Фрахтователям было хорошо — они были избавлены от необходимости торговаться. Нередко случалось, что рыбаков надували.
Купцы же и владельцы шхун, напротив, давно постигли все хитрости. У них было достаточно времени и опыта, чтобы дождаться наиболее выгодного предложения. И они знали, с кем из бергенских купцов выгодно иметь дело.
Гостей угощали в конторе купца кашей с сиропом. Предложили всем пенковые трубки. Разговор шел о пустяках.
У купца был большой живот и одним подбородком больше того, чем его снабдил Господь. Его имя часто упоминалось в Рейнснесе. Господин Раш! Дина много лет подряд вела счет его цифрам.
В прошлый раз господина Раша сопровождала величественная пышногрудая жена. Купец сказал, что она умерла от какой-то непонятной болезни. Бедная женщина вся высохла и сморщилась, как забытое яблоко. Говорили, будто у нее в семье были душевнобольные. Но купец отрицал эти слухи и утверждал, что они пущены по злобе. Сам он считал, что у жены было что-то с желчным пузырем. Так или иначе, он вдовеет уже четвертый год. У жены были богатые родственники в Хардангере, которые оставили ей большое состояние. Но в Бергене все сильно преувеличивают размеры наследства.
Дина, Антон и Андерс ничего о наследстве не слыхали. Они жадно ловили все слухи, которые ходили о несчастном вдовце.
В этом мире не осталось ничего святого. Никому нет дела до человеческих страданий. Жалкие времена.
Лицо у господина Раша побагровело после длинного монолога. Второй подбородок грустно покачивался на манишке из стороны в сторону. Туда. Сюда.
Дина не могла оторвать от него глаз. Господин Раш ей даже нравился.
Он со своей стороны вспомнил молодую Дину Грёнэльв.
— Таких женщин не забывают! — прохрипел он и игриво посмотрел на нее.
Постепенно Андерса, Антона и Дину отделили от остальных гостей и пригласили в «личные покои», как сказал господин Раш.
Андерс не ошибся: на столе тотчас появился пунш. Купец приказал подать Дине мадеру, но она отказалась. Она предпочитает стакан пунша и трубку.
Господин Раш был поражен, но отнесся добродушно к Дининой прихоти. Он сам набил ей трубку и рассказал об одной датской дворянке, которую знал в молодости. Она тоже курила трубку и носила мужские шляпы.
— Я не хочу вас сравнивать, — весело кивнул он Дине, — но, наверное, у вас на севере трудно заказать приличную шляпу?
— Нисколько! Мы заказываем по рисункам через нашего посредника в Бремене. Шляпы и кафель мы получаем из Бремена, книги и ноты — из Гамбурга. Картины — из Парижа. У матушки Карен очень строгий вкус. — Дина улыбнулась.
Андерс забеспокоился и предостерегающе посмотрел на нее. Но она почти вплотную подошла к господину Рашу и доверительно взяла его под руку.
Через минуту он уже растерянно улыбался и зажигал ей трубку. Потом пригласил их в гостиную, где они могли бы обсудить «дела земные», как он выразился.
Дина внимательно следила за тем, как Андерс договаривается о цене и размере сделки. Он рассказывал о качестве и количестве привезенной рыбы, икры, кожи и пуха.
Но в разговор она не вступала.
Глаза у Андерса были такие честные, что могли повергнуть в сомнение любого торговца. Однако было видно, что эти двое не первый раз имеют дело друг с другом. Лицо Андерса сияло как луна, когда он называл свою цену. Если ему в ответ предлагали слишком низкую цену, он с честным видом качал головой. Он держался почтительно, словно беседовал с пастором. И твердо, как на судне, когда отдавал приказы, от которых зависела их жизнь.
Господин Раш многозначительно вздыхал и твердил, что надо договориться о средней цене. Это был обычный ритуал. Он повторялся каждый год. Так велось издавна. Наконец господин Раш ударил Андерса по плечу, поклонился Дине и добродушно заметил:
— Когда мы произведем расчет, может статься, что из нас двоих богаче окажется фру Дина Грёнэльв из Рейнснеса.
— Мы заключаем торговую сделку, а не считаем капитал друг друга, — напомнила ему Дина.
Андерс снова забеспокоился.
— Богатство — вещь сложная. Оно, как и любовь, — случайный дар, — добавила Дина, пристально глядя на господина Раша.
Он отвел взгляд. Растерялся. Ему было непривычно вести дела с женщиной. Что-то его смущало. Эту вдову из Нурланда не разберешь. У него было неприятное чувство, будто она смеется над ним. Но уличить ее в этом он не мог. Однако сделка была выгодная. Особенно это касалось сушеной рыбы. Как и предсказывал Андерс.
