– Наверное, это самое подходящее.
Независимо тряхнув головой, Тинкер запустила руки в море шелковых розочек и пошла вперед. Она стояла, прямая и легкая, прекрасная до невозможности, и смотрела на Марко, словно видела его впервые.
Джордан, стоявшая за Тинкер, не выдержала и взглянула в дырочку в занавесе. У нее дыхание перехватило при виде шикарной публики, заполнившей зал. Сотни пар глаз, привыкшие к показам и готовые как к фурору, так и к провалу, смотрели на подиум.
Прошлой ночью Джордан освоилась с круговыми подиумами, но о присутствии публики даже не думала. Она отошла от занавеса и попыталась собраться. «Дыши глубже, – велела она себе. – Дыши глубже». Тинкер стояла спокойно, отстукивая такт ногой, и легко улыбалась.
Оркестр заиграл «Задумчивую леди», и Марко подтолкнул Тинкер вперед.
– Иди! – приказал он.
Тинкер оглянулась на него озадаченно.
– Но это не танго, – пробормотала она.
– Не время шутить! Помни, о чем я тебе говорил. Ну, вперед!
Тинкер чуть недовольно пожала плечами, поправила накидку на плечах, подтянулась и грациозно выпорхнула на подиум.
«Медленно, медленно, быстро, быстро, медленно», – думала Тинкер, не слушая оркестра. Она шла вперед под неотступный ритм танго, звучавший у нее в голове, великолепная, сияющая, головка гордо откинута назад, руки сжимают руки невидимого партнера.
Зал замер – все были поражены таким оригинальным проходом. Да, это неповторимое сочетание необычной музыки и позы классического танца, совершенно неожиданное и оригинальное, да, пожалуй, прежде всего оригинальное. Девушка, словно огромная кошка, танцевала танго, совершенно не замечая фокстрота. Удивительно, странно, такого раньше не бывало.
Заработали вспышки фотографов, освещая сцену всполохами света. А Тинкер, идя по кольцам подиумов, продолжала свое танго.
Тинкер велели снять накидку и показать платье, подойдя как можно ближе к фотографам. Найдя лучшее место, Тинкер подняла вверх левую руку, а правую вытянула и, согнув левое колено, опустилась на него в поклоне, означающем конец танца. Потом она выпрямилась, повернулась к фотографам, приспустила накидку, демонстрируя платье, и медленно покружилась, чтобы все могли его разглядеть. Зал разразился аплодисментами, а она кружилась все быстрее и быстрее, и ее бледно-коралловые волосы развевались над пышными шифоновыми юбками, которые были того же оттенка, но чуть темнее. Такого не видели даже знатоки.
Тинкер подняла накидку и отрепетированным жестом кинула ее вверх так, что она, казалось, на несколько мгновений повисла в воздухе. Она прошла в танго назад по подиуму и подняла накидку, не обращая внимания на «Чикаго» и на быстрый ритм песенки «Сядь в поезд». Тинкер подняла вверх руки, швырнула накидку в сторону фотографов, танцуя подошла к ней и снова подбросила ее вверх, и снова взяла. Она двигалась в ритме танго, который словно впечатался в ее мозг. Собираясь в четвертый раз вскинуть руки с накидкой, она оступилась и, пошатнувшись, упала на четвереньки, и так и застыла на несколько мгновений, потом наконец поднялась и повернулась к оркестру.
– Черт возьми! – заорала Тинкер. – Мудаки проклятые, вы что, не можете сыграть танго?
«Чикаго» продолжал играть, а публика застыла в изумлении. Но Жак Некер не растерялся. Он подбежал к подиуму, вскочил на него и подошел к Тинкер, которая стояла, уперев руки в боки, и не сводила глаз с музыкантов.
– Позволь мне, Тинкер, дорогая, – сказал он, улыбнувшись, и взял у нее накидку. А потом крепко обнял ее за талию и, сведя по ступенькам, вывел ее из зала.
На подиуме немедленно появились сияющие Эйприл и Джордан, державшиеся, вопреки указаниям Марко, за руки, и внимание публики тут же переключилось на них.
– Оставайся здесь, Фрэнки, – велела Джастин. – Я пойду к Тинкер. Мы не можем уйти все сразу. Этот охранник видел достаточно и не отпустит ее от себя.
И Джастин, не привлекая ничьего внимания, выскользнула из зала. Холл был пуст. С одной стороны была дверь в косметический салон, с другой – дверь в раздевалку. Джастин заглянула в салон. Там стояла обычная закулисная тишина и Тинкер не было. Она прикрыла дверь и направилась в раздевалку.
– Почему вы меня остановили, мистер Некер? – услышала Джастин жалобный голосок Тинкер.
Джастин замерла на месте. Некер!
– У меня все так замечательно получалась, я просто на секундочку потеряла равновесие, – продолжала Тинкер. – Почему вы увели меня с подиума? Я понравилась публике, правда? «Богиня» так хорошо подействовала, да? Я замечательно работала, это нечестно…
– «Богиня»?
