Но проявил выдержку, поставил склянки на место и стал дожидаться ужина и своего вечернего кофе.
Вечером в гостиной устроился перед камином, у ног растянулся Дик – жесткошерстный терьер. К кофе Уилл не притронулся. Это оказалось не так-то легко, ведь он уже привык к пяти каплям антиалкогольного эликсира «Белая звезда Сирса»; всем своим видом, соблазнительным ароматом чашка манила, словно в ней было дьявольское зелье, а не кофе. Но Уилл все же устоял. Когда полчаса спустя в комнату впорхнула Элеонора с вязанием в руках, ее ждало небольшое потрясение в виде бодрствующего мужа, задумчиво глядевшего в огонь.
– Уилл, – спросила она, – ты не выпил свой кофе?
И это была женщина, которую он любил; женщина, на которой женился через месяц после окончания Колумбийского университета; женщина, всякий взгляд и движение которой возбуждали его сверх всякой меры. (Он и сам не мог объяснить, почему это происходит, хотя неоднократно пытался – и однокурсникам, и девушкам, которых приглашал в театр или на концерт, даже шлюхам и работницам, слонявшимся возле мюзик-холла.) И вот эта женщина пыталась его отравить!
– Никакого кофе, – отрезал он, вставая с кресла. Впервые за много месяцев его голова была ясной. Уилл знал, кто он, где находится, что делает и почему.
– Иду в бар. Мне не помешает хороший бифштекс и стаканчик виски. Нет, пять стаканчиков – по одному за каждую каплю антиалкогольного эликсира «Белая звезда Сирса».
Далее последовали слезы. Слезы и взаимные обвинения. Уилл никогда еще не видел жену в таком состоянии – даже Дик удивленно уставился на хозяйку и испуганно затрусил прочь из комнаты.
– Я вовсе не хотела тебя отравить! – всхлипывала Элеонора. – Но я была уже на пределе. Ты… ты так переменился – стал совсем чужим. Пьяный, отвратительный. Словно в доме появился чужой человек! – Она вскинула голову, посмотрела ему прямо в глаза. – Это противоречит всем моим принципам. – Элеонора немножко пришла в себя и говорила уже увереннее. – И ты прекрасно знаешь, что я не доверяю лекарствам и всяким иностранным снадобьям – доктор Келлог повыкидывал бы из окна все это, и здесь я с ним абсолютно согласна, но…
Но она накачивала его этими самыми лекарствами. Для его же блага. Соучастниками преступления, как выяснилось, были родители Уилла, повар и доктор Бриллинджер.
Примирение было бурным и прекрасным. Сначала Элеонора пробыла три месяца в Бэттл-Крик, следующие три месяца Уилл провел в алкогольно-наркотическом дурмане, так что этой ночью они сошлись, по-настоящему желая друг друга (Уиллу хотелось в это верить); он свято верил, что именно в ту ночь она забеременела.
Да, все было прекрасно. Но осталась одна маленькая проблема: ему были позарез необходимы эти шесть маленьких бутылочек антиалкогольного эликсира. Нет, «необходимы», пожалуй, недостаточно сильно сказано – они были нужны ему до умопомрачения, до дрожи в руках. И, конечно же, когда прямо из ее объятий Уилл отправился на кухню к заветному шкафчику, обнаружилось, что бутылочки исчезли. И тут у Лайтбоди началась лихорадка. Кожа вспухла так, что он почувствовал себя каким-то воздушным шаром, но тут она стала стягиваться, грозя удушить его насмерть; желудок съежился было до размеров грецкого ореха, а затем взял и растопырился на манер зонтика; ноги превратились в куски льда, пальцы скрючились – не разогнуть. Уилл упал на пол посреди кухни, с трудом встал на четвереньки и, давясь рвотой, пополз в столовую, потом в гостиную, где напугал Дика. Здесь Уилла вывернуло в ведерко с углем, а руки так начали зудеть, что он принялся расчесывать их, пока они не засочились кровью, как отбивная на прилавке у мясника.
Утром на столике возле кровати (в которой Уилл непонятно как очутился) стояла маленькая бутылочка с миленькой голубенькой этикеточкой, превозносившей единственный, неповторимый, превосходный, целебный, спасительный эликсир «Белая звезда Сирса». Уилл не стал раздумывать: коричневая бутылочка, голубая бутылочка – какая разница? Он решительно сорвал пробку, поднес бутылочку к губам… Но что это? Вкус – совсем другой. Другой, но не противный. Отнюдь. Уилл отпил половину, прежде чем решил изучить этикетку. Надпись гласила:
«АНТИНАРКОТИЧЕСКИЙ ЭЛИКСИР „БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА"».
