Швейцар распахнул перед Оссинингом двери, и Чарли уже шагнул было через порог, но тут вдруг заметил, что мальчишка куда-то подевался. Привратник подозрительно уставился на замешкавшегося посетителя. Но тут Чарли увидел своего спутника: мальчишка топтался на улице, вжав голову в плечи.
– В чем дело? – спросил Чарли, возвращаясь обратно.
– Ни в чем.
– Ты что, внутрь не пойдешь?
Мальчишка вытер нос рукавом.
– Я со служебного входа, – пробормотал он. – Когда мистер Бендер позовет. И вообще мне завтра в школу.
В школу? Оссинингу стало не по себе. Вот он тут ходит, ноет весь вечер, а этот малыш ждал на холоде, пока прибудет поезд, потом тащился на край света, чтобы Чарли не остался без ночлега. Сколько ему – девять, десять? Надо же, пареньку нужно идти в школу. А ведь ок, Чарли, даже не знает, как беднягу зовут.
– Послушай, – Оссининг оглянулся на ярко освещенные двери отеля. – Спасибо тебе, что помог. Нет, правда… Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Эрнест, – сказал мальчик. – Эрнест О'Рейли.
– Ирландец? Слушай, Эрнест О'Рейли, я тебе очень благодарен. Ты заходи еще – может, мы с мистером Бендером подыщем тебе какой-нибудь приработок. Мы тут создаем компанию по производству готовых завтраков, и нам наверняка понадобится толковый посыльный.
На это Эрнест О'Рейли ничего не сказал. Он просто стоял, ежась под ветром, и вид у него был как у побитой собачонки.
– Мистер Бендер сказал, что вы мне дадите десять центов, – повторил он.
Да-да, Чарли совсем забыл. Должно быть, парнишка решил, что его надуют. Оссининг смущенно полез в карман за кошельком.
– Вот, – расщедрился он. – На тебе пятнадцать.
Эрнест О'Рейли схватил монетки, сунул в карман и взглянул на Чарли не то с благодарностью, не то с презрением.
– Ах, какие мы щедрые, – прошипел он и пустился наутек.
У Чарли на душе остался неприятный осадок. Вот ведь неблагодарный поросенок!
У стойки Оссининг спросил, как ему найти мистера Гудлоу Бендера, и вновь ощутил, как изнутри подступает негодование.
– Мистера Бендера? – переспросил портье так, будто Чарли обратился к нему на каком-нибудь иностранном языке. Потом осмотрел посетителя с головы до ног, подвигал желваками, отвернулся и зашушукался о чем-то с телефонной трубкой. Потом благоговейно, словно величайшую ценность, повесил трубку на место и взглянул на Оссининга.
– Мистер Бендер сейчас занят. Не угодно ли подождать?
Чарли устал, смертельно устал. Ему казалось, что он совершил путешествие длиной в целую жизнь. Но в этот миг ему понадобилась вся выдержка, чтобы не броситься на наглеца. «Ах ты ублюдок с цыплячьей шеей, – думал Оссининг. – Через полгода таких, как ты, я буду покупать и продавать оптом». Он испепелил портье взглядом, а когда служитель отвернулся, отошел в угол и плюхнулся на красную вельветовую кушетку. Тело немножко оттаяло, и Оссининга охватила дрожь; он принялся расстегивать занемевшими пальцами пальто.
В этот поздний час в вестибюле было тихо и пусто. Уже миновало одиннадцать, постояльцы готовились ко сну. Чарли сидел, смотрел на часы, застегивал и расстегивал пуговицы, а потом начал и позевывать, поддавшись обволакивающему воздействию тепла. Заведение, конечно, было роскошное: гобелены на стенах, картины, канделябры – одним словом, этакая элегантная непринужденность, неподвластность веяниям времени. Должно быть, именно это богачам и нравится, решил Чарли: незыблемость, освобождение от тревог и забот, которые являются уделом плебеев. Вроде Чарли Оссининга. Так вот для чего нужны деньги.
Мистер Пост понимал это лучше, чем кто-либо другой. Он приехал в Бэттл-Крик без гроша в кармане. У него не было и пятидесяти центов! И все же он добился своего. Теперь, правда, он проводит в Бэттл-Крик не так уж много времени. Нет, мистер Пост путешествует по всему миру, завоевывая новые рынки. Он построил в Техасе целый город, вертит как хочет вашингтонскими политиками, кормит англичан, французов и немцев своим «Виноградом и орехами» и «Манной небесной». Говорят, когда мистер Пост входит, холуи чуть из шкуры не выскакивают: «Да, мистер Пост, сэр, да, сэр, да-да-да…»
Должно быть, Чарли задремал. Во всяком случае, он не видел, как бой пересек вестибюль, заботливо склонился и двумя пальцами затянутой в перчатку руки нежно коснулся его плеча.
– А? Что? – вскинулся Оссининг.
– Мистер Бендер готов встретиться с вами, – прошептал бой.
Они все здесь шептали, словно нормальная человеческая речь обрушила бы мраморные колонны, расколошматила хрустальные канделябры и погребла под обломками весь этот шик.
– Не угодно ли вам последовать за мной, сэр?
Чарли последовал за боем через вестибюль, потом коридором, видимо ведшим к запасному выходу. С трудом переставляя ноги, он устало разглядывал сгорбленные плечи и бледную шею провожатого. Перед обширной комнатой, обшитой фламандским дубом (через дверь можно было разглядеть массивный буфет, цветные витражи, темные столы и кресла), бой остановился. Кованая ажурная вывеска гласила: «Глоточек-другой».
Навстречу Оссинингу поднялся Бендер. За его столом сидела целая компания, сплошь состоявшая из респектабельных джентльменов, однако вид у них был такой, словно они против воли ввязались в какое-то сомнительное предприятие и уже сожалеют об этом. Стол был заставлен пустыми пивными кружками и бокалами для виски; кроме снятых салфеток, переполненных пепельниц и недоеденных сэндвичей Чарли разглядел две колоды карт. Джентльмены дымили сигарами и о чем-то переговаривались между собой вполголоса. Однако сам Бендер, в отличие от своих собутыльников, вид имел вполне самоуверенный, жизнерадостный и даже триумфальный. Одной рукой он крепко жал руку соседу, а другой подгребал к себе груду банкнот, одновременно рокоча что-то добродушно-дружелюбное. Покер! Вот, оказывается, в чем дело. Бендер заставил его ждать столько времени из-за какого-то. покера!
Когда Бендер сосредоточил взгляд на Оссининге, в выражении его лица произошла некая едва заметная перемена, словно он пробудился от сна и не сразу узнал своего партнера, прибывшего аж из Нью-Йорка, дабы пустить «Иде-пи» в большое плавание. Правда, Бендер тут же оправился и проревел:
– Чарли!
Он вмиг пересек комнату этаким всесокрушающим потным ураганом – необъятный, толстопузый, круглые главищи вылезают из орбит, ручищи распростерты для костедробительного объятия.
Они обнялись посреди сверкающего чертога, Чарли ощутил, как его стиснули крепкие руки, вдохнул респектабельный, богатый, пьянящий аромат одеколона, кубинского табака и дорогого шотландского виски – и против воли испытал облегчение и даже гордость: этот титан, эта динамо-машина, этот завоеватель – его партнер. Бендер потащил слегка одуревшего Оссининга представлять своим знакомцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141