Швейную машину для Стине они приобрели с приличной скидкой благодаря связям господина Раша.
В благодарность они преподнесли ему бочонок пареной морошки. В придачу, как сказал Андерс.
Пока судно разгружали и загружали снова, Дина одна бродила по городу.
Ей захотелось взглянуть на больницу для прокаженных, о которой много рассказывала матушка Карен.
Она трижды прошла мимо ворот. Словно преодолевая самое себя. Чтобы рассказать матушке Карен, что она исполнила свое обещание — вознесла Господу молитву за больных людей. Хотя молитвы и не получилось.
Я Дина. В Книге Ертрюд написано, что Иов удивлялся, почему Господь так строг к людям, жизнь которых столь коротка и полна невзгод. Иов много страдал. Он не понимал, почему Господь наказывает правоверных и оставляет без наказания безбожников. Иов потратил много времени и сил, пытаясь понять свою судьбу. Здесь же больные с их язвами ходят среди четырех стен. И не требуют к себе такого внимания, какого требовал Иов.
Перед дверью каждого дома в Бергене стояла бочка с водой. Наконец Дина спросила у хозяйки одной лавки, что означает этот обычай.
Хозяйка ответила, что это из-за пожара, который случился весной. В городе все очень боятся пожаров.
— Сразу видно, что вы не из Бергена, — сказала хозяйка.
Дина улыбнулась. Нет, она не из Бергена.
Но ведь только ребенок может думать, будто бочка воды спасет его, если вспыхнет пожар.
Хозяйка поджала губы, но промолчала.
Дина купила тесьму, кружева, пуговицы и вообще все, что значилось в списке, который ей дала Стине.
Потом она взяла извозчика и проехала мимо пожарища. 30 мая в городе сгорело сто двадцать домов. Зрелище было страшное, но захватывающее.
Живой, шумный город пульсировал вокруг сгоревших домов, которые напоминали язвы прокаженного. На пожарище бродили нищие, они искали драгоценности. Оборванные, они время от времени наклонялись к земле и палками ворошили груды углей. Иногда они распрямлялись и что-то прятали в свои узелки.
— Сколько здесь бедных и нищих, не считая прокаженных! — сказала Дина Андерсу, когда они вечером встретились в своей каюте. — И шлюх! — прибавила она. — Они так и вешаются на мужчин, которые сходят на берег, или сами поднимаются на корабли.
— Трудная работа. На ней не разбогатеешь, — заметил Андерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Купцы же и владельцы шхун, напротив, давно постигли все хитрости. У них было достаточно времени и опыта, чтобы дождаться наиболее выгодного предложения. И они знали, с кем из бергенских купцов выгодно иметь дело.
Гостей угощали в конторе купца кашей с сиропом. Предложили всем пенковые трубки. Разговор шел о пустяках.
У купца был большой живот и одним подбородком больше того, чем его снабдил Господь. Его имя часто упоминалось в Рейнснесе. Господин Раш! Дина много лет подряд вела счет его цифрам.
В прошлый раз господина Раша сопровождала величественная пышногрудая жена. Купец сказал, что она умерла от какой-то непонятной болезни. Бедная женщина вся высохла и сморщилась, как забытое яблоко. Говорили, будто у нее в семье были душевнобольные. Но купец отрицал эти слухи и утверждал, что они пущены по злобе. Сам он считал, что у жены было что-то с желчным пузырем. Так или иначе, он вдовеет уже четвертый год. У жены были богатые родственники в Хардангере, которые оставили ей большое состояние. Но в Бергене все сильно преувеличивают размеры наследства.
Дина, Антон и Андерс ничего о наследстве не слыхали. Они жадно ловили все слухи, которые ходили о несчастном вдовце.
В этом мире не осталось ничего святого. Никому нет дела до человеческих страданий. Жалкие времена.
Лицо у господина Раша побагровело после длинного монолога. Второй подбородок грустно покачивался на манишке из стороны в сторону. Туда. Сюда.
Дина не могла оторвать от него глаз. Господин Раш ей даже нравился.
Он со своей стороны вспомнил молодую Дину Грёнэльв.
— Таких женщин не забывают! — прохрипел он и игриво посмотрел на нее.
Постепенно Андерса, Антона и Дину отделили от остальных гостей и пригласили в «личные покои», как сказал господин Раш.
Андерс не ошибся: на столе тотчас появился пунш. Купец приказал подать Дине мадеру, но она отказалась. Она предпочитает стакан пунша и трубку.
Господин Раш был поражен, но отнесся добродушно к Дининой прихоти. Он сам набил ей трубку и рассказал об одной датской дворянке, которую знал в молодости. Она тоже курила трубку и носила мужские шляпы.
