Она еще маленькая!
— Нет, теперь уже большая. — Нет!
— Вениамин, ты уже слишком большой, чтобы спать с Ханной. Мужчины не спят с женщинами.
— Но ведь Юхан спит с тобой! Дина отпрянула.
— Кто тебе это сказал? — хрипло спросила она.
— Я сам видел. Он тоже не любит спать один.
— Не говори глупостей! — строго сказала Дина. Она взяла его за волосы на затылке и стала тянуть, пока он не слез с окна.
— Нет! Я сам видел!
— Замолчи! И сейчас же ложись, а то я тебя выпорю! Вениамин до смерти испугался. Не спуская с нее глаз, он быстро поднял обе руки и прикрыл ими голову, словно боялся, что она его ударит.
Дина отпустила его и вышла из комнаты.
Весь вечер Вениамин неподвижно стоял на окне и смотрел на Дом Дины.
Наконец она снова поднялась к нему. Сняла его, дрожавшего, с окна и уложила в постель. Потом подобрала юбки и спокойно легла рядом с ним. Кровать была достаточно широка для двоих. Маленькому мальчику, который привык спать рядом с теплой Ханной, кровать, конечно, казалась слишком большой и неуютной.
Впервые за много лет Дина видела, как Вениамин заснул. Она погладила его вспотевший лоб, тихонько спустилась вниз и прошла через двор к своему дому.
В ту ночь Дина очень нуждалась в Ертрюд, поэтому она беспокойно кружила по комнатам, пока не увидела в окне серый парус утра.
ГЛАВА 13
Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдаленные земли! Вооружайтесь, но трепещите; вооружайтесь, но трепещите!
Книга Пророка Исайи, 8:9
Крымская война создала благоприятную конъюнктуру для морской торговли и рыболовства. Но привела к разрыву налаженных связей с русскими. В прошлом году Белое море почти все лето находилось в блокаде. И было похоже, что нынешним летом блокада повторится. Русские суда из моря не выпускались.
Осенью шхунам из Тромсё пришлось самим идти за зерном в Архангельск.
В ту осень, когда Дина и Андерс вернулись из Бергена, Андерс собирался на одной из шхун отправиться на восток. Но вместо этого занялся снаряжением на Лофотены и вообще делал то, «для чего был предназначен», как он выражался.
Всю весну Дина следила за газетами и пыталась понять, заставит ли война купцов из Тромсё опять посылать свои шхуны за хлебом. Ей хотелось наладить связи со шкиперами в Тромсё, которые могли бы привозить продовольствие. Но это было так же трудно, как ободрать живого угря.
— Мне надо самой поехать в Тромсё и там договориться! — сказала она однажды, когда они с матушкой Карен и Фомой обсуждали этот вопрос.
И хотя в прошлую осень в приходе многие собрали хлеба сам двадцать — двадцать пять, что считалось неслыханным урожаем, этого было недостаточно.
В Рейнснесе хлеба почти не сеяли. Было лишь одно небольшое поле — матушка Карен считала это необходимым. Фома же говорил, что забот с полем больше, чем пользы. Про себя он каждый год проклинал это поле матушки Карен.
После урожайной осени матушка Карен набралась смелости и стала убеждать всех, что хлеба следует сеять больше. Особенно теперь, когда снова нависла угроза блокады. В тот день она торжественно прочитала Дине и Фоме газетную статью управляющего епархией Моцфельдта, который писал, что благодаря войне народ пробудился и понял: нельзя рассчитывать на хлебные поля за морем, это ненадежно. Он призывал людей напрячь силы и пережить зиму без русской муки. Напоминал о необходимости беречь хлеб, стремиться получить от своей земли хлеба больше, чем они получали раньше, и растить его в поте лица своего.
— Я всегда говорила то же самое. Нам надо сеять больше хлеба, — сказала матушка Карен.
— Земля в Рейнснесе не подходит для хлеба, — спокойно заметил Фома.
— Насколько возможно, мы должны обеспечить себя сами. То же самое говорит управляющий епархией.
Олине стояла в дверях. Прищурившись, она глянула в газету и сухо сказала:
— Вряд ли этому Моцфельдту приходится так потеть ради хлеба насущного, как нам в Рейнснесе!
— Мы не привыкли сами выращивать хлеб, — сказала Дина. — Но если матушка Карен считает, что нам следует сеять больше хлеба, мы обратимся за советом в Сельскохозяйственное общество. Это в нашей власти. Но тогда нашим арендаторам придется больше работать на нас. Матушка Карен, ты считаешь, это будет справедливо?
— А разве нельзя нанять работников? — Матушка Карен не думала о практической стороне вопроса.
