Она просила меня встретиться с ней. По дороге домой я позвонил Генри с Каролиной и попросил их подбодрить Элизабет, хотя бы поддразнивая ее тем, что она не верила в меня с самого начала. Она уже выглядела немного лучше, чем в предыдущие несколько дней, но страшное нервное напряжение по-прежнему давало о себе знать. Именно поэтому я даже не пытался заговаривать с ней о том, что теперь первым делом необходимо найти Кристину, прежде чем Кристина найдет ее.
Мы с Джессикой решили сходить куда-нибудь поужинать. За ужином все разговоры так или иначе вертелись вокруг суда, и я был удивлен, с каким искренним интересом и сочувствием слушала меня Джессика. А мне после напряжения всех этих дней было просто необходимо выговориться. И когда Джессика сказала, что отец хотя и неохотно, но воздал должное моему выступлению, я был польщен. Тем более что теперь я кое в чем не мог не признать его правоты: это дело действительно далось мне немалой кровью, и меня одолевали сомнения, правильно ли я поступил, взявшись за него. Когда я сказал об этом Джессике, она улыбнулась:
– Еще минуту назад ты выглядел таким уверенным в себе!
– Я и сейчас уверен. Но всегда остается вероятность, что у присяжных наступит нечто вроде массового умопомрачения.
Да и кроме того, наверное, я действительно с самого начала вел себя немного по-мальчишески. Поскольку дело касалось Элизабет, я даже слышать не хотел, чтобы ее защищал кто-то другой. Я не подумал, что, возможно, так было бы лучше для нее. Я просто следовал своим чувствам. Хотя теперь уже поздно рассуждать об ошибках. Остается только благодарить Бога, что это сработало.
Мы еще немного поговорили о самой Джессике, о том, чем они с Розалиндой сейчас занимаются, но, несмотря на то что ужин проходил на редкость приятно и спокойно, под конец едва не поссорились. Мы оба были слишком нетерпимы, а меня еще раздражала неизлечимая ревность Джессики к Элизабет. Вернувшись домой, мы сразу разошлись по нашим отдельным комнатам, и, когда я утром уходил в суд, Джессика еще спала.
Заключительное слово судьи Макки было достаточно объективно, а учитывая то, что он еще раз повторил мои слова насчет неясностей, неувязок и сомнительности улик, оно даже играло на руку нам с Элизабет. По лицу Сэмюэльсона было видно: он понял, что проиграл. Присяжные вернулись из совещательной комнаты в два. Когда они входили, Генри, сидевший рядом, обратил мое внимание на зал. Шарлотта была там. Она помахала мне рукой, и мое сердце сжалось от сладкой боли. Сегодня после заседания мы собирались сказать ей и Джонатану, что я их отец. Секретарь суда обратился к присяжным:
– Господа присяжные, вы вынесли вердикт?
Старшина присяжных встал:
– Да, сэр.
При этом он посмотрел на меня, и в эту жуткую долю секунды я уже все понял.
– Господа присяжные, каков ваш вердикт по первому пункту обвинения – убийству?
– Виновна.
– Господа присяжные, каков ваш вердикт по второму пункту обвинения – поджогу?
– Виновна.
Кровь бешено стучала у меня в ушах. Это был самый настоящий шок. Ведь никто уже не сомневался в благополучном исходе. Генри крепко схватил меня за руку. Обернувшись к скамье подсудимых, я увидел, что Элизабет упала в обморок.
Секретарь продолжал спрашивать о вердикте присяжных по оставшимся трем пунктам обвинения, но я уже ничего не слышал. Совершенно парализованный чудовищностью происходящего, я лишь молча стоял и смотрел, как судебные приставы пытаются удержать Элизабет в вертикальном положении.
– Итак, господа присяжные, вы признаете обвиняемую виновной по всем пунктам обвинения?
– Да.
– Этот вердикт отражает ваше общее мнение?
– Да.
– Благодарю вас. Вы можете сесть.
Судья призвал зал к порядку.
– Насколько я понимаю, мистер Белмэйн, вы захотите ходатайствовать о смягчении участи вашей клиентки, а потому давайте продолжим.
Я даже не пошевельнулся. Говорил Фредди. Я не слышал слов, но видел, что Макки искренне сочувствует Элизабет. И действительно, перед оглашением приговора он выразил свое удивление вердиктом присяжных.
Пожизненное заключение. Семь лет и еще три срока по пять.
Я догнал Элизабет, когда ее выводили из зала суда. Она была как в бреду.
– Дети. Что будет с детьми? Александр, ведь ты же позаботишься о них, да?
– Да, конечно, я…
Договорить я не успел. Элизабет увели в тюрьму Это был самый страшный момент в моей жизни.
