ЭЛИЗАБЕТ
Глава 24
Я наблюдала за тем, как Эдвард пробирается через толпу.
– Наверняка книга мистера Уолтерса получится совершенно замечательной.
Камель, как обычно, стоял сбоку от меня. Мне казалось, что он вообще ни разу никуда не отходил с тех пор, как мы приехали в Египет. Рядом с ним стоял один из хранителей музея. Его круглые карие глаза смотрели вслед Эдварду с чувством, близким к благоговению.
Каирский музей кишел туристами. О книге же я впервые услышала от Камеля, после того как мы вернулись из Асуана. Насколько мне было известно, в обязанности Камеля входило нас охранять, хотя Эдвард не счел нужным сообщить мне, от чего именно. Постоянное присутствие этого человека выбивало меня из колеи так же, как и шумные, людные улицы, и ощущение, что к тебе все время прикован чей-то пристальный, немигающий взгляд. С самой первой минуты моего пребывания в этом городе он пугал меня непривычным шумом, грязью и вечным столпотворением. В Каире лабиринт узких зловонных улочек неожиданно сменялся многолюдными, хотя и не менее узкими улицами, на которых современные отели соседствовали с доисторическими развалюхами, каким-то чудом до сих пор не рухнувшими на головы прохожих. Это был совершенно экзотический город, не похожий ни на какие другие. Город таких резких контрастов, что они казались почти зловещими. Позднее, когда я узнала Каир поближе, я была потрясена царящими в нем бедностью и невежеством. Я даже попыталась как-то заговорить об этом с Эдвардом, но он лишь потрепал меня по руке и сказал, что тут уж, к сожалению, ничего нельзя поделать. Я понимала, он не хотел меня обидеть. Но после того разговора у меня сложилось впечатление, будто мой муж считает Каир чем-то вроде своей вотчины и сожалеет, что привез меня с собой.
Каждый день он ходил в музей и наблюдал, как посетители реагируют на выставку вещей из гробницы Тутанхамона. Его увлечение этой выставкой граничило с одержимостью. По идее, мы приехали в Египет, чтобы Шарлотта окончательно оправилась после аварии, но с первого же дня нашего пребывания в Каире Эдвард почти все время проводил в музее. Он занимался какими-то исследованиями, консультировал персонал музея по вопросу установления суперсложной системы сигнализации и вообще вел себя, как коронованная особа, прибывшая с визитом к своим подданным. Впрочем, и относились здесь к нему соответственно. Он носил такую же одежду, как и египтяне, ел исключительно египетскую пищу, читал египетские газеты и говорил по-египетски со всеми, кроме меня и детей. Даже запах от него теперь исходил, как от египтянина, – тяжелый и мускусный.
Хранитель музея поправил воротник. Судя по всему, коричневый костюм западного покроя стеснял его. Широкая улыбка обнажала плохие зубы. Обернувшись, я увидела, как Камель посадил Джонатана к себе на плечо, и теперь хранитель смотрел на мальчика точно с тем же выражением, что и на Эдварда: с восхищением, граничащим с благоговением. Мне не нравились подобные взгляды, хотя за время пребывания в Египте я уже успела к ним привыкнуть. Почти все, кого мы встречали, особенно когда во время плавания вниз по Нилу останавливались в отдаленных деревушках, смотрели на Эдварда и Джонатана именно так. Я, правда; догадывалась о причинах, зная, какое количество денег Эдвард тратил на этих бедствующих крестьян. Но я ровным счетом ничего не знала о том, что они рассказывают ему в своих темных, раскаленных солнцем домах. И ничего не понимала в схемах, которые они, покуривая кальян, чертили на песке. Зато я прекрасно видела: все эти встречи и беседы действуют на моего мужа, как наркотик.
Куда бы мы ни направлялись, нас повсюду сопровождал Камель. Иногда он вместе с Эдвардом заходил в хижины, но чаще оставался снаружи, вместе со мною и детьми. Несмотря на упорные отрицания Эдварда, я знала, что у него есть пистолет. А по тому, как он наблюдал за плавными движениями жителей деревень, одновременно прислушиваясь к отдаленным, гортанным звукам нубийских барабанов, понимала, что он чего-то ждет. И во время всех наших путешествий вдали постоянно виднелся Нил – сверкающая синяя лента, перерезающая пустыню.
Несмотря на страшную жару, эти странные совещания длились часами, в то время как, забытые Эдвардом, мы с Шарлоттой и Джонатаном тщетно пытались найти хоть какое-нибудь укрытие от палящего солнца. Прерывались эти беседы лишь тогда, когда раздавался крик муэдзина, призывающего египтян к молитве. После этого из хижины появлялся покрытый пылью Эдвард и ждал, пока женщина, закутанная в чадру, не оботрет его лицо от песка. Мне все чаще начинало казаться, что передо мной совершенно незнакомый человек. До нашего приезда в Египет я почти успела забыть о зловещем предчувствии, которое охватило меня в Вестмуре той ночью, когда Эдвард спорил с сестрой. Теперь же мои страхи не только вернулись, но и стали разрастаться и набухать, как грозовая туча. Шестое чувство подсказывало мне, что гроза может разразиться в любую минуту, и я хотела только одного – поскорее уехать домой.
Джеффри встречал нас в Хитроу. Эдвард с Кристиной должны были вернуться на следующий день. Мы поехали в наш лондонский дом на Прайори-Уок. Канарейка была так счастлива снова видеть детей, что чуть не расплакалась. С чисто шотландской восторженностью, по которой мы все уже успели соскучиться, она радовалась подаркам и слушала рассказы о пирамидах, верблюдах и наших путешествиях по Нилу.
На следующий день, когда мы с Мэри были на кухне, туда вошла Канарейка.
– Миссис Уолтерс, не могли бы вы на несколько минут зайти в детскую? Возникла небольшая проблема, которую я хотела бы с вами обсудить.
С этими словами она вышла, не дожидаясь ответа.
Когда я вошла в детскую, Канарейка сидела в своем плетеном кресле, сложив руки на коленях и часто-часто моргая тонкими, полупрозрачными веками.
Увидев меня, она поднялась и закрыла дверь. Я почувствовала исходящий от нее аромат жасмина.
– Мне кажется, будет лучше, если нас никто не услышит, – начала Канарейка.
Я присела на краешек плетеного дивана около окна и стала молча ждать продолжения, но почувствовав, как нелегко ей говорить, ободряюще улыбнулась.
– Пока вы были в Египте, к вам приходили, – наконец решилась она, и, хотя почти ничего еще не было сказано, я почувствовала, что моя улыбка медленно сползает с лица. – Он хотел вас видеть, но я сказала, что вы уехали отдыхать.
Я судорожно пыталась упорядочить собственные мысли, совершенно смешавшиеся после этих слов.
– Он назвался?
– Нет. – Лицо няни смягчилось. – Но в этом, по правде говоря, не было никакой необходимости.
Я сразу поняла, что не следует и пытаться обмануть Канарейку. Несмотря на то, что Александр наверняка ей ничего не сказал, она прекрасно просчитала ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101