Спантамано воспользовался замешательством неприятеля и быстро
двинулся на северо-запад.
Узнав о новой стычке, Александр дал гетайрам короткий отдых и затем
во весь опор помчался за Спантамано. Он догнал его на краю Красных Песков
и загородил дорогу со всех сторон.
- Братья, Искендер отрезал путь, - сказал Спантамано согдийцам и
дахам, бактрийцам и массагетам. - Ваша жизнь - в мечах, которые вы
сжимаете руками. Сразимся, и да сбудется предначертание богов!
Завязался бой. Спантамано увидел издали македонца в шлеме, украшенном
крутыми рогами барана.
- Привет, Искендер! - задорно крикнул согдиец, натягивая тетиву лука.
- На тебе подарок от меня!
Александр вскрикнул. Правую руку македонца, ниже плеча, ужалила
бронзовая стрела. Птолемайос Лаг быстро выдернул стрелу и хотел перевязать
рану, однако разъяренный сын бога Аммона крепче стиснул сариссу и погнал
коня прямо на Спантамано. Тут Баро замахнулся на него тяжелой секирой.
Фердикка отклонил удар, подставив щит... Секира косо обрушилась на шлем
Александра и отрубила правый рог... а сарисса пронзила вместо Спантамано
массагета Рехмира.
И Рехмир умер. Умерли еще три тысячи согдийцев. Гибли дахи,
бактрийцы, массагеты. Спантамано во главе четырехсот массагетов и трех
десятков бактрийцев и дахов прорвал окружение и скрылся в пустыне. За
одиноким курганом он соединился с пенджикентцами, не принимавшими участия
в битве, и помчался дальше.
Долго скакал отряд Спантамано по кочевым тропам, путая следы, и
остановился только вечером, далеко от оазиса, у пастушеских колодцев.
Спешились. Варахран и Баро бережно сняли Зару с коня. Она сделала шаг и
застонала. Если б не крепкие руки сопровождающих, Зара тут же упала б на
песок. Бешеная скачка утомила женщину, привыкшую нежиться на мягких
коврах.
Пока массагеты поили коней, пенджикентцы разбили палатку для
Спантамано. Загорелись костры. Зашипело на углях мясо баранов, купленных у
пастухов, раскинувших возле колодцев свой лагерь.
Спантамано молча посмотрел на Зару. Одежда висела на ней рваными
лоскутами. Лицо потемнело от пыли. Стискивая от боли свои ровные белые
зубы, она добрела до переметной сумы, достала серебряное зеркало,
поглядела в него и ахнула...
Варахран поставил на кошму, разостланную прямо на песке, бронзовое
блюдо с полусырым обгорелым мясом. Зара взяла кусок и поднесла ко рту, но
отвращение пересилило голод. Женщина выронила кусок, упала на кошму и
зарыдала.
- Я говорил: оставайся в Мараканде, - грустно прошептал Спантамано,
проводя ладонью по пышным, но запылившимся волосам жены.
- Уйдем! - воскликнула Зара, обхватив шею Спантамано.
- Куда?
- В Мараканду. Мне тут страшно. Подумай, что ждет нас у массагетов!
Песок. Дым костров. Грубые люди. Уйдем! Сдайся Искендеру по доброй воле, и
он тебе ничего не сделает...
- Эх! - Спантамано вздохнул. - Зачем ты так? Лучше отдыхай. Утром
опять на коней.
И он подумал: будь на месте Зары юная Эгина, она не плакала бы и не
звала домой.
Пустыня. Александр не осмеливается переступить рубеж, за которым
подстерегает неизвестность.
Далеко тянется пустыня. Что ожидает Александра в глубине необъятных
бесплодных пространств? Невыносимый зной, песчаные бури, обманчивые
видения. Шипы искривленных ветром, иссушенных зноем кустарников, нелепо
раскинувшихся по склонам пологих дюн. Зубы ползучих гадов - серой гадюки,
ее неуклюжей, но опасной сестры гюрзы, длинной проворной кобры и маленькой
невзрачной эфы - самой страшной из ядовитых змей. Жала скорпионов -
мерзких корявых существ гнойного цвета, еще более отвратительных
мохнатоногих фаланг и знаменитых черных пауков. Любую из этих гнусных
тварей можно убить одним ударом палки. И можно умереть от одного укуса
любой из этих тварей. Пустыня угрожающе глядит на Александра, и сын бога
Аммона поворачивает назад.
Царь останавливается на вершине одного из бугров, являющихся
продолжением горного хребта, который отделяет Согдиану от Красных Песков.
Напротив синеют другие горы, А по сторонам, уходя слева направо, пролегает
долина Политимета. Она начинается где-то далеко на востоке, среди
неприступных скал, и теряется где-то на западе, за Бахаром. Согдиана.