– Коктейль, который Марко… Ой, я забыла, это же секрет. Ну почему, почему вы меня остановили?
– Ты слишком устала, демонстрируя накидку, и я забеспокоился, вот и все. Но ты была изумительна, Тинкер, это было великолепно, пресса в восторге, все в восторге. Ты согрелась немного? Да, да, Тинкер, плачь, плачь сколько хочешь, девочка моя бедная, я понимаю, ты расстроилась, был такой долгий день, но теперь все будет хорошо.
– Мне нужна Джастин! – сказала Тинкер сквозь рыдания. – Ой, как мне нужна Джастин!
– Мне тоже, господи, помилуй! Мне тоже, – сказал Некер, и в голосе его слышалась боль.
– Но мне просто необходима Джастин, мистер Некер, я хочу ее видеть.
– Я пошлю за ней, как только смогу, Тинкер. Но тебе сначала надо вернуться в гримерную.
– Почему она не придет сюда? Здесь так тихо, – сказала Тинкер голосом капризного ребенка.
– Знаю, Тинкер, знаю. Вставай, Тинкер, позволь мне отвести тебя…
– Я здесь, Тинкер, – сказала Джастин, заставив себя подойти. – Я здесь.
– Ой, Джастин! – всхлипнула Тинкер. – Обними меня, Джастин.
Джастин опустилась на скамью рядом с Тинкер и Некером и прижала к себе Тинкер. И Тинкер разрыдалась, уткнувшись в плечо Джастин.
Джастин, взглянув поверх головы Тинкер, встретилась взглядом с Жаком Некером. В его глазах, которые он не успел отвести, светилась надежда. «Те же глаза, – подумала она, – тот же лоб, даже тот же овал лица… всякий, кто увидит нас вместе, сразу поймет…»
– Я не поняла… Я решила, что вы охранник, – сказала она. – Спасибо, что вы так быстро сориентировались.
– Нет-нет! Не благодарите меня. Я даже не представлял, что она… в таком состоянии, – ответил он, взглянув на Тинкер. – Все моя вина, даже эта бедная девочка, все моя вина – и приз, и конкурс, все! Я не должен был… вынуждать вас приезжать в Париж, придумывать предлоги. Это был нечестный ход и непростительный, но, когда вы вернули мои письма нераспечатанными, я уже не понимал, что хорошо, а что нет, я был готов на все. Мне просто необходимо было увидеть вас, иначе моя жизнь теряла всякий смысл.
– Но зачем, зачем вам надо было встречаться со мной, ведь прошло столько лет? – сказала Джастин как могла равнодушно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Независимо тряхнув головой, Тинкер запустила руки в море шелковых розочек и пошла вперед. Она стояла, прямая и легкая, прекрасная до невозможности, и смотрела на Марко, словно видела его впервые.
Джордан, стоявшая за Тинкер, не выдержала и взглянула в дырочку в занавесе. У нее дыхание перехватило при виде шикарной публики, заполнившей зал. Сотни пар глаз, привыкшие к показам и готовые как к фурору, так и к провалу, смотрели на подиум.
Прошлой ночью Джордан освоилась с круговыми подиумами, но о присутствии публики даже не думала. Она отошла от занавеса и попыталась собраться. «Дыши глубже, – велела она себе. – Дыши глубже». Тинкер стояла спокойно, отстукивая такт ногой, и легко улыбалась.
Оркестр заиграл «Задумчивую леди», и Марко подтолкнул Тинкер вперед.
– Иди! – приказал он.
Тинкер оглянулась на него озадаченно.
– Но это не танго, – пробормотала она.
– Не время шутить! Помни, о чем я тебе говорил. Ну, вперед!
Тинкер чуть недовольно пожала плечами, поправила накидку на плечах, подтянулась и грациозно выпорхнула на подиум.
«Медленно, медленно, быстро, быстро, медленно», – думала Тинкер, не слушая оркестра. Она шла вперед под неотступный ритм танго, звучавший у нее в голове, великолепная, сияющая, головка гордо откинута назад, руки сжимают руки невидимого партнера.
Зал замер – все были поражены таким оригинальным проходом. Да, это неповторимое сочетание необычной музыки и позы классического танца, совершенно неожиданное и оригинальное, да, пожалуй, прежде всего оригинальное. Девушка, словно огромная кошка, танцевала танго, совершенно не замечая фокстрота. Удивительно, странно, такого раньше не бывало.
Заработали вспышки фотографов, освещая сцену всполохами света. А Тинкер, идя по кольцам подиумов, продолжала свое танго.
Тинкер велели снять накидку и показать платье, подойдя как можно ближе к фотографам. Найдя лучшее место, Тинкер подняла вверх левую руку, а правую вытянула и, согнув левое колено, опустилась на него в поклоне, означающем конец танца. Потом она выпрямилась, повернулась к фотографам, приспустила накидку, демонстрируя платье, и медленно покружилась, чтобы все могли его разглядеть. Зал разразился аплодисментами, а она кружилась все быстрее и быстрее, и ее бледно-коралловые волосы развевались над пышными шифоновыми юбками, которые были того же оттенка, но чуть темнее. Такого не видели даже знатоки.