— Я не хочу вас сравнивать, — весело кивнул он Дине, — но, наверное, у вас на севере трудно заказать приличную шляпу?
— Нисколько! Мы заказываем по рисункам через нашего посредника в Бремене. Шляпы и кафель мы получаем из Бремена, книги и ноты — из Гамбурга. Картины — из Парижа. У матушки Карен очень строгий вкус. — Дина улыбнулась.
Андерс забеспокоился и предостерегающе посмотрел на нее. Но она почти вплотную подошла к господину Рашу и доверительно взяла его под руку.
Через минуту он уже растерянно улыбался и зажигал ей трубку. Потом пригласил их в гостиную, где они могли бы обсудить «дела земные», как он выразился.
Дина внимательно следила за тем, как Андерс договаривается о цене и размере сделки. Он рассказывал о качестве и количестве привезенной рыбы, икры, кожи и пуха.
Но в разговор она не вступала.
Глаза у Андерса были такие честные, что могли повергнуть в сомнение любого торговца. Однако было видно, что эти двое не первый раз имеют дело друг с другом. Лицо Андерса сияло как луна, когда он называл свою цену. Если ему в ответ предлагали слишком низкую цену, он с честным видом качал головой. Он держался почтительно, словно беседовал с пастором. И твердо, как на судне, когда отдавал приказы, от которых зависела их жизнь.
Господин Раш многозначительно вздыхал и твердил, что надо договориться о средней цене. Это был обычный ритуал. Он повторялся каждый год. Так велось издавна. Наконец господин Раш ударил Андерса по плечу, поклонился Дине и добродушно заметил:
— Когда мы произведем расчет, может статься, что из нас двоих богаче окажется фру Дина Грёнэльв из Рейнснеса.
— Мы заключаем торговую сделку, а не считаем капитал друг друга, — напомнила ему Дина.
Андерс снова забеспокоился.
— Богатство — вещь сложная. Оно, как и любовь, — случайный дар, — добавила Дина, пристально глядя на господина Раша.
Он отвел взгляд. Растерялся. Ему было непривычно вести дела с женщиной. Что-то его смущало. Эту вдову из Нурланда не разберешь. У него было неприятное чувство, будто она смеется над ним. Но уличить ее в этом он не мог. Однако сделка была выгодная. Особенно это касалось сушеной рыбы. Как и предсказывал Андерс.
Швейную машину для Стине они приобрели с приличной скидкой благодаря связям господина Раша.
В благодарность они преподнесли ему бочонок пареной морошки. В придачу, как сказал Андерс.
Пока судно разгружали и загружали снова, Дина одна бродила по городу.
Ей захотелось взглянуть на больницу для прокаженных, о которой много рассказывала матушка Карен.
Она трижды прошла мимо ворот. Словно преодолевая самое себя. Чтобы рассказать матушке Карен, что она исполнила свое обещание — вознесла Господу молитву за больных людей. Хотя молитвы и не получилось.
Я Дина. В Книге Ертрюд написано, что Иов удивлялся, почему Господь так строг к людям, жизнь которых столь коротка и полна невзгод. Иов много страдал. Он не понимал, почему Господь наказывает правоверных и оставляет без наказания безбожников. Иов потратил много времени и сил, пытаясь понять свою судьбу. Здесь же больные с их язвами ходят среди четырех стен. И не требуют к себе такого внимания, какого требовал Иов.
Перед дверью каждого дома в Бергене стояла бочка с водой. Наконец Дина спросила у хозяйки одной лавки, что означает этот обычай.
Хозяйка ответила, что это из-за пожара, который случился весной. В городе все очень боятся пожаров.
— Сразу видно, что вы не из Бергена, — сказала хозяйка.
Дина улыбнулась. Нет, она не из Бергена.
Но ведь только ребенок может думать, будто бочка воды спасет его, если вспыхнет пожар.
Хозяйка поджала губы, но промолчала.
Дина купила тесьму, кружева, пуговицы и вообще все, что значилось в списке, который ей дала Стине.
Потом она взяла извозчика и проехала мимо пожарища. 30 мая в городе сгорело сто двадцать домов. Зрелище было страшное, но захватывающее.
Живой, шумный город пульсировал вокруг сгоревших домов, которые напоминали язвы прокаженного. На пожарище бродили нищие, они искали драгоценности. Оборванные, они время от времени наклонялись к земле и палками ворошили груды углей. Иногда они распрямлялись и что-то прятали в свои узелки.
— Сколько здесь бедных и нищих, не считая прокаженных! — сказала Дина Андерсу, когда они вечером встретились в своей каюте. — И шлюх! — прибавила она. — Они так и вешаются на мужчин, которые сходят на берег, или сами поднимаются на корабли.
— Трудная работа. На ней не разбогатеешь, — заметил Андерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119