил шофер. Он встретился с ней взглядом в зеркальце заднего вида. – Хорошо долетели, мадам? – вежливо спросил он.
– Вполне, спасибо, – кивнула она, нажимая кнопку. Перегородка, отделяющая салон от водителя, поползла вверх. Ей не хотелось разговаривать. Она откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Господи, как же она устала! Ей казалось, что она постоянно чувствует усталость, все время страдает от разницы во времени и вечно прыгает с одного самолета на другой.
Раньше у нее находилось время и для себя. Но не сейчас. Впервые она поняла, какой тяжелый груз ежедневной работы нес Жак, освобождая ее от всех забот. Новый сотрудник был очень способным, контора при нем работала как часы, но что-то все же было не так. Люди, с которыми она имела дело, важные покупатели и другие сотрудники, которые раньше охотно решали свои проблемы с Жаком, теперь хотели обязательно говорить лично с ней. А ей не хватало времени, чтобы со всем этим справиться.
– Приехали, мадам. – Голос шофера, раздавшийся из открытой дверцы, заставил ее вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Я оставлю вас одних. Когда соберетесь уходить, нажмите кнопку около двери, я вернусь и провожу вас наверх.
– Благодарю вас, – сказал Иоганн. Он подождал, пока банкир закроет дверь, и повернулся к Жаннет. Затем быстро начал вынимать парусиновые мешочки с монетами из большого ящика и раскладывать их на деревянном столе у себя за спиной. Наконец на столе оказалось тридцать три мешочка. Потом он немного покопался в ящике и нашел то, что искал – мешочек поменьше, чем остальные. Он пригляделся к надписи на нем и положил на стол. Потом поднял глаза на Жаннет.
– Ну вот…
С любопытством она взяла последний мешочек и развязала тесемки. Перевернула над столом: оттуда золотым дождем посыпались монеты. Затаив дыхание, она подняла одну из них к глазам. Такой монеты ей никогда не приходилось видеть. Несмотря на небольшой размер, она была довольно тяжелой.
– Что это? – спросила она, переводя дыхание и чувствуя, как сильно бьется сердце.
– Золотые луидоры, названные так в честь Луи Наполеона, приказавшего их отлить, – объяснил Иоганн.
– Господи! – прошептала она. – И сколько же они стоят?
– Твоя часть состоит из тридцати трех тысяч триста тридцати трех штук, – сказал он. – По нынешнему курсу это приблизительно пять миллионов долларов.
– Пять миллионов долларов, – повторила она. Морис снова обманул ее. Она пошла у него на поводу только потому, что считала, что этих денег хватит, чтобы расплатиться с „Кенсингтон Миллз» за свою свободу. Не стоило и заводиться.
– Это большая сумма, – сказал он. Потом показал рукой на открытый сейф. – Не хочешь проверить? Там ровно столько, сколько лежит на столе.
Она покачала головой.
– Не стоит. Я тебе верю.
– Наконец-то, – заметил он сухо, захлопнул крышку ящика и выпрямился. – Теперь нужно перенести эти мешки в твой сейф.
Жаннет все еще смотрела на деньги.
– Да, – сказала она.
– Помочь тебе?
Она взглянула на него.
– Пожалуйста.
Иоганн начал быстро складывать мешочки в ящик. На столе остались только монеты, которые она высыпала. Жаннет начала складывать их обратно.
Он молча наблюдал за ней.
– Ты можешь не отвечать, если не хочешь, Жаннет, но что случилось, почему тебе так срочно понадобились эти деньги?
– Я хотела откупиться от „Кенсингтон Миллз», – сказала она тихо. Не стоило объяснять, что денег оказалось недостаточно.
– Зачем? – спросил он удивленно. – Они прекрасно для тебя поработали. Ты получаешь чистыми около четырех миллионов долларов в год.
Она молчала.
– Я не обязан давать тебе советы, – сказал он. – Но все равно сделаю это. Я столько лет отвечал за тебя, что это вошло в привычку, от которой не так-то легко избавиться. Золото с каждым днем растет в цене. Два года назад твоя доля стоила не больше миллиона. С тех пор золото подорожало в пять раз. И я слышал, что правительство США намерено вздуть цены, а затем выбросить на рынок часть своего золотого запаса. И тогда цена вырастет до небес. Через год стоимость твоей доли может возрасти еще в пять раз.
