Я рассмеялся, крепко обнял дочь и прижал к себе, прежде чем она успела увидеть слезы на моих глазах.
– А когда все это закончится, когда мы вернемся в Лондон и маму освободят, я смогу поменять фамилию на твою?
– Мы этим займемся в первую очередь, – пообещал я, и мне стало очень горько и грустно оттого, что Элизабет нет рядом. Мы с ней столько мечтали об этой минуте!
Было уже начало одиннадцатого, когда мы вышли из самолета. Нас встречал Роберт Литтлтон. Он по-прежнему процветал в министерстве иностранных дел и теперь был военным атташе нашего посольства в Каире. Правда, еще два дня назад я об этом даже не подозревал. Генри позвонил ему, описал ситуацию, и Роберт тотчас же вызвался помочь.
Я наблюдал за выражением его лица, когда он здоровался с Шарлоттой, и был немного озадачен тем, что ее присутствие здесь его совершенно не удивило.
– Машина ждет снаружи, – сказал он. – Я заказал для вас номер в гостинице «Марриотт». – Он улыбнулся Шарлотте, которая деловито куталась в свой объемистый плащ. – Я заказал двухкомнатный номер, так что вы будете жить вместе с вашим…
– Постой, выходит, ты знал о ее приезде?
– Конечно, знал. Мне позвонил Генри и сказал, что она вылетела вместе с тобой.
Я повернулся к Шарлотте:
– Значит, ты сказала Генри, что собираешься лететь?
Она кивнула, и я не смог удержаться от смеха. Ну ничего, я с ним еще поговорю, когда вернусь!
По дороге в город Роберт рассказывал мне, что ему уже удалось выяснить. Судя по всему, Камель – я попытался вспомнить, слышал ли это имя раньше, но так ничего и не вспомнил – арестован; Правда, Роберт не мог достоверно сказать, за что, но был почти уверен: это связано с нелегальным экспортно – импортным бизнесом в Долине Царей.
– Но я совершенно точно знаю, сейчас полиция пытается как-то связать все это – подделки древностей, контрабанду и, конечно, убийство сторожа музея – с Пашой.
– Пашой? Дэвид Уолтерс говорил о нем. Он считает, что Кристина с ним.
– Вполне возможно он прав, но вряд ли это нам поможет. Паша фактически является хозяином Каира, а значит, она может быть где угодно. – Он кивнул на окно, приглашая меня посмотреть наружу.
Я выглянул и сразу понял, о, чем речь. Каир производил впечатление города, в котором можно прятаться вечно и никто тебя не найдет. При свете мигающих неоновых вывесок я увидел, что за современными домами, выстроенными вдоль основной автомагистрали, сразу начинается безумный лабиринт узеньких улочек, скопище ветхих домишек и угрюмых многоквартирных монстров. И повсюду, куда ни глянь, толпы людей. Для меня, иностранца, это выглядело, как воплощенный хаос. Дорога, по которой мы ехали, была не лучше всего остального. Казалось, отчаянно сигналящие шоферы – либо сумасшедшие, либо потенциальные самоубийцы. У моста полицейский орал на водителя, наполовину высунувшегося из окна машины и тоже, в свою очередь, не молчащего. Где-то неподалеку звучала громкая музыка, внося свою лепту в этот безумный концерт. Когда мы проехали мост, Роберт рассмеялся:
– Эй, приободрись! Все не так плохо, как кажется на первый взгляд.
После всего увиденного гостиница «Марриотт», с ее белыми мраморными фонтанами и позолоченными чугунными арками, определенно радовала глаз. Она казалась оазисом цивилизации в подступающей со всех сторон неразберихе. Ближе к полуночи я отправил Шарлотту спать. Мы же с Робертом заказали себе скотч и проговорили еще несколько часов.
На следующее утро в восемь часов подали завтрак. Расположившись на балконе, мы с Шарлоттой жевали безвкусные резиновые тосты. С балкона открывался вид на пальмы, фонтаны и водопады, окружавшие гостиничный бассейн. Было еще прохладно, но теплые лучи солнца постепенно начинали проникать сквозь серый, низко стелющийся по земле туман. Краем глаза я наблюдал, как Шарлотта вытянула свои длинные ноги и принялась за чай. Она отбрасывала непослушную прядь со лба точно так же, как это делала Элизабет. Только теперь я в полной мере ощутил, сколь многого был лишен в этой жизни. Я не видел, как она росла. Как постепенно из ребенка превращалась в подростка, а затем и в юную девушку. Раньше я не позволял себе задумываться о своих чувствах к Шарлотте, но теперь, глядя на нее, испытывал странную, нелепую и совершенно мне раньше незнакомую гордость оттого, что она моя.
Вдруг, не поворачивая головы, Шарлотта заговорила:
– Хоть ты и пытаешься это скрыть, но я знаю, что ты меня рассматриваешь. О чем ты думаешь?
Ее слова были так неожиданны, что несколько секунд я не мог прийти в себя, но потом улыбнулся:
– Просто размышляю, как это у меня получилась такая красивая дочь!
Шарлотта немного помолчала, а когда вновь посмотрела на меня, в ее глазах вспыхнули озорные огоньки:
– А не считаешь ли ты, что в этом есть и мамина заслуга?
– Это исключительно мамина заслуга! Ведь если не принимать в расчет тебя, она самая красивая жен щина в мире.
– И ты, конечно, совершенно объективен?
Я хмыкнул.
– Однажды твоя мама уже обвинила меня в необъективности. – Воспоминания навеяли грусть, и, вздохнув, я добавил: – Господи, как же давно это было! Мне иногда кажется, что прошла целая вечность.
– Расскажи! Как вы впервые встретились и почему ты не женился на маме, когда родилась я? Мне действительно очень важно это знать.
Зазвонил телефон. Это был Роберт. Он сказал, что сможет освободиться в посольстве не раньше двух. Мне, конечно, не хотелось ждать так долго, но я прекрасно понимал, что без его помощи ничего не смогу сделать. С другой стороны, я был рад, что мы с Шарлоттой сможем немного побыть наедине. Ей давно пора узнать правду про нас с Элизабет.
Роберт пришел на час раньше обещанного и нашел нас у бассейна. С ним был низкорослый, неряшливый египтянин, одетый в некое подобие того, что когда-то представляло собой неплохой европейский костюм. Коротышка улыбнулся беззубой улыбкой и представился. Звали его Мохаммед Абу эль-Шами, но он сказал, что мы можем называть его просто Шами.
Шами вернулся в Каир только сегодня утром и полагает, что его приезд положит конец всем нашим проблемам, сообщил Роберт. Я скептически рассматривал неряшливого коротышку. Примерно полчаса у меня ушло, чтобы понять его ломаный английский, на котором он пытался объяснить, что знает всех и вся в этом городе и никому лучше его не известна тайная жизнь Каира. Информация, полученная от него, сводилась к следующему: если в Каире человек тебе чем-то обязан, он сделает для тебя все, даже то, чего не сделал бы за деньги. Примерно половина Каира чем-то обязана Шами. Насчет второй половины я спрашивать не стал. Роберт уже просветил его, зачем мы здесь, и теперь Шами собирался отправиться в город, чтобы, как он выразился, «запустить шарик».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101