— Хелло?
— Кэрол…
— Извините меня. Кто это?
— Рой Дьюер.
— Ну, доктор Дьюер! Какой сюрприз! Как мило, что вы позвонили. И что я могу сделать для вас, доктор Дьюер?
— Кэрол, вы верите мне? Я хотел позвонить вам каждый вечер на этой неделе, каждый вечер.
— Доктор Дьюер, вы говорите очень приятные вещи.
— Я вам не лгу.
— Ну, доктор Дьюер, я никогда даже ни секунды не думала, что вы мне лжете.
— Кэрол…
Я не могла сдержать свой голос:
— Рой, о Рой, я почти умираю от одиночества. Рой, я так одинока и несчастна. Я хочу умереть.
— Вы в вестибюле?
— Я еще в вестибюле, Рой, я еще у телефона с номером двадцать шесть.
— Я сейчас спущусь. Я встречу тебя в кафе.
Я не сказала «до свиданья», не поблагодарила, а положила трубку и пошла в кафе, села за столик, разглядывая рисунки растрепанных пастушек; и в самом деле, он пришел через пару минут и сел, глядя на меня. На нем были серые брюки и серая рубашка, узкий однотонный бледно-желтый галстук и серый спортивный пиджак, а за стеклами роговых очков его серые глаза были жесткими, но тревожными.
— Хелло, — сказал он.
— Хелло. Ты хочешь извинить меня за звонок тебе?
— Конечно, нет.
— Я никогда раньше не звонила мужчине вот так, как сейчас. Я стыжусь самой себя. Доктор Дьюер, психиатров обучают, как быть жестоким?
— Не говори так.
— В четвертый вечер (с момента моего прибытия сюда) ты повел меня на пляж и поцеловал. Ты помнишь этот смешной инцидент?
— Да.
— С того времени…
Он резко прервал меня:
— С того момента я люблю тебя. Ты хотела подтверждения этого?
— О, Боже мой, — сказала я. Затем я продолжила: — Закажи, пожалуйста, кофе. Со сливками.
Он повернулся и кивнул официантке, и мы не разговаривали, пока она не принесла нам обоим кофе в маленьких серебряных кофейниках с серебряным кувшинчиком для сливок и серебряной сахарницей. — Вы понимаете, как я себя чувствую? — спросила я, как только мы остались одни. — Я чувствую себя точно так, как та бедная девушка, которую беспокоила луна и которая совершенно обнаженная приходила поглядеть на вас в три часа ночи. Но я сделала это при ярком дневном свете.
— Извини меня.
— Я рада, что ты просишь прощения, Рой.
Он сказал:
— Я думал, что ясно все тебе объяснил. Я думал, что ты поняла.
— Что, Рой, дорогой?
— Невозможность для меня иметь отношения с девушкой, которая проходит подготовку в школе.
— Я помню, Рой. Ты сказал мне это. Я спрашивала тебя, возможны ли у нас какие-либо отношения, но ты никогда толком не объяснил этого. Сможешь ли ты иметь со мной отношения, когда я получу диплом?
Он ответил очень резким, хриплым голосом:
— Арни Гаррисон знает, что я люблю тебя.
— Ох! Я весьма рада, что ты сказал ему об этом до того, как сказал об этом мне.
Он ударил рукой по столу: хлоп!
— Успокойся! Прекратишь ли ты острить по моему адресу?
— Но действительно я восхищена тем, что мистер Гаррисон первым узнал об этом. Я не могла бы быть более счастливой.
— Вся школа знает об этом, — сказал он с отчаянием. — Все в мире знают!
— Как восхитительно. Ты напечатал это в «Майами гералд» или где-либо еще?