Она все еще молчала, глядя на него и складывая последние монеты в мешок. Потом завязала тесемки.
– Я советую тебе – сохрани золото. Откажись от мысли откупиться от „Кенсингтон Миллз». Через год это золото будет стоить двадцать пять – тридцать миллионов. Тебе не успеть столько заработать за всю оставшуюся жизнь, даже если ты освободишься от „Кенсингтон Миллз».
Жаннет молча положила мешок в ящик, захлопнула дверцу и достала свой ключ. Взглянула на него.
– Откуда мне знать, когда надо продавать?
– Как только цена перевалит за восемьсот долларов за троянскую унцию, – ответил Иоганн. – Она может подняться и до тысячи, но это уже не имеет значения. Лично я собираюсь продать долю Лорен, когда цена достигнет восьмисот долларов.
Она задумчиво кивнула. По сути дела, он повторил то, что говорил ей Жак. Если откупиться от „Кенсингтон Миллз», потребуются долгие годы, прежде чем удастся получить устойчивую прибыль. А у нее осталось не так много времени на борьбу. Снова Жак оказался прав. Какой смысл стараться, если все не в радость?
Он протянул руку к кнопке и нажал ее.
– Моя гостиница здесь рядом, за углом, – сказал Иоганн. – Кофе не хочешь?
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я прилетела из Парижа утром и у меня обратный билет па два часа. Едва успеваю.
Появился Тьерри и открыл дверь хранилища своим ключом. Они прошли за ним наверх, поблагодарили его. Он поклонился.
– Рад был служить, – сказал он, открывая дверь. Они вышли на улицу. Все еще шел дождь со снегом.
Жаннет подняла капюшон. Подъехало такси, и Иоганн остановил его. Он открыл дверцу, и Жаннет забралась на заднее сиденье.
Она посмотрела на него из машины.
– Мне очень жаль, Иоганн, – сказала она. – Все равно, спасибо.
Он махнул рукой.
– Мне тоже жаль. Прощай, Жаннет! – Он захлопнул дверцу и выпрямился. Посмотрел, как такси исчезло за поворотом. Потом повернулся и решительными шагами направился к себе в гостиницу. Он не мог понять, что застилает ему глаза – дождь или слезы. Но перед его мысленным взором все время стоял спящий младенец па руках у матери, впервые входящей в дом генерала в Варшаве.
Когда она прилетела в Париж, там тоже шел дождь. Правда, без снега и не такой холодный. Рене встречал ее в аэропорту и открыл ей дверцу „роллс-ройса». Захлопнув дверь, он сел на переднее сиденье. Большая машина мягко тронулась с места.
– Куда прикажете, мадам?
Жаннет взглянула на часы. Было немногим больше четырех.
– В контору, Рене, – сказала она.
– Oui, мадам, – ответил шофер. Он встретился с ней взглядом в зеркальце заднего вида. – Хорошо долетели, мадам? – вежливо спросил он.
– Вполне, спасибо, – кивнула она, нажимая кнопку. Перегородка, отделяющая салон от водителя, поползла вверх. Ей не хотелось разговаривать. Она откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Господи, как же она устала! Ей казалось, что она постоянно чувствует усталость, все время страдает от разницы во времени и вечно прыгает с одного самолета на другой.
Раньше у нее находилось время и для себя. Но не сейчас. Впервые она поняла, какой тяжелый груз ежедневной работы нес Жак, освобождая ее от всех забот. Новый сотрудник был очень способным, контора при нем работала как часы, но что-то все же было не так. Люди, с которыми она имела дело, важные покупатели и другие сотрудники, которые раньше охотно решали свои проблемы с Жаком, теперь хотели обязательно говорить лично с ней. А ей не хватало времени, чтобы со всем этим справиться.
– Приехали, мадам. – Голос шофера, раздавшийся из открытой дверцы, заставил ее вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89