И пониже маленькими буквами:
«Жены! Вам надоело проводить вечера в одиночестве, в то время как ваша дражайшая половина сидит в гостиной в наркотическом дурмане и тем самым губит свое здоровье и транжирит ваши деньги? Попробуйте АНТИНАРКОТИЧЕСКИЙ ЭЛИКСИР „БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА" – всего пять капель, добавленных в вечерний кофе вашего мужа, и он станет живым и проворным, как белочка!»
Уилл оценил комизм ситуации. Но что с того? Его желудок горел огнем, жизнь была загублена, он утратил власть над своими желаниями, а собственная жена с каждым днем отдалялась от него все дальше и дальше. Ну и ладно, подумал Уилл, ну и ладно. Он почувствовал, как антинаркотик побежал по венам, и осушил бутылочку до дна.
Позже в тот же день Лайтбоди отдал вторую бутылочку на анализ (он знал, что где-то должна быть и вторая, и третья, и четвертая, и так до бесконечности – и, разумеется, обнаружил их в одном из ящичков комода в комнате Элеоноры). Оказалось, что антинаркотический эликсир содержит восемьдесят четыре процента спирта – на два меньше, чем «Олд Кроу». И Уилл вернулся к доброму старому виски, которое, кроме всего прочего, внушало куда больше доверия и, если считать на унции, раз в десять дешевле. Однако эти потрясения не прошли даром, а после известия о беременности Элеоноры жизнь и вовсе обрела новый смысл. Лайтбоди с удвоенным пылом взялся за работу, меньше просиживал в барах, мало-помалу стал отвыкать от виски и старался питаться строго по науке. И все бы у него получилось, если бы не этот чертов желудок.
Однажды в конце весны (было еще довольно холодно, но уже чувствовалось приближение тепла) Уилл пораньше ушел с работы, купил по дороге бутылку кока-колы, две пачки «Ригли» и любимый имбирный эль Элеоноры в большой зеленой бутылке – хотел сделать жене сюрприз. Прошел по Дивижн-стрит и свернул на дорожку, ведущую к большому красному кирпичному дому в три этажа, который его отец построил специально для них с женой; тяжелый пакет приятно оттягивал руки. Белым и розовым цвели кизиловые деревья, воздух дышал хрустальной свежестью. В это мгновение Уилла охватило счастье: у них с женой все хорошо, скоро родится сын и наследник. Вприпрыжку взбегая по лестнице, Лайтбоди увидел свой дом в ином свете, словно он снова стал маленьким мальчиком в коротких штанишках, которого отец повел в парк кормить уток и смотреть на грохочущие поезда, проносящиеся мимо станции.
– Элеонора! – позвал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Вечером в гостиной устроился перед камином, у ног растянулся Дик – жесткошерстный терьер. К кофе Уилл не притронулся. Это оказалось не так-то легко, ведь он уже привык к пяти каплям антиалкогольного эликсира «Белая звезда Сирса»; всем своим видом, соблазнительным ароматом чашка манила, словно в ней было дьявольское зелье, а не кофе. Но Уилл все же устоял. Когда полчаса спустя в комнату впорхнула Элеонора с вязанием в руках, ее ждало небольшое потрясение в виде бодрствующего мужа, задумчиво глядевшего в огонь.
– Уилл, – спросила она, – ты не выпил свой кофе?
И это была женщина, которую он любил; женщина, на которой женился через месяц после окончания Колумбийского университета; женщина, всякий взгляд и движение которой возбуждали его сверх всякой меры. (Он и сам не мог объяснить, почему это происходит, хотя неоднократно пытался – и однокурсникам, и девушкам, которых приглашал в театр или на концерт, даже шлюхам и работницам, слонявшимся возле мюзик-холла.) И вот эта женщина пыталась его отравить!
– Никакого кофе, – отрезал он, вставая с кресла. Впервые за много месяцев его голова была ясной. Уилл знал, кто он, где находится, что делает и почему.
– Иду в бар. Мне не помешает хороший бифштекс и стаканчик виски. Нет, пять стаканчиков – по одному за каждую каплю антиалкогольного эликсира «Белая звезда Сирса».
Далее последовали слезы. Слезы и взаимные обвинения. Уилл никогда еще не видел жену в таком состоянии – даже Дик удивленно уставился на хозяйку и испуганно затрусил прочь из комнаты.
– Я вовсе не хотела тебя отравить! – всхлипывала Элеонора. – Но я была уже на пределе. Ты… ты так переменился – стал совсем чужим. Пьяный, отвратительный. Словно в доме появился чужой человек! – Она вскинула голову, посмотрела ему прямо в глаза. – Это противоречит всем моим принципам. – Элеонора немножко пришла в себя и говорила уже увереннее. – И ты прекрасно знаешь, что я не доверяю лекарствам и всяким иностранным снадобьям – доктор Келлог повыкидывал бы из окна все это, и здесь я с ним абсолютно согласна, но…
Но она накачивала его этими самыми лекарствами. Для его же блага. Соучастниками преступления, как выяснилось, были родители Уилла, повар и доктор Бриллинджер.
