- Зачем орешь?.. Сей сикунд огня принесу. И ключ от...
Ушел и дверь в избу припер плотно.
Запус подождал, опять выпрямил руку, так как ее выпрямлял подрядчик и
опустил. В дверь кто-то поскребся: "мышь... нет мыши в дверь не скребут-
ся... значит кошка". Запахло капустой: кисло и тепло. Запах становился
все гуще и гуще. Еще шорох. За ним вслед мысль, что здесь ловушка, заго-
вор. Никто Кирилл Михеича раньше в городе не видел и Чека его не смогла
найти. Отступил Запус к стене, нащупал вдруг отяжелевший револьвер и ра-
достно вспомнил, что в револьвере шесть уверенных в себе пуль. Вытащил,
чуть приподнял, так Кирилл Михеич сейчас выпрямлял его руку.
Тогда он, сразу приподымаясь на цыпочки, решил пройти в кладовую и
если там нет никого: бежать, пока еще не пришли.
Он, с трудом сгибая замерзшую подошву, ощупывая стену пальцами, про-
шел к тесовой двери. Быстро дернул скобу: замок был плоский и холодный
так, что примерзали пальцы. Тогда он накрыл скобу и замок полой шинели.
Завернув узлом шинель на саблю - дернул. Укололи пальцы свежие щепы. К
запаху капусты примешался запах картошки и человеческой мочи.
"Здесь"... - подумал он быстро.
Он шагнул два раза - наверное через мешки: кочковатое и слизкое.
Дальше; он не понимал, что должно быть дальше, но явственно, почувство-
вал человеческое дыхание. Дышали торопливо, даже капала слюна: трусит.
Запус вытянул руки, сабля глухо стукнула о мешки. Тот, другой - совсем
близко неразборчиво пробормотал:
- Кыш!.. орп!.. анне!..
Тогда Запус сжал кулак, поднял револьвер выше, шагнул и негромко ска-
зал:
- Арестую.
Человек на капусте метнулся, взвизгнул. Капуста - у ней такой склиз-
кий скрип - покатилась Запусу под ноги. Запус, держа револьвер на отле-
те, бросился на того, другого. В грудь Запуса толкнулись и тотчас же вя-
ло подломились чужие руки. Подумалось: ножа нет, стрелять тому поздно.
Здесь человек ударил коленом между ног Запуса. Револьвер выпал. Освобо-
дившимися и вдруг потвердевшими руками Запус охватил шею того, другого,
Артюшки, атамана... С револьвером вместе скользнула какая уверенность и
необходимость ареста. Запус наклонился совсем к лицу, хотел плюнуть ему
- огромный сгусток слюны, заполнивший рот, но не хватило сил. Вся сила
ушла в сцепившиеся пальцы и на скользкие потные жилы длинной, необычайно
длинной шеи. Словно все тело - одна огромная шея, которую нужно стянуть,
сжать, пока не ослабнет.
- Жену!.. жену тебе бить!.. бить!..
И когда уже пальцы Запуса подошли к подбородку, шея ослабла. Пальцы
попали на мелкие и теплые зубы. Запус отнял от человека руки и перегиба-
ясь через его тело, нащупал свой револьвер. Хотел всунуть его в кобуру и
не мог. Он достал из кармана шинели спички. Зажег. Всунул револьвер.
Спичка потухла. Он зажег новую, руку над ней сделал фонариком и поднес
ее к подбородку. Бритый рот, светловатые брови - коротенькие, и мокрый
нос. По бровям вспомнил ("бреет" - рассказывала Олимпиада) - Шмуро, ар-
хитектор.
- О, чо-орт! - И он сдавил спичку так, что обжег ладонь. Сжал ее и
кинул в лицо, в темноту уже. - Сволочь!..
Потом быстро достал еще несколько, поднял над головой, зажег. Капус-
та, три кадочки, рваная одежонка и сундук. Еще на рваном одеялишке Шмуро
с длинной измятой шеей.
Тогда Запус, гремя саблей и не вынимая револьвера, прошел через сени
(он сразу почему-то вспомнил дорогу), в избу.