Когда я пришел в гардеробную, там меня ждали Генри, Каролина и Шарлотта. Только теперь я вспомнил, что она тоже была в зале суда. Взглянув на бледное от ужаса лицо своей дочери, я крепко обнял ее и поклялся, что сделаю все возможное и невозможное, но ее мама не будет сидеть в тюрьме за преступления, которых не совершала.
Глава 29
На следующее утро я отправился в адвокатуру. Я знал, что должен стараться вести себя, как обычно. Ради детей и ради себя самого. Джессика была в суде, когда объявляли вердикт. Она позвонила Розалинде, та приехала к нам, и мы втроем засиделись далеко за полночь. В нынешней поддержке Джессики была горькая ирония. Не она ли сама предсказывала, что Элизабет объявят виновной? Утром, когда Джессика уходила, я обнял ее и с трудом сдержал слезы, услышав слова искреннего сочувствия и сожаления обо всем случившемся. Не знаю, имела ли она в виду нас с Элизабет или нас с ней, но в ее голосе звучала неподдельная грусть. В дверях своего кабинета я столкнулся с Рэддишем.
– Рэддиш, мы будем подавать апелляцию. Пожалуйста, свяжись с Оскаром Ренфру и договорись о встрече.
– Хорошо, сэр. Сэр, там какой-то джентльмен хочет вас видеть. Говорит, что уже заезжал к вам домой, но ваш отец послал его сюда.
– Заезжал ко мне домой? Он назвался?
– Да, сэр. Мистер Уолтерс.
Почему-то в первую секунду я подумал об Эдварде, но быстро сообразил, что это абсурд. Навстречу мне поднялся Дэвид. Он протянул руку, и я неохотно пожал ее. Я не мог простить ему, что он отказался выступать свидетелем защиты:
– Боюсь, что вы несколько опоздали, мистер Уолтерс. Разве вы ничего не слышали?
– Слышал. Именно поэтому я и здесь.
– В самом деле?
Я снял пальто и повесил его на вешалку за дверью.
– Кристина дала о себе знать.
От одного звука этого имени внутри у меня все сжалось от жгучей ненависти.
– Когда? Где она?
– Она звонила мне вчера после того как узнала о приговоре. Она в Каире.
Я подошел к телефону и снял трубку.
– Что вы делаете? – поинтересовался Дэвид.
– Сообщаю в Интерпол.
Дэвид покачал головой:
– Это ни к чему не приведет. Люди, которые опекают ее там, всегда на несколько шагов впереди Интерпола.
– Как она узнала о приговоре?
– Очень просто. Позвонила кому-то на Флит-стрит. – Дэвид немного помолчал, разглядывая носки своих ботинок. – Она тогда была на складе, мистер Белмэйн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Мы с Джессикой решили сходить куда-нибудь поужинать. За ужином все разговоры так или иначе вертелись вокруг суда, и я был удивлен, с каким искренним интересом и сочувствием слушала меня Джессика. А мне после напряжения всех этих дней было просто необходимо выговориться. И когда Джессика сказала, что отец хотя и неохотно, но воздал должное моему выступлению, я был польщен. Тем более что теперь я кое в чем не мог не признать его правоты: это дело действительно далось мне немалой кровью, и меня одолевали сомнения, правильно ли я поступил, взявшись за него. Когда я сказал об этом Джессике, она улыбнулась:
– Еще минуту назад ты выглядел таким уверенным в себе!
– Я и сейчас уверен. Но всегда остается вероятность, что у присяжных наступит нечто вроде массового умопомрачения.
Да и кроме того, наверное, я действительно с самого начала вел себя немного по-мальчишески. Поскольку дело касалось Элизабет, я даже слышать не хотел, чтобы ее защищал кто-то другой. Я не подумал, что, возможно, так было бы лучше для нее. Я просто следовал своим чувствам. Хотя теперь уже поздно рассуждать об ошибках. Остается только благодарить Бога, что это сработало.
Мы еще немного поговорили о самой Джессике, о том, чем они с Розалиндой сейчас занимаются, но, несмотря на то что ужин проходил на редкость приятно и спокойно, под конец едва не поссорились. Мы оба были слишком нетерпимы, а меня еще раздражала неизлечимая ревность Джессики к Элизабет. Вернувшись домой, мы сразу разошлись по нашим отдельным комнатам, и, когда я утром уходил в суд, Джессика еще спала.
Заключительное слово судьи Макки было достаточно объективно, а учитывая то, что он еще раз повторил мои слова насчет неясностей, неувязок и сомнительности улик, оно даже играло на руку нам с Элизабет. По лицу Сэмюэльсона было видно: он понял, что проиграл. Присяжные вернулись из совещательной комнаты в два. Когда они входили, Генри, сидевший рядом, обратил мое внимание на зал. Шарлотта была там. Она помахала мне рукой, и мое сердце сжалось от сладкой боли. Сегодня после заседания мы собирались сказать ей и Джонатану, что я их отец. Секретарь суда обратился к присяжным:
– Господа присяжные, вы вынесли вердикт?