Долина Золотоносной Реки. Блестят на солнце прямые каналы. Темными
массивами виднеются сады. Расстилаются ровные поля. Маячат башни селений.
Сын бога Аммона с изумлением взирает на эту крохотную страну. Он
захватил половину мира, но нигде не сталкивался с таким неукротимым
племенем, как согдийцы. Пали стены великих городов. Рухнули устои
могущественных держав. Повелители миллионов людей покорно склонили головы
перед сыном бога Аммона. Но кучка голодных азиатов, обитающих в долине,
где трудно повернуться... она сопротивляется и наносит мощные удары
знаменитому полководцу, не знавшему прежде ни одного поражения.
Что это за люди? О чем они думают? Что они знают? Чего они хотят? Из
чего сделаны их сердца?
Когда-то Аристотель говорил юному царю: "Варвар и раб понятия
тождественные, для него быть рабом и полезно, и справедливо..." В каждом
азиате Александр видел раба. Он желал одного - чтобы раб хорошо трудился.
Но пришло время, и люди, которых он считал рабами, встали перед ним
во весь рост. Они глядят ему прямо в глаза. И сын бога Аммона не понимает
их взгляда. Так смотрел на него Сфинкс в стране пирамид.
И загадочный взгляд народа смущает Александра. Ему и раньше
приходилось испытывать чувство страха. Он боялся за свое государство.
Боялся за своих воинов. Боялся за судьбу своих замыслов. Но впервые в
жизни он боится как простой человек!
Александр содрогается. Он забывает о государстве. Забывает о
господстве над миром. В его ушах не звучит уже песня жреца из Кабуры. Бог
исчез, остался жалкий смертный - человек с одной головой, двумя руками и
двумя ногами, как у всех, и этот смертный трепещет, словно его шеи уже
коснулся нож азиата. Долина Золотоносной Реки становится Долиной Страха.
Душа Александра потрясена. И он понимает - ему больше никогда не воспарить
к тем божественным высотам, с которых он сейчас низринулся. Для других он
останется сыном бога Аммона. Но для себя он отныне и до конца дней своих
будет обыкновенным македонцем из Пеллы.
Тщетно силится Александр снова разжечь в себе искру величия. Она
безнадежно погасла. И его охватывает дикая злоба против народа, чей
загадочный взгляд затушил в его сердце священное пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
двинулся на северо-запад.
Узнав о новой стычке, Александр дал гетайрам короткий отдых и затем
во весь опор помчался за Спантамано. Он догнал его на краю Красных Песков
и загородил дорогу со всех сторон.
- Братья, Искендер отрезал путь, - сказал Спантамано согдийцам и
дахам, бактрийцам и массагетам. - Ваша жизнь - в мечах, которые вы
сжимаете руками. Сразимся, и да сбудется предначертание богов!
Завязался бой. Спантамано увидел издали македонца в шлеме, украшенном
крутыми рогами барана.
- Привет, Искендер! - задорно крикнул согдиец, натягивая тетиву лука.
- На тебе подарок от меня!
Александр вскрикнул. Правую руку македонца, ниже плеча, ужалила
бронзовая стрела. Птолемайос Лаг быстро выдернул стрелу и хотел перевязать
рану, однако разъяренный сын бога Аммона крепче стиснул сариссу и погнал
коня прямо на Спантамано. Тут Баро замахнулся на него тяжелой секирой.
Фердикка отклонил удар, подставив щит... Секира косо обрушилась на шлем
Александра и отрубила правый рог... а сарисса пронзила вместо Спантамано
массагета Рехмира.
И Рехмир умер. Умерли еще три тысячи согдийцев. Гибли дахи,
бактрийцы, массагеты. Спантамано во главе четырехсот массагетов и трех
десятков бактрийцев и дахов прорвал окружение и скрылся в пустыне. За
одиноким курганом он соединился с пенджикентцами, не принимавшими участия
в битве, и помчался дальше.
Долго скакал отряд Спантамано по кочевым тропам, путая следы, и
остановился только вечером, далеко от оазиса, у пастушеских колодцев.
Спешились. Варахран и Баро бережно сняли Зару с коня. Она сделала шаг и
застонала. Если б не крепкие руки сопровождающих, Зара тут же упала б на
песок. Бешеная скачка утомила женщину, привыкшую нежиться на мягких
коврах.
Пока массагеты поили коней, пенджикентцы разбили палатку для
Спантамано. Загорелись костры. Зашипело на углях мясо баранов, купленных у
пастухов, раскинувших возле колодцев свой лагерь.