— Мы должны делать то, что нам выгодно. Нельзя заготавливать корм для такого количества животных и в то же время выращивать хлеб. Ведь у нас, на севере, хлеб хорошо родится далеко не каждый год. Но немного увеличить посевы мы, конечно, могли бы. Можно распахать землю на южном склоне, хотя она и не защищена от ветра с моря.
— Сколько еще придется поработать, пока посевы на том склоне окупятся! — Фома был недоволен.
— Рейнснес — торговый дом, — сказала Дина. — Все цифры говорят о том, что именно торговля дает нам самый большой доход. У матушки Карен были добрые намерения, но ей не знаком крестьянский труд, зато она лично знакома с управляющим епархией и он пользуется ее расположением.
— Управляющий епархией не понимает — нельзя жить надеждой, что зимние заморозки начнутся поздно, — сказала Олине.
Матушке Карен нечего было возразить им, но она не сердилась.
Когда шхуна и карбас под командой Андерса вернулись с Лофотенов, Дина собралась ехать по делам в Тромсё.
Похоже, война продлится еще долго, надо приготовиться к тому, что муку придется везти из Архангельска, так сказала Дина. Она не хочет больше платить втридорога за русскую муку, которую привозят купцы в Тромсё. Она намерена сама явиться к медведю, выманить его из берлоги и попытаться заполучить свою часть шкуры.
Она не желает и в эту зиму платить по четыре — шесть талеров за рожь и по три — шесть талеров за ячмень. Андерс поддержал ее.
Они вместе просмотрели все бергенские счета и прикинули, сколько они выручат за купленную на Лофотенах рыбу. Прикинули они также, сколько муки надо купить в Архангельске. Амбаров для хранения у них было достаточно.
Дина хотела купить муки больше, чем требовалось для снаряжения судов на Лофотены и торговли в лавке. Ей хотелось иметь запас на трудные весенние месяцы. Вряд ли в Страндстедете, да и во всем Тьелдсунде, будет достаточно хлеба.
Андерс считал, что если она выложит наличные, когда купцы в Тромсё будут снаряжать свои суда, то ей будет легче приобрести муку по сходной цене. В Тромсё многие купцы привозят муку из Архангельска, и на них можно положиться. Можно также с выгодой использовать старые торговые связи. Главное — это поладить.
Андерс не сомневался, что Дина справится с этой задачей лучше, чем он. Только пусть попридержит язык. Купцы в Тромсё раскусят ее скорее, чем в Бергене. Пусть помнит об этом.
Все было решено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Нет, теперь уже большая. — Нет!
— Вениамин, ты уже слишком большой, чтобы спать с Ханной. Мужчины не спят с женщинами.
— Но ведь Юхан спит с тобой! Дина отпрянула.
— Кто тебе это сказал? — хрипло спросила она.
— Я сам видел. Он тоже не любит спать один.
— Не говори глупостей! — строго сказала Дина. Она взяла его за волосы на затылке и стала тянуть, пока он не слез с окна.
— Нет! Я сам видел!
— Замолчи! И сейчас же ложись, а то я тебя выпорю! Вениамин до смерти испугался. Не спуская с нее глаз, он быстро поднял обе руки и прикрыл ими голову, словно боялся, что она его ударит.
Дина отпустила его и вышла из комнаты.
Весь вечер Вениамин неподвижно стоял на окне и смотрел на Дом Дины.
Наконец она снова поднялась к нему. Сняла его, дрожавшего, с окна и уложила в постель. Потом подобрала юбки и спокойно легла рядом с ним. Кровать была достаточно широка для двоих. Маленькому мальчику, который привык спать рядом с теплой Ханной, кровать, конечно, казалась слишком большой и неуютной.
Впервые за много лет Дина видела, как Вениамин заснул. Она погладила его вспотевший лоб, тихонько спустилась вниз и прошла через двор к своему дому.
В ту ночь Дина очень нуждалась в Ертрюд, поэтому она беспокойно кружила по комнатам, пока не увидела в окне серый парус утра.
ГЛАВА 13
Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдаленные земли! Вооружайтесь, но трепещите; вооружайтесь, но трепещите!
Книга Пророка Исайи, 8:9
Крымская война создала благоприятную конъюнктуру для морской торговли и рыболовства. Но привела к разрыву налаженных связей с русскими. В прошлом году Белое море почти все лето находилось в блокаде. И было похоже, что нынешним летом блокада повторится. Русские суда из моря не выпускались.
Осенью шхунам из Тромсё пришлось самим идти за зерном в Архангельск.
В ту осень, когда Дина и Андерс вернулись из Бергена, Андерс собирался на одной из шхун отправиться на восток. Но вместо этого занялся снаряжением на Лофотены и вообще делал то, «для чего был предназначен», как он выражался.