Старшина присяжных встал:
– Да, сэр.
При этом он посмотрел на меня, и в эту жуткую долю секунды я уже все понял.
– Господа присяжные, каков ваш вердикт по первому пункту обвинения – убийству?
– Виновна.
– Господа присяжные, каков ваш вердикт по второму пункту обвинения – поджогу?
– Виновна.
Кровь бешено стучала у меня в ушах. Это был самый настоящий шок. Ведь никто уже не сомневался в благополучном исходе. Генри крепко схватил меня за руку. Обернувшись к скамье подсудимых, я увидел, что Элизабет упала в обморок.
Секретарь продолжал спрашивать о вердикте присяжных по оставшимся трем пунктам обвинения, но я уже ничего не слышал. Совершенно парализованный чудовищностью происходящего, я лишь молча стоял и смотрел, как судебные приставы пытаются удержать Элизабет в вертикальном положении.
– Итак, господа присяжные, вы признаете обвиняемую виновной по всем пунктам обвинения?
– Да.
– Этот вердикт отражает ваше общее мнение?
– Да.
– Благодарю вас. Вы можете сесть.
Судья призвал зал к порядку.
– Насколько я понимаю, мистер Белмэйн, вы захотите ходатайствовать о смягчении участи вашей клиентки, а потому давайте продолжим.
Я даже не пошевельнулся. Говорил Фредди. Я не слышал слов, но видел, что Макки искренне сочувствует Элизабет. И действительно, перед оглашением приговора он выразил свое удивление вердиктом присяжных.
Пожизненное заключение. Семь лет и еще три срока по пять.
Я догнал Элизабет, когда ее выводили из зала суда. Она была как в бреду.
– Дети. Что будет с детьми? Александр, ведь ты же позаботишься о них, да?
– Да, конечно, я…
Договорить я не успел. Элизабет увели в тюрьму Это был самый страшный момент в моей жизни.
Когда я пришел в гардеробную, там меня ждали Генри, Каролина и Шарлотта. Только теперь я вспомнил, что она тоже была в зале суда. Взглянув на бледное от ужаса лицо своей дочери, я крепко обнял ее и поклялся, что сделаю все возможное и невозможное, но ее мама не будет сидеть в тюрьме за преступления, которых не совершала.
Глава 29
На следующее утро я отправился в адвокатуру. Я знал, что должен стараться вести себя, как обычно. Ради детей и ради себя самого. Джессика была в суде, когда объявляли вердикт. Она позвонила Розалинде, та приехала к нам, и мы втроем засиделись далеко за полночь. В нынешней поддержке Джессики была горькая ирония. Не она ли сама предсказывала, что Элизабет объявят виновной? Утром, когда Джессика уходила, я обнял ее и с трудом сдержал слезы, услышав слова искреннего сочувствия и сожаления обо всем случившемся. Не знаю, имела ли она в виду нас с Элизабет или нас с ней, но в ее голосе звучала неподдельная грусть. В дверях своего кабинета я столкнулся с Рэддишем.
– Рэддиш, мы будем подавать апелляцию. Пожалуйста, свяжись с Оскаром Ренфру и договорись о встрече.
– Хорошо, сэр. Сэр, там какой-то джентльмен хочет вас видеть. Говорит, что уже заезжал к вам домой, но ваш отец послал его сюда.
– Заезжал ко мне домой? Он назвался?
– Да, сэр. Мистер Уолтерс.
Почему-то в первую секунду я подумал об Эдварде, но быстро сообразил, что это абсурд. Навстречу мне поднялся Дэвид. Он протянул руку, и я неохотно пожал ее. Я не мог простить ему, что он отказался выступать свидетелем защиты:
– Боюсь, что вы несколько опоздали, мистер Уолтерс. Разве вы ничего не слышали?
– Слышал. Именно поэтому я и здесь.
– В самом деле?
Я снял пальто и повесил его на вешалку за дверью.
– Кристина дала о себе знать.
От одного звука этого имени внутри у меня все сжалось от жгучей ненависти.
– Когда? Где она?
– Она звонила мне вчера после того как узнала о приговоре. Она в Каире.
Я подошел к телефону и снял трубку.
– Что вы делаете? – поинтересовался Дэвид.
– Сообщаю в Интерпол.
Дэвид покачал головой:
– Это ни к чему не приведет. Люди, которые опекают ее там, всегда на несколько шагов впереди Интерпола.
– Как она узнала о приговоре?
– Очень просто. Позвонила кому-то на Флит-стрит. – Дэвид немного помолчал, разглядывая носки своих ботинок. – Она тогда была на складе, мистер Белмэйн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101