Примирение было бурным и прекрасным. Сначала Элеонора пробыла три месяца в Бэттл-Крик, следующие три месяца Уилл провел в алкогольно-наркотическом дурмане, так что этой ночью они сошлись, по-настоящему желая друг друга (Уиллу хотелось в это верить); он свято верил, что именно в ту ночь она забеременела.
Да, все было прекрасно. Но осталась одна маленькая проблема: ему были позарез необходимы эти шесть маленьких бутылочек антиалкогольного эликсира. Нет, «необходимы», пожалуй, недостаточно сильно сказано – они были нужны ему до умопомрачения, до дрожи в руках. И, конечно же, когда прямо из ее объятий Уилл отправился на кухню к заветному шкафчику, обнаружилось, что бутылочки исчезли. И тут у Лайтбоди началась лихорадка. Кожа вспухла так, что он почувствовал себя каким-то воздушным шаром, но тут она стала стягиваться, грозя удушить его насмерть; желудок съежился было до размеров грецкого ореха, а затем взял и растопырился на манер зонтика; ноги превратились в куски льда, пальцы скрючились – не разогнуть. Уилл упал на пол посреди кухни, с трудом встал на четвереньки и, давясь рвотой, пополз в столовую, потом в гостиную, где напугал Дика. Здесь Уилла вывернуло в ведерко с углем, а руки так начали зудеть, что он принялся расчесывать их, пока они не засочились кровью, как отбивная на прилавке у мясника.
Утром на столике возле кровати (в которой Уилл непонятно как очутился) стояла маленькая бутылочка с миленькой голубенькой этикеточкой, превозносившей единственный, неповторимый, превосходный, целебный, спасительный эликсир «Белая звезда Сирса». Уилл не стал раздумывать: коричневая бутылочка, голубая бутылочка – какая разница? Он решительно сорвал пробку, поднес бутылочку к губам… Но что это? Вкус – совсем другой. Другой, но не противный. Отнюдь. Уилл отпил половину, прежде чем решил изучить этикетку. Надпись гласила:
«АНТИНАРКОТИЧЕСКИЙ ЭЛИКСИР „БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА"».
И пониже маленькими буквами:
«Жены! Вам надоело проводить вечера в одиночестве, в то время как ваша дражайшая половина сидит в гостиной в наркотическом дурмане и тем самым губит свое здоровье и транжирит ваши деньги? Попробуйте АНТИНАРКОТИЧЕСКИЙ ЭЛИКСИР „БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА" – всего пять капель, добавленных в вечерний кофе вашего мужа, и он станет живым и проворным, как белочка!»
Уилл оценил комизм ситуации. Но что с того? Его желудок горел огнем, жизнь была загублена, он утратил власть над своими желаниями, а собственная жена с каждым днем отдалялась от него все дальше и дальше. Ну и ладно, подумал Уилл, ну и ладно. Он почувствовал, как антинаркотик побежал по венам, и осушил бутылочку до дна.
Позже в тот же день Лайтбоди отдал вторую бутылочку на анализ (он знал, что где-то должна быть и вторая, и третья, и четвертая, и так до бесконечности – и, разумеется, обнаружил их в одном из ящичков комода в комнате Элеоноры). Оказалось, что антинаркотический эликсир содержит восемьдесят четыре процента спирта – на два меньше, чем «Олд Кроу». И Уилл вернулся к доброму старому виски, которое, кроме всего прочего, внушало куда больше доверия и, если считать на унции, раз в десять дешевле. Однако эти потрясения не прошли даром, а после известия о беременности Элеоноры жизнь и вовсе обрела новый смысл. Лайтбоди с удвоенным пылом взялся за работу, меньше просиживал в барах, мало-помалу стал отвыкать от виски и старался питаться строго по науке. И все бы у него получилось, если бы не этот чертов желудок.
Однажды в конце весны (было еще довольно холодно, но уже чувствовалось приближение тепла) Уилл пораньше ушел с работы, купил по дороге бутылку кока-колы, две пачки «Ригли» и любимый имбирный эль Элеоноры в большой зеленой бутылке – хотел сделать жене сюрприз. Прошел по Дивижн-стрит и свернул на дорожку, ведущую к большому красному кирпичному дому в три этажа, который его отец построил специально для них с женой; тяжелый пакет приятно оттягивал руки. Белым и розовым цвели кизиловые деревья, воздух дышал хрустальной свежестью. В это мгновение Уилла охватило счастье: у них с женой все хорошо, скоро родится сын и наследник. Вприпрыжку взбегая по лестнице, Лайтбоди увидел свой дом в ином свете, словно он снова стал маленьким мальчиком в коротких штанишках, которого отец повел в парк кормить уток и смотреть на грохочущие поезда, проносящиеся мимо станции.
– Элеонора! – позвал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141