— Обо всех целях и намерениях, — продолжил он. Он смотрел на меня по-настоящему разозлившись. — Это было написано у меня на лице, когда я встретил тебя на прошлой неделе на играх джей-элэй, вот и все. Арни Гаррисон, Кэролайн Гаррисон, Пег Узбли, черт побери, они не могли не заметить этого. Арни сказал, это было самое смешное зрелище, которое он когда-либо видел за всю свою жизнь. Он сказал, что я сидел там весь вечер и светил, как луна, тебе в затылок. И потом, когда ты сказала мне позже… — Он остановился, снял свои роговые очки и сильно подышал на них.
Я сказала ослабевшим голосом:
— И мисс Уэбли догадалась?
— Будь уверена в этом.
— Она расстроена?
— Почему она должна расстроиться?
— Я думала, может…
— Настало время, когда ты, может быть, перестанешь думать. Она скоро выходит замуж за одного из наших пилотов. Если ты действительно хочешь знать факты, то я ужинал с ней пару дней назад, и она провела эти три часа, расточая тебе похвалы.
— Ох, Рой. — Я начала плакать.
Он снова надел очки и протянул мне свежевыстиранный носовой платок. Как опытный эксперт, он наверняка знал, что я собираюсь пролить одну или две слезы во время этого свидания.
— Возьми, — сказал он.
— Спасибо. — Я промокнула глаза и высморкала нос.
Он сказал:
— Арни обещал оставить тебя здесь, в Майами, после получения диплома. Это стало бы для тебя авиабазой. Он не упомянул мне об этом до последней ночи. Он только что приходил перед тобой и подтвердил это, так что и я… — Его очки снова мешали ему. Он снял их и зловеще поглядел на них. — Мы не были бы разъединены. Это очень важно.
Я встала, не говоря ни слова, и двинулась в туалетную комнату. Я там проплакала около десяти минут.
Он сказал, как только я возвратилась:
— Сегодня вечером я ужинаю с руководителем тренировочных полетов. Я не могу избежать этого. И не смогу возвратиться не слишком поздно. Могу ли я вместе с тобой завтра пойти на ленч?
— Да, Рой.
— Мы встретимся завтра здесь в восемь тридцать?
Я сказала:
— Рой, не слишком ли это рано для ленча?
— Мы можем начать с завтрака.
— Да, Рой.
— Потом мы можем поехать куда-нибудь, чтобы побыть одним. Именно об этом я собирался тебе сказать. Я старался преодолеть стремление к тебе, но не мог, я должен был увидеть тебя. Но ты позвонила первая.
Я сказала:
— Рой, я готова была перерезать себе горло.
— После того как ты в следующую пятницу получишь диплом, мы можем… — Он посмотрел на меня.
— Что мы можем?
— Сделать это официально.
— Что это означает, Рой, сделать это официально? Рассказать миссис Монтгомери?
— Устроить помолвку, — сказал он. — Обвенчаться. Что-то вроде этого. Как ты скажешь.
— О Боже.
Он потянулся через стол, я сделала то же, и наши руки встретились.
Я сказала:
— Это идиотский вопрос, но ответь: я могу позвонить тебе, дорогой, в промежутке между сегодняшним днем и до следующей пятницы? Это страшно важно. Я никому, дорогой, прежде не звонила.
— Не из классной комнаты, — ответил он. — Ты должна быть благоразумной. В следующий вторник я все скажу в твоем классе, и это могло бы выглядеть… — Его рука стала очень тяжелой и твердой. Он сказал: — Я схожу с ума от тебя. Ты знаешь это? Я слеп и глуп и без ума от тебя.
— Это все электричество, — сказала я.
— Электричество?
— Да. Миллион вольт.
— Нет. Что касается меня, то это адреналин.
— Я даже не знаю, что такое адреналин. Рой. Это не то, что делает тебя холодным?
— Мы разберемся в этом завтра, — сказал он. — Сейчас я должен идти.
— Сейчас?
— Да. У меня ужин с руководителем тренировочных полетов. Я уже сказал тебе.
— Я помню. — Слезы хлынули из моих дурацких глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104