Спантамано молча посмотрел на Зару. Одежда висела на ней рваными
лоскутами. Лицо потемнело от пыли. Стискивая от боли свои ровные белые
зубы, она добрела до переметной сумы, достала серебряное зеркало,
поглядела в него и ахнула...
Варахран поставил на кошму, разостланную прямо на песке, бронзовое
блюдо с полусырым обгорелым мясом. Зара взяла кусок и поднесла ко рту, но
отвращение пересилило голод. Женщина выронила кусок, упала на кошму и
зарыдала.
- Я говорил: оставайся в Мараканде, - грустно прошептал Спантамано,
проводя ладонью по пышным, но запылившимся волосам жены.
- Уйдем! - воскликнула Зара, обхватив шею Спантамано.
- Куда?
- В Мараканду. Мне тут страшно. Подумай, что ждет нас у массагетов!
Песок. Дым костров. Грубые люди. Уйдем! Сдайся Искендеру по доброй воле, и
он тебе ничего не сделает...
- Эх! - Спантамано вздохнул. - Зачем ты так? Лучше отдыхай. Утром
опять на коней.
И он подумал: будь на месте Зары юная Эгина, она не плакала бы и не
звала домой.
Пустыня. Александр не осмеливается переступить рубеж, за которым
подстерегает неизвестность.
Далеко тянется пустыня. Что ожидает Александра в глубине необъятных
бесплодных пространств? Невыносимый зной, песчаные бури, обманчивые
видения. Шипы искривленных ветром, иссушенных зноем кустарников, нелепо
раскинувшихся по склонам пологих дюн. Зубы ползучих гадов - серой гадюки,
ее неуклюжей, но опасной сестры гюрзы, длинной проворной кобры и маленькой
невзрачной эфы - самой страшной из ядовитых змей. Жала скорпионов -
мерзких корявых существ гнойного цвета, еще более отвратительных
мохнатоногих фаланг и знаменитых черных пауков. Любую из этих гнусных
тварей можно убить одним ударом палки. И можно умереть от одного укуса
любой из этих тварей. Пустыня угрожающе глядит на Александра, и сын бога
Аммона поворачивает назад.
Царь останавливается на вершине одного из бугров, являющихся
продолжением горного хребта, который отделяет Согдиану от Красных Песков.
Напротив синеют другие горы, А по сторонам, уходя слева направо, пролегает
долина Политимета. Она начинается где-то далеко на востоке, среди
неприступных скал, и теряется где-то на западе, за Бахаром. Согдиана.
Долина Золотоносной Реки. Блестят на солнце прямые каналы. Темными
массивами виднеются сады. Расстилаются ровные поля. Маячат башни селений.
Сын бога Аммона с изумлением взирает на эту крохотную страну. Он
захватил половину мира, но нигде не сталкивался с таким неукротимым
племенем, как согдийцы. Пали стены великих городов. Рухнули устои
могущественных держав. Повелители миллионов людей покорно склонили головы
перед сыном бога Аммона. Но кучка голодных азиатов, обитающих в долине,
где трудно повернуться... она сопротивляется и наносит мощные удары
знаменитому полководцу, не знавшему прежде ни одного поражения.
Что это за люди? О чем они думают? Что они знают? Чего они хотят? Из
чего сделаны их сердца?
Когда-то Аристотель говорил юному царю: "Варвар и раб понятия
тождественные, для него быть рабом и полезно, и справедливо..." В каждом
азиате Александр видел раба. Он желал одного - чтобы раб хорошо трудился.
Но пришло время, и люди, которых он считал рабами, встали перед ним
во весь рост. Они глядят ему прямо в глаза. И сын бога Аммона не понимает
их взгляда. Так смотрел на него Сфинкс в стране пирамид.
И загадочный взгляд народа смущает Александра. Ему и раньше
приходилось испытывать чувство страха. Он боялся за свое государство.
Боялся за своих воинов. Боялся за судьбу своих замыслов. Но впервые в
жизни он боится как простой человек!
Александр содрогается. Он забывает о государстве. Забывает о
господстве над миром. В его ушах не звучит уже песня жреца из Кабуры. Бог
исчез, остался жалкий смертный - человек с одной головой, двумя руками и
двумя ногами, как у всех, и этот смертный трепещет, словно его шеи уже
коснулся нож азиата. Долина Золотоносной Реки становится Долиной Страха.
Душа Александра потрясена. И он понимает - ему больше никогда не воспарить
к тем божественным высотам, с которых он сейчас низринулся. Для других он
останется сыном бога Аммона. Но для себя он отныне и до конца дней своих
будет обыкновенным македонцем из Пеллы.
Тщетно силится Александр снова разжечь в себе искру величия. Она
безнадежно погасла. И его охватывает дикая злоба против народа, чей
загадочный взгляд затушил в его сердце священное пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75