Всю весну Дина следила за газетами и пыталась понять, заставит ли война купцов из Тромсё опять посылать свои шхуны за хлебом. Ей хотелось наладить связи со шкиперами в Тромсё, которые могли бы привозить продовольствие. Но это было так же трудно, как ободрать живого угря.
— Мне надо самой поехать в Тромсё и там договориться! — сказала она однажды, когда они с матушкой Карен и Фомой обсуждали этот вопрос.
И хотя в прошлую осень в приходе многие собрали хлеба сам двадцать — двадцать пять, что считалось неслыханным урожаем, этого было недостаточно.
В Рейнснесе хлеба почти не сеяли. Было лишь одно небольшое поле — матушка Карен считала это необходимым. Фома же говорил, что забот с полем больше, чем пользы. Про себя он каждый год проклинал это поле матушки Карен.
После урожайной осени матушка Карен набралась смелости и стала убеждать всех, что хлеба следует сеять больше. Особенно теперь, когда снова нависла угроза блокады. В тот день она торжественно прочитала Дине и Фоме газетную статью управляющего епархией Моцфельдта, который писал, что благодаря войне народ пробудился и понял: нельзя рассчитывать на хлебные поля за морем, это ненадежно. Он призывал людей напрячь силы и пережить зиму без русской муки. Напоминал о необходимости беречь хлеб, стремиться получить от своей земли хлеба больше, чем они получали раньше, и растить его в поте лица своего.
— Я всегда говорила то же самое. Нам надо сеять больше хлеба, — сказала матушка Карен.
— Земля в Рейнснесе не подходит для хлеба, — спокойно заметил Фома.
— Насколько возможно, мы должны обеспечить себя сами. То же самое говорит управляющий епархией.
Олине стояла в дверях. Прищурившись, она глянула в газету и сухо сказала:
— Вряд ли этому Моцфельдту приходится так потеть ради хлеба насущного, как нам в Рейнснесе!
— Мы не привыкли сами выращивать хлеб, — сказала Дина. — Но если матушка Карен считает, что нам следует сеять больше хлеба, мы обратимся за советом в Сельскохозяйственное общество. Это в нашей власти. Но тогда нашим арендаторам придется больше работать на нас. Матушка Карен, ты считаешь, это будет справедливо?
— А разве нельзя нанять работников? — Матушка Карен не думала о практической стороне вопроса.
— Мы должны делать то, что нам выгодно. Нельзя заготавливать корм для такого количества животных и в то же время выращивать хлеб. Ведь у нас, на севере, хлеб хорошо родится далеко не каждый год. Но немного увеличить посевы мы, конечно, могли бы. Можно распахать землю на южном склоне, хотя она и не защищена от ветра с моря.
— Сколько еще придется поработать, пока посевы на том склоне окупятся! — Фома был недоволен.
— Рейнснес — торговый дом, — сказала Дина. — Все цифры говорят о том, что именно торговля дает нам самый большой доход. У матушки Карен были добрые намерения, но ей не знаком крестьянский труд, зато она лично знакома с управляющим епархией и он пользуется ее расположением.
— Управляющий епархией не понимает — нельзя жить надеждой, что зимние заморозки начнутся поздно, — сказала Олине.
Матушке Карен нечего было возразить им, но она не сердилась.
Когда шхуна и карбас под командой Андерса вернулись с Лофотенов, Дина собралась ехать по делам в Тромсё.
Похоже, война продлится еще долго, надо приготовиться к тому, что муку придется везти из Архангельска, так сказала Дина. Она не хочет больше платить втридорога за русскую муку, которую привозят купцы в Тромсё. Она намерена сама явиться к медведю, выманить его из берлоги и попытаться заполучить свою часть шкуры.
Она не желает и в эту зиму платить по четыре — шесть талеров за рожь и по три — шесть талеров за ячмень. Андерс поддержал ее.
Они вместе просмотрели все бергенские счета и прикинули, сколько они выручат за купленную на Лофотенах рыбу. Прикинули они также, сколько муки надо купить в Архангельске. Амбаров для хранения у них было достаточно.
Дина хотела купить муки больше, чем требовалось для снаряжения судов на Лофотены и торговли в лавке. Ей хотелось иметь запас на трудные весенние месяцы. Вряд ли в Страндстедете, да и во всем Тьелдсунде, будет достаточно хлеба.
Андерс считал, что если она выложит наличные, когда купцы в Тромсё будут снаряжать свои суда, то ей будет легче приобрести муку по сходной цене. В Тромсё многие купцы привозят муку из Архангельска, и на них можно положиться. Можно также с выгодой использовать старые торговые связи. Главное — это поладить.
Андерс не сомневался, что Дина справится с этой задачей лучше, чем он. Только пусть попридержит язык. Купцы в Тромсё раскусят ее скорее, чем в Бергене. Пусть помнит об этом.
Все было решено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119