- Архитектора-то нету? - спросил Кирилл Михеич. - Идет?..
Запус расстегнул кобуру, к рукоятке как-то прилип снег. Он сковырнул
его и, кладя револьвер на стол, спросил:
- Артюшка где?
- Артюшки здесь не было, Василий Антоныч. Я его не почитаю и боюсь.
Разве я с ним стану жить?.. Я же подрядчик, меня же военную службу по
отсрочке... Выпить, с тоски - выпил! Бикметжанов, хозяин был тоже
раньше, бардак держал, из него девки к тебе на пароход ездили... Бикмет-
жанов говорит мне: я, говорит, кровь - купеческая, острая; хочу с отча-
янным человеком пить; зови, говорит, сюда Запуса. Василия Антоныча-то,
мол, друга...
Он отодвинул дуло револьвера на край стола и царапая пальцами бород-
ку, хмельно, туманно, рассмеялся:
- Запуса-то, могу!.. Пошел сначала к Олимпиаде, а та говорит: на за-
седании, я в Народный Дом... а Шмуро трусит, на картошке, на капусте си-
дит... Мне Запус что, я с Запусом самогон желаю пить!
- Шмуро был любовником?
- Чьим?
- Фиезы?
- Фиезки-то? а я знаю?.. У ней любовников не было, у ней мужья были.
Ты мне вот что скажи, пуганул ты Шмуро?.. Здорово?..
Он, наклонившись, рыгая, достал из-под стола четверть самогона. Тощая
старуха принесла синеватые стаканы.
- Надоел он мне... на картошку и ходит!.. Шмуро-о!..
Бикметжанов, азиат, - был в русской поддевке и лаковых сапогах. Глуб-
же, в комнате на сундуке, прикрытом стеганым одеялом, лежала раскрашен-
ная девка. Бикметжанов улыбнулся Запусу и сказал:
- Не подумайте, я теперь - раз закона нет - ни-ни... Это у меня дочь,
Вера. Вера, поздоровайся с гостем...
Вера, выпячивая груди и качаясь, медленно прошла к столу.
Запус всунул револьвер и, отворачиваясь от Веры, сказал в лицо Бик-
метжанову:
- Я вашего гостя, в кладовой, кончил.
Бикметжанов отставил стакан, отрезвленный выпрямился и вышел. Старуха
ушла за ним. Вера подвинула табурет и, облокачиваясь на стол, спросила:
- А на войне страшно?
В сенях завизжали. Визг этот как-то мутно отдался внутри Запуса. Вера
отодвинулась и лениво сказала:
- Господи, опять беспокойство.
Впопыхах, опять опьяневший, вбежал Бикметжанов и, тряся кулаками,
закричал на Кирилл Михеича. Сквозь пьяную, липкую кожу, глянули на Запу-
са хитрые глазенки - пермские. Скрылись. Кирилл Михеич расплеснул по
столу руки и промычал, словно нарочно, длинно:
- Я-я... при-и!.. онии!.. меж со-обой... я здесь!..
Тогда Бекметжанов отдернул четверть с самогоном. Пред Запусом, совсем
у шинели, метнулось лицо его и крик:
- Господин... господин матрос!.. господин комиссар!.. Ведь я же под
приют свой дом отдал, малолетних детей! Добровольно от своего рукомесла
отказался! У меня же в Русско-Азиатском банке на текущем счету, вам ведь
все, досталось!..
И тут ломая буквы:
- Нэ губи, нэ губи душу!.. скажи - сам убил, собственноручно... Мнэ
жэ!.. э-эх!..
И еще ниже к уху, шопотом:
- Девку надо, устрою?.. Ты не думай, это не дочь, кака?.. ширма есть,
поставлю... отвернемся... девка с норовом и совсем чистый... а?..
И Вера, тоже шопотом:
- Матросик, душка, идем!
Бикметжанов из стола выхватил тетрадку:
- Собственноручно напиши: убил и за все отвечаю. Зачем тебе порядоч-
ного человека губить?.. Я на суде скажу: в пьяном виде. А сюда напиши,
не поверят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47