Тинкер подняла накидку и отрепетированным жестом кинула ее вверх так, что она, казалось, на несколько мгновений повисла в воздухе. Она прошла в танго назад по подиуму и подняла накидку, не обращая внимания на «Чикаго» и на быстрый ритм песенки «Сядь в поезд». Тинкер подняла вверх руки, швырнула накидку в сторону фотографов, танцуя подошла к ней и снова подбросила ее вверх, и снова взяла. Она двигалась в ритме танго, который словно впечатался в ее мозг. Собираясь в четвертый раз вскинуть руки с накидкой, она оступилась и, пошатнувшись, упала на четвереньки, и так и застыла на несколько мгновений, потом наконец поднялась и повернулась к оркестру.
– Черт возьми! – заорала Тинкер. – Мудаки проклятые, вы что, не можете сыграть танго?
«Чикаго» продолжал играть, а публика застыла в изумлении. Но Жак Некер не растерялся. Он подбежал к подиуму, вскочил на него и подошел к Тинкер, которая стояла, уперев руки в боки, и не сводила глаз с музыкантов.
– Позволь мне, Тинкер, дорогая, – сказал он, улыбнувшись, и взял у нее накидку. А потом крепко обнял ее за талию и, сведя по ступенькам, вывел ее из зала.
На подиуме немедленно появились сияющие Эйприл и Джордан, державшиеся, вопреки указаниям Марко, за руки, и внимание публики тут же переключилось на них.
– Оставайся здесь, Фрэнки, – велела Джастин. – Я пойду к Тинкер. Мы не можем уйти все сразу. Этот охранник видел достаточно и не отпустит ее от себя.
И Джастин, не привлекая ничьего внимания, выскользнула из зала. Холл был пуст. С одной стороны была дверь в косметический салон, с другой – дверь в раздевалку. Джастин заглянула в салон. Там стояла обычная закулисная тишина и Тинкер не было. Она прикрыла дверь и направилась в раздевалку.
– Почему вы меня остановили, мистер Некер? – услышала Джастин жалобный голосок Тинкер.
Джастин замерла на месте. Некер!
– У меня все так замечательно получалась, я просто на секундочку потеряла равновесие, – продолжала Тинкер. – Почему вы увели меня с подиума? Я понравилась публике, правда? «Богиня» так хорошо подействовала, да? Я замечательно работала, это нечестно…
– «Богиня»?
– Коктейль, который Марко… Ой, я забыла, это же секрет. Ну почему, почему вы меня остановили?
– Ты слишком устала, демонстрируя накидку, и я забеспокоился, вот и все. Но ты была изумительна, Тинкер, это было великолепно, пресса в восторге, все в восторге. Ты согрелась немного? Да, да, Тинкер, плачь, плачь сколько хочешь, девочка моя бедная, я понимаю, ты расстроилась, был такой долгий день, но теперь все будет хорошо.
– Мне нужна Джастин! – сказала Тинкер сквозь рыдания. – Ой, как мне нужна Джастин!
– Мне тоже, господи, помилуй! Мне тоже, – сказал Некер, и в голосе его слышалась боль.
– Но мне просто необходима Джастин, мистер Некер, я хочу ее видеть.
– Я пошлю за ней, как только смогу, Тинкер. Но тебе сначала надо вернуться в гримерную.
– Почему она не придет сюда? Здесь так тихо, – сказала Тинкер голосом капризного ребенка.
– Знаю, Тинкер, знаю. Вставай, Тинкер, позволь мне отвести тебя…
– Я здесь, Тинкер, – сказала Джастин, заставив себя подойти. – Я здесь.
– Ой, Джастин! – всхлипнула Тинкер. – Обними меня, Джастин.
Джастин опустилась на скамью рядом с Тинкер и Некером и прижала к себе Тинкер. И Тинкер разрыдалась, уткнувшись в плечо Джастин.
Джастин, взглянув поверх головы Тинкер, встретилась взглядом с Жаком Некером. В его глазах, которые он не успел отвести, светилась надежда. «Те же глаза, – подумала она, – тот же лоб, даже тот же овал лица… всякий, кто увидит нас вместе, сразу поймет…»
– Я не поняла… Я решила, что вы охранник, – сказала она. – Спасибо, что вы так быстро сориентировались.
– Нет-нет! Не благодарите меня. Я даже не представлял, что она… в таком состоянии, – ответил он, взглянув на Тинкер. – Все моя вина, даже эта бедная девочка, все моя вина – и приз, и конкурс, все! Я не должен был… вынуждать вас приезжать в Париж, придумывать предлоги. Это был нечестный ход и непростительный, но, когда вы вернули мои письма нераспечатанными, я уже не понимал, что хорошо, а что нет, я был готов на все. Мне просто необходимо было увидеть вас, иначе моя жизнь теряла всякий смысл.
– Но зачем, зачем вам надо было встречаться со мной, ведь прошло столько лет? – сказала Джастин как могла равнодушно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91