Мужчина в каске избегал смотреть прорабу в лицо, по каким-то причинам не желая обращать на себя его внимание.
—Где ты раньше работал? — резко спросил прораб.
—На стройке, сэр.
—Какого рода работа?
—Плотник, мастер-плотник, сэр.
—Почему ушел?
—Работа закончилась, сэр.
Мужчина отвечал вполголоса, стоя на некотором отдалении. Айван увидел, что у него на лбу задергалась жилка, а лицо покрыла испарина. Он как будто присох к земле. Прораб сделал паузу и сказал:
—Хорошо, скажи свою фамилию мистеру Джексону и распишись.
—Да, сэр! — крикнул мужчина и с широкой улыбкой на лице направился к столу.
—Одну минуту, подойди сюда! — Голос партийного представителя внезапно стал властным.
Плотник остановился на полпути с выражением комического удивления на лице.
—Я, сэр?
—Да ты, — лицо партийного деятеля стало суровым и подозрительным. — Да, именно ты, сэр… кажется, я тебя уже где-то видел, а? Какую партию ты поддерживаешь?
—Я не состою в партии, сэр.
—Врешь ты! Ты же чертов юнионист — я тебя видел недавно в офисе мистера Маквелла?
—Меня, сэр? Нет, сэр, зачем вы шутите шутки такие, сэр… — Казалось, мужчина в каске утратил контроль над собой, и голос его задрожал от возмущения. — Уже три месяца я не работаю, я должен получить хоть какую-то работу. Что мой ребенок есть будет, а, сэр? Он сейчас у меня больной от голода, животик аж вспух. Нет, сэр, не надо шутки эти шутить, ох, не надо, сэр.
Если этот мужчина и играл какую-то роль, то он был великолепным актером, потому что отчаяние в его голосе было вполне правдоподобным.
Приблизились двое полицейских. Прораб чувствовал себя не в своей тарелке.
—Вы уверены? — спросил он партийного представителя. — Нам, знаете ли, нужны плотники.
—Хорошо. Можете взять его на работу — но только на сегодня. — Он ткнул пальцем в плотника. — И не думай, что так просто от меня убежишь. Я за тобой следить буду.
В хвосте очереди возникло движение. Многие люди покинули ее, отошли в сторону и принялись возбужденно переговариваться между собой. Партийный деятель глянул на полицейских.
— Ну-ка расходитесь! Здесь нельзя собираться в группы!
—Или становись в очередь — или уходи! — крикнул полицейский.
Айван подошел к прорабу.
—Какую партию ты поддерживаешь?
—Никакую, сэр, — честно признался Айван.
—В таком случае выбери какую-нибудь, — сказал политик. — Ты должен поддерживать ту или иную партию.
—Ладно, какую работу ты умеешь делать? — спросил прораб.
—Все, что хотите, сэр, все что угодно, — ответил Айван, пытаясь улыбнуться.
—Все что угодно? Что это значит? Ты можешь укладывать асфальт? Ты — каменщик? Плотницкому делу обучался? А?
—Нет, не приходилось, сэр, но, знаете, я…
—Ты кирпичи можешь класть?
—Я все могу, сэр, дайте мне только шанс…
—Что значит "дайте мне шанс "? — В голосе человека прозвучал гнев, причину которого Айван не понял. — Освободи место, парень.
—Но я все смогу, сэр. Мне просто нужен шанс.
—То есть как это сможешь? Ты уже делал это? — прораб не говорил, а кричал. — Кому сказано — освобождай место. Уходи, парень! Нам нужны опытные люди. Не изводи зря мое время. Следующий! — Он устремил взгляд на человека, стоявшего позади Айвана. — Опять ты! Я же прогнал тебя вчера?
—Но это был не я, сэр, — начал скулить человек, а Айван уже шагал прочь.
Серебристые струи танцевали за аккуратной оградой, и от их брызг в солнечном свете возникали крохотные радуги. В горле у Айвана совсем пересохло. Солнце нещадно палило, асфальт плавился и прилипал к обуви. Жаркие линии поблескивали на его поверхности, как будто в каждой вмятине была маленькая лужица воды.
Дома здесь были большие и изящные. Они возвышались за просторными газонами с миниатюрными фруктовыми деревьями, цветущим кустарником и клумбами. С дороги невозможно было заглянуть в эти дома, их частную жизнь скрывали изгороди и ограды. Железные ворота с украшениями были заперты, на многих висели таблички, предупреждающие о злых собаках. Таблички не обманывали: стоило только подойти к воротам поближе, как огромные откормленные псы, раболепствуя перед хозяевами, оскалив зубы, с лаем бросались к воротам.
Айван услышал из-за ограды голос. Мальчик его возраста поливал газон из шланга, напевая блюз и пританцовывая. Он праздно покручивал шлангом, созидая в воздухе сверкающие водяные дуги.
—Эй, братец.
Мальчик перестал танцевать. Он бросил взгляд сначала на дом, потом на ограду.
—Что такое?
—Прошу у тебя воды попить, можно?
