Потом он сразу перешел к ее приезду на склад.
– Вы сообщили нам, что на складе на вас напал какой-то мужчина и прежде, чем он схватил вас и толкнул в огонь, вы посмотрели прямо на него. И несмотря на это, вы утверждаете, что не сможете ни описать этого человека, ни даже опознать его.
– Совершенно верно.
– То есть вы совершенно не запомнили, как выглядит этот человек?
Сэмюэльсон наигранно-удивленно приподнял брови и повернулся к присяжным.
– Кого вы пытаетесь прикрыть, миссис Уолтерс?
Элизабет смотрела на меня.
– Никого. Я никого не прикрываю. Все было так, как я уже сказала и…
Я отвел взгляд, и Элизабет тотчас же осеклась. Мы договорились, что это мое движение должно означать: «Отвечай только на вопросы и не говори ничего лишнего».
– Прошу вас, миссис Уолтерс, поправьте меня, если я ошибаюсь, но, судя по всему, вы пытаетесь убедить суд, что сестры вашего мужа вообще не была на складе?
– Я ее не видела.
– То есть она все-таки могла там быть?
– Не знаю.
– Миссис Уолтерс, если вашей золовки там действительно не было, почему Дэниел Дейвисон вдруг решил, что она находится в горящей комнате? Всиомните, ведь была суббота, спокойный день, Дейвисон наверняка бы увидел, как она входит на склад.
– Нет. Ее там не было.
– Вы утверждаете, что сестра вашего мужа угрожала вашим детям. Может быть, именно по этой причине вы толкнули ее в огонь, миссис Уолтерс?
Элизабет смотрела на него в неподдельном ужасе. Видно было, что у нее просто не укладывается в голове, как кто-то может считать, что она на такое способна.
– По этой причине вы попросили ее встретиться с вами на складе? Чтобы сразу убить двух зайцев? Сжечь все улики, находящиеся на складе, и одновременно избавиться от мешающей вам родственницы? Наверное, вы думали, что этим оградите от опасности себя и своих детей?
– Нет! Конечно, нет! Я не делала ничего подобного, я…
– Чего вы не делали, миссис Уолтерс?
– Я не видела ее.
– Миссис Уолтерс, присяжные, к сожалению, могут подумать обратное. Предположим, она сейчас скрывается потому, что боится вас. Теперь уже совершенно ясно: ей удалось выбраться из горящего склада. Но что если она стала свидетельницей убийства Дэниела Дейвисона? Убийства, которое вы совершили вместе с вашим сообщником. Миссис Уолтерс, сестра вашего мужа жива?
– Нет. Да. Нет.
– Так да или нет, миссис Уолтерс?
– Да.
– Она жива? Но ведь вы же сказали, что не общались с ней с того самого дня, когда произошел пожар. В таком случае, откуда вам это известно?
– Я не…
– А если она, как вы утверждаете, жива, то где же она в таком случае, миссис Уолтерс?
Я видел, что еще немного, и Элизабет сломается. Именно этого и добивался Сэмюэльсон. В таком состоянии ему будет легче получить от нее любые показания. Я встал.
– Ваша честь, мне казалось, уже совершенно точно установлено, что миссис Уолтерс ничего не знает о местопребывании своей золовки. Может быть, мы могли бы…
– Мистер Белмэйн, прошу вас, сядьте.
Сэмюэльсон улыбнулся и, прежде чем продолжить, сделал долгую паузу.
– Мы все слышали, как миссис Дэниел Дейвисон давала свидетельские показания. Она утверждает: ее муж знал о том, что предметы старины, находящиеся на втором этаже и принадлежавшие покойному мистеру Уолтерсу – а ныне принадлежащие вам, миссис Уолтерс, – были либо крадеными, либо добытыми нелегально. Она также сказала, что мистер Дейвисон все время сомневался, следует ему сообщить об этом властям или нет. Может быть, это и было основной причиной его смерти, миссис Уолтерс? Может быть, его просто хотели заставить замолчать?
– Но ему совсем не надо было… Но я не…
– А тот человек, которого вы встретили на складе? Он был вашим сообщником? Ведь мистер Дейвисон был достаточно крупным мужчиной. Вам могла понадобиться помощь.
– Вы ошибаетесь! Я почти совсем не знала Дэна. Я вообще ничего не знала о краже до тех пор, пока не прочитала записку сестры моего мужа.
– Записку? Какую записку? Миссис Уолтерс, в деле нет никакой записки.
Элизабет беспомощно посмотрела на меня, но я, к сожалению, ничем не мог ей помочь.
– А как насчет канистры из-под бензина, которую нашли в полумиле от склада в каких-то кустах? Ваш шофер показал, что эта канистра обычно находилась в вашей машине. Каким же образом она оказалась в кустах?
– Я не знаю.
