Когда я появился в галерее, Джессика в прекрасном настроении заканчивала последние приготовления. Отец тоже уже приехал и, как всегда, всем раздавал советы, которых у него никто не спрашивал. Мне было делать абсолютно нечего, а потому я просто взял бокал вина и спокойно наблюдал за царящей вокруг суетой.
Выставки Джессики всегда пользовались успехом, и картины раскупались практически сразу. Сдержанный стиль нынешней выставки был не свойствен Джессике, особенно если учесть ее недавние увлечения абстракционизмом и сюрреализмом. Этой весной мы около месяца провели в Тоскане, и ее живописные холмы и долины вдохновили Джессику на создание серии работ под названием «Ребенок, потерявшийся в Тоскане». Сам ребенок, неизменно присутствовавший на каждой картине, везде был удивительно похож на Джессику, за исключением одного или двух полотен, где он изображался в виде зародыша. На тот случай, если я вдруг не уловлю скрытого смысла ее полотен, несколько недель назад Джессика не преминула мне его разъяснить:
– Мне нравится думать, что наш ребенок находится где-то в красивом месте. А тебе, дорогой?
И сейчас, когда я наблюдал за возбужденной Джессикой, обходящей гостей, мною вдруг овладело непреодолимое желание уйти отсюда куда-нибудь подальше. Я был абсолютно чужд ее миру, сейчас даже больше, чем когда бы то ни было. Я ненавидел фарсы, которые она устраивала на каждом открытии своих выставок. Неудивительно, что о нас говорили и даже писали как о любящих супругах. Ведь только считанные люди знали, насколько это далеко от истины. Единственное, что удерживало меня сейчас рядом с ней и привязывало крепче любви, – это чувство вины. Не будь его, я бы никогда больше и близко не подошел к этой чужой мне женщине…
Наконец Джессика, видимо, решила, что пришло время разыграть очередной фарс. Улыбаясь и протягивая руки, она подошла ко мне, прошептала что-то, чего я не расслышал, и нежно поцеловала в щеку.
– Я совсем забыла о тебе, дорогой. Но в этом ты должен винить только своего отца. Он пригласил столько людей и захотел обязательно меня со всеми познакомить. Как прошел день? Хорошо?
Я механически кивнул и посмотрел ей в глаза. Да, Джессика несомненно добилась успеха и известности, но я-то знал, что она по-прежнему остается очень легкоранимой. Пройдет еще много времени, пока ей удастся восстановить былую уверенность в себе. И на данном этапе я ей был нужен больше, чем когда бы то ни было. Причем совсем по-иному, чем раньше. Несмотря на то, что она постоянно унижала и оскорбляла меня, казалось, она не может и шагу ступить, если меня нет рядом.
– Джесс! Наконец-то я тебя нашел! – На плечо Джессики легла рука отца. – Приехал репортер из «Таймс». Пойдем, он хочет с тобой поговорить.
Увлекая ее прочь, он повернулся ко мне и добавил:
– Тебя ищет Генри.
Генри и Каролина стояли рядом с импровизированным баром. Каролина была снова беременна – уже в третий раз. Я оглянулся по сторонам в поисках Розалинды.
– Пошла в туалет, – шепотом сообщил мне Генри. – Она безумно хочет познакомиться с Джессикой. Ты не боишься, что это может плохо кончиться?
– Во-первых, мне нечего скрывать. А во-вторых, я думаю, Розалинда даже не подаст вида, что мы знакомы.
– Понятно. В таком случае, с кем же она знакома?
– С тобой, естественно…
Полчаса спустя я заметил, что Розалинда стоит, в углу с Джессикой. Они рассматривали одну из картин. Казалось, я даже слышу, как Джессика объясняет, что именно она хотела этим сказать. Я еще некоторое время понаблюдал за ними и впервые задумался, насколько схожи судьбы этих двух женщин. И одной, и другой пришлось немало страдать по вине мужчин, которых они любили. Мне очень хотелось надеяться, что они подружатся – это было бы хорошо для обеих.
После выставки мы вшестером – Генри, Каролина, Розалинда, Джессика, отец и я – поехали в ресторан. Джессика и Розалинда почти не принимали участия в застольной беседе – они были слишком поглощены друг другом.
С тех пор Розалинда стала частым гостем на Белгрэйв-сквер. Они с Джессикой настолько сдружились, что я постоянно чувствовал себя третьим лишним. Правда, мы с Розалиндой иногда обедали вместе, но она упорно избегала разговоров о Джессике, заметив лишь, что та наконец начинает снова обретать уверенность в себе. Я не мог с этим не согласиться. Во-первых, благодаря Розалинде у Джессики снова пробудился интерес к женскому движению. Я понятия не имел, на какие именно сборища они ходят, но каждый раз, возвращаясь с собрания или демонстрации, Джессика словно становилась другим человеком. Ее борьба за равноправие полов уже не имела привкуса горечи. В ней появилась какая-то новая, не свойственная ей прежде мягкость, которая отражалась и в картинах.
Эта полузависимость-полунезависимость Джессики оказывала на меня странное воздействие. С одной стороны, я наконец смог вздохнуть спокойно и свободно, а с другой – мне стало ее не хватать. Мне недоставало даже наших ссор и скандалов. Когда я приходил с. работы, дом казался пустым. Мне не хватало ее прежних отношений с отцом. Но больше всего мне, пожалуй, не хватало ее неожиданных жестоких шуток, пьяной агрессии и разных садистских штучек, на которые она была так щедра раньше. Теперь, возвращаясь с работы домой, я часто обнаруживал поспешно нацарапанную записку: «Буду через несколько дней». Или Джессика звонила от Розалинды и говорила, что останется ночевать у нее. По мере того как она крепче становилась на ноги, я начинал чувствовать себя все более ненужным. Собственно говоря, теперь я в некоторой степени ощутил то, что испытывала Джессика все годы нашего брака; При всем при этом она и не думала уходить от меня. Мы по-прежнему спали в одной постели, иногда ели за одним столом, а изредка даже уезжали вместе куда-нибудь па уик-энд. Но теперь я все сильнее чувствовал, что она как бы переросла наш брак, научилась жить независимо от него.
– Тебе не кажется, что сейчас наши отношения лучше, чем когда бы то ни было? – спросила она однажды. – То есть я хочу сказать, мы больше не ссоримся, а я перестала тебя ненавидеть, и мне уже почти безразлично, что ты меня не любишь.
– В самом деле?
– Ну хорошо, я покривила душой. Конечно, мне это небезразлично, но теперь я гораздо лучше могу владеть собой. Розалинда так помогла мне! Благодаря ей я снова пришла в норму и начала воспринимать себя как индивидуальность. Теперь я просто Джессика, а не Джессика-и-Александр, как это было раньше.
– А для меня найдется местечко на этой идиллической картине?
– Перестань. Ты больше не проймешь меня сентиментальностью. Слишком часто я раньше попадалась на эту удочку и прекрасно знаю, чем это все всегда заканчивалось.
– Я никогда не причинял тебе боль сознательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101