—Бвай… — Мальчик бросил взгляд на дом. — Женщина там очень несчастная и злая, понимаешь.
—Я умру сейчас от жажды, ман. Мальчик все не решался.
—Ну ладно. — Он просунул шланг сквозь решетку ограды. Вода была теплой и пахла резиной, но тем не менее это была вода.
—Одна любовь, парень… Как, по-твоему, я могу взять манго?
—Ты хочешь, чтобы я работу из-за тебя потерял, да? Я дал тебе воды, теперь ты хочешь манго. — Мальчик покачал головой.
—Бвай, я не ел со вчерашнего дня. Видишь, манго на земле лежит, ман. Никто не заметит.
—Лерой, Лерой! С кем это ты там разговариваешь, а?
Мальчик отскочил словно ужаленный. Голос был раздраженный, с подозрительными интонациями или, как только что сказал мальчик, «несчастный и злой».
—Ни с кем, мэм, — невинно пропел мальчик: — Ни с кем не разговариваю, мисс Лиллиан, ни с кем не разговариваю, мэм.
—Старая сука! — процедил он сквозь зубы: — Ну погоди. — Продолжая поливать из шланга, он встал так, что дерево манго заслонило его. — Хожу-брожу, газончик поливаю, — напевал он, побрызгивая на солнце. — Поливаю ваш газончик. — Не обращая внимания на упавший фрукт, он сорвал с дерева два самых больших и спелых и перебросил через ограду.
—Ау, ман, ты бросил — я поймал, — прошептал Айван, схватив манго.
—Все в порядке, — усмехнулся мальчик. — Я уже говорил ей, что не могу есть манго, у меня от них понос.
—Спасибо, братец.
—Я поливаю ваш газончик, мисс Лиллиан, — радостно запел мальчик, созидая в небе радуги.
Айван сильно устал, но это была не просто усталость: что-то произошло внутри него. Он чувствовал, как в нем что-то сморщилось, как сжалось, закрылось, запечаталось то, что всегда было его неотъемлемой частью. Какое-то чувство проникло в него и наполнило тяжестью. Ему не нравилось то место, где он сейчас находился. Улицы шли одна за другой, и по обеим их сторонам стояли ограды или стены, куда ходить запрещалось. Попадались ворота с остриями пик, запертые на замок; стояли молчаливые стражи, выразительно враждебные и неприступные. В один из таких дней он стал бояться и ненавидеть собак. Они бросались к железным воротам с непостижимой для него яростью. Зачем люди живут рядом с такими жестокими зверями? Кто-то открывал ворота или подозрительно выглядывал из-за железных решеток, которые были везде, на каждом окне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
—Где ты раньше работал? — резко спросил прораб.
—На стройке, сэр.
—Какого рода работа?
—Плотник, мастер-плотник, сэр.
—Почему ушел?
—Работа закончилась, сэр.
Мужчина отвечал вполголоса, стоя на некотором отдалении. Айван увидел, что у него на лбу задергалась жилка, а лицо покрыла испарина. Он как будто присох к земле. Прораб сделал паузу и сказал:
—Хорошо, скажи свою фамилию мистеру Джексону и распишись.
—Да, сэр! — крикнул мужчина и с широкой улыбкой на лице направился к столу.
—Одну минуту, подойди сюда! — Голос партийного представителя внезапно стал властным.
Плотник остановился на полпути с выражением комического удивления на лице.
—Я, сэр?
—Да ты, — лицо партийного деятеля стало суровым и подозрительным. — Да, именно ты, сэр… кажется, я тебя уже где-то видел, а? Какую партию ты поддерживаешь?
—Я не состою в партии, сэр.
—Врешь ты! Ты же чертов юнионист — я тебя видел недавно в офисе мистера Маквелла?
—Меня, сэр? Нет, сэр, зачем вы шутите шутки такие, сэр… — Казалось, мужчина в каске утратил контроль над собой, и голос его задрожал от возмущения. — Уже три месяца я не работаю, я должен получить хоть какую-то работу. Что мой ребенок есть будет, а, сэр? Он сейчас у меня больной от голода, животик аж вспух. Нет, сэр, не надо шутки эти шутить, ох, не надо, сэр.
Если этот мужчина и играл какую-то роль, то он был великолепным актером, потому что отчаяние в его голосе было вполне правдоподобным.
Приблизились двое полицейских. Прораб чувствовал себя не в своей тарелке.
—Вы уверены? — спросил он партийного представителя. — Нам, знаете ли, нужны плотники.
—Хорошо. Можете взять его на работу — но только на сегодня. — Он ткнул пальцем в плотника. — И не думай, что так просто от меня убежишь. Я за тобой следить буду.
В хвосте очереди возникло движение. Многие люди покинули ее, отошли в сторону и принялись возбужденно переговариваться между собой. Партийный деятель глянул на полицейских.
— Ну-ка расходитесь! Здесь нельзя собираться в группы!
—Или становись в очередь — или уходи! — крикнул полицейский.
Айван подошел к прорабу.
—Какую партию ты поддерживаешь?
—Никакую, сэр, — честно признался Айван.
—В таком случае выбери какую-нибудь, — сказал политик. — Ты должен поддерживать ту или иную партию.
—Ладно, какую работу ты умеешь делать? — спросил прораб.
—Все, что хотите, сэр, все что угодно, — ответил Айван, пытаясь улыбнуться.
—Все что угодно? Что это значит? Ты можешь укладывать асфальт? Ты — каменщик? Плотницкому делу обучался? А?
—Нет, не приходилось, сэр, но, знаете, я…
—Ты кирпичи можешь класть?
—Я все могу, сэр, дайте мне только шанс…
—Что значит "дайте мне шанс "? — В голосе человека прозвучал гнев, причину которого Айван не понял. — Освободи место, парень.
—Но я все смогу, сэр. Мне просто нужен шанс.
—То есть как это сможешь? Ты уже делал это? — прораб не говорил, а кричал. — Кому сказано — освобождай место. Уходи, парень! Нам нужны опытные люди. Не изводи зря мое время. Следующий! — Он устремил взгляд на человека, стоявшего позади Айвана. — Опять ты! Я же прогнал тебя вчера?
—Но это был не я, сэр, — начал скулить человек, а Айван уже шагал прочь.
Серебристые струи танцевали за аккуратной оградой, и от их брызг в солнечном свете возникали крохотные радуги. В горле у Айвана совсем пересохло. Солнце нещадно палило, асфальт плавился и прилипал к обуви. Жаркие линии поблескивали на его поверхности, как будто в каждой вмятине была маленькая лужица воды.
Дома здесь были большие и изящные. Они возвышались за просторными газонами с миниатюрными фруктовыми деревьями, цветущим кустарником и клумбами. С дороги невозможно было заглянуть в эти дома, их частную жизнь скрывали изгороди и ограды. Железные ворота с украшениями были заперты, на многих висели таблички, предупреждающие о злых собаках. Таблички не обманывали: стоило только подойти к воротам поближе, как огромные откормленные псы, раболепствуя перед хозяевами, оскалив зубы, с лаем бросались к воротам.
Айван услышал из-за ограды голос. Мальчик его возраста поливал газон из шланга, напевая блюз и пританцовывая. Он праздно покручивал шлангом, созидая в воздухе сверкающие водяные дуги.
—Эй, братец.
Мальчик перестал танцевать. Он бросил взгляд сначала на дом, потом на ограду.
—Что такое?
—Прошу у тебя воды попить, можно?
—Бвай… — Мальчик бросил взгляд на дом. — Женщина там очень несчастная и злая, понимаешь.
—Я умру сейчас от жажды, ман. Мальчик все не решался.
—Ну ладно. — Он просунул шланг сквозь решетку ограды. Вода была теплой и пахла резиной, но тем не менее это была вода.
—Одна любовь, парень… Как, по-твоему, я могу взять манго?
—Ты хочешь, чтобы я работу из-за тебя потерял, да? Я дал тебе воды, теперь ты хочешь манго. — Мальчик покачал головой.
—Бвай, я не ел со вчерашнего дня. Видишь, манго на земле лежит, ман. Никто не заметит.
—Лерой, Лерой! С кем это ты там разговариваешь, а?
Мальчик отскочил словно ужаленный. Голос был раздраженный, с подозрительными интонациями или, как только что сказал мальчик, «несчастный и злой».
—Ни с кем, мэм, — невинно пропел мальчик: — Ни с кем не разговариваю, мисс Лиллиан, ни с кем не разговариваю, мэм.
—Старая сука! — процедил он сквозь зубы: — Ну погоди. — Продолжая поливать из шланга, он встал так, что дерево манго заслонило его. — Хожу-брожу, газончик поливаю, — напевал он, побрызгивая на солнце. — Поливаю ваш газончик. — Не обращая внимания на упавший фрукт, он сорвал с дерева два самых больших и спелых и перебросил через ограду.
—Ау, ман, ты бросил — я поймал, — прошептал Айван, схватив манго.
—Все в порядке, — усмехнулся мальчик. — Я уже говорил ей, что не могу есть манго, у меня от них понос.
—Спасибо, братец.
—Я поливаю ваш газончик, мисс Лиллиан, — радостно запел мальчик, созидая в небе радуги.
Айван сильно устал, но это была не просто усталость: что-то произошло внутри него. Он чувствовал, как в нем что-то сморщилось, как сжалось, закрылось, запечаталось то, что всегда было его неотъемлемой частью. Какое-то чувство проникло в него и наполнило тяжестью. Ему не нравилось то место, где он сейчас находился. Улицы шли одна за другой, и по обеим их сторонам стояли ограды или стены, куда ходить запрещалось. Попадались ворота с остриями пик, запертые на замок; стояли молчаливые стражи, выразительно враждебные и неприступные. В один из таких дней он стал бояться и ненавидеть собак. Они бросались к железным воротам с непостижимой для него яростью. Зачем люди живут рядом с такими жестокими зверями? Кто-то открывал ворота или подозрительно выглядывал из-за железных решеток, которые были везде, на каждом окне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125