– Каким образом вы получили ожоги, миссис Уолтерс? Почему вы пытались их скрыть? Почему вы не пошли в полицию сразу после пожара? Чего вы боялись?
– Я не знаю. Но я не убивала его!
– Вы лжете, мадам! – Голос Сэмюэльсона теперь гудел, как колокол, под темными сводами зала.
Элизабет в испуге отпрянула назад. Я вскочил на ноги.
– Ваша честь! Мой коллега зашел слишком…
– Вы правы, мистер Белмэйн. – Макки повернулся к Сэмюэльсону. – Господин прокурор, вы прекрасно знаете, что я противник подобных приемов в суде. Прошу вас, вернитесь к нормальному перекрестному допросу и перестаньте запугивать подсудимую.
– У меня больше нет вопросов, милорд. – С этими словами Сэмюэльсон, вполне довольный собой, сел на место, не переставая улыбаться.
Вслед за ним я провел собственный короткий допрос. Я бы с радостью избавил Элизабет от необходимости отвечать на какие бы то ни было вопросы, но нужно было убедить присяжных, что именно Элизабет была намеченной жертвой убийства, организованного Кристиной с помощью неизвестных лиц, вполне возможно, тех, кто ее шантажировал. И мне пришлось еще раз сделать так, чтобы присяжные убедились в искреннем горе, которое испытывала Элизабет при воспоминании о том, как Дейвисон погиб, пытаясь спасти ее жизнь.
Когда в тот день мы выходили из зала суда после заседания, я был расстроен и страшно нервничал. Так же, как и Фредди, хотя он и старался этого не показывать.
В гардеробной Сэмюэльсон поздравил меня с тем, как хорошо я веду дело, ненавязчиво напомнив про мою молодость и неопытность. Но это была скорее поза. Мы оба знали, что ни у него, ни у меня не осталось ни единого серьезного козыря. А недостаток фактов всегда приходится компенсировать профессионализмом. Побеждает тот, кому удается привлечь на свою сторону присяжных. К сожалению, у Сэмюэльсона действительно был гораздо больший опыт в подобных вопросах, чем у меня.
На следующий день в десять часов Сэмюэльсон поднялся со своего места и начал подводить итоги. Перед ним лежало множество записей, но за весь час, который длилась обвинительная речь, он в них ни разу не заглянул. Его речь оказалась даже эмоциональнее, ярче и выразительнее, чем я ожидал. Я внимательно слушал и наблюдал за тем, как шаг за шагом он тенденциозно излагал присяжным показания свидетелей. Делал он это очень лаконично и в таких простых и доступных выражениях, что не надо было прилагать никаких усилий, чтобы уследить за ходом его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Вы сообщили нам, что на складе на вас напал какой-то мужчина и прежде, чем он схватил вас и толкнул в огонь, вы посмотрели прямо на него. И несмотря на это, вы утверждаете, что не сможете ни описать этого человека, ни даже опознать его.
– Совершенно верно.
– То есть вы совершенно не запомнили, как выглядит этот человек?
Сэмюэльсон наигранно-удивленно приподнял брови и повернулся к присяжным.
– Кого вы пытаетесь прикрыть, миссис Уолтерс?
Элизабет смотрела на меня.
– Никого. Я никого не прикрываю. Все было так, как я уже сказала и…
Я отвел взгляд, и Элизабет тотчас же осеклась. Мы договорились, что это мое движение должно означать: «Отвечай только на вопросы и не говори ничего лишнего».
– Прошу вас, миссис Уолтерс, поправьте меня, если я ошибаюсь, но, судя по всему, вы пытаетесь убедить суд, что сестры вашего мужа вообще не была на складе?
– Я ее не видела.
– То есть она все-таки могла там быть?
– Не знаю.
– Миссис Уолтерс, если вашей золовки там действительно не было, почему Дэниел Дейвисон вдруг решил, что она находится в горящей комнате? Всиомните, ведь была суббота, спокойный день, Дейвисон наверняка бы увидел, как она входит на склад.
– Нет. Ее там не было.
– Вы утверждаете, что сестра вашего мужа угрожала вашим детям. Может быть, именно по этой причине вы толкнули ее в огонь, миссис Уолтерс?
Элизабет смотрела на него в неподдельном ужасе. Видно было, что у нее просто не укладывается в голове, как кто-то может считать, что она на такое способна.
– По этой причине вы попросили ее встретиться с вами на складе? Чтобы сразу убить двух зайцев? Сжечь все улики, находящиеся на складе, и одновременно избавиться от мешающей вам родственницы? Наверное, вы думали, что этим оградите от опасности себя и своих детей?
– Нет! Конечно, нет! Я не делала ничего подобного, я…
– Чего вы не делали, миссис Уолтерс?
– Я не видела ее.
– Миссис Уолтерс, присяжные, к сожалению, могут подумать обратное. Предположим, она сейчас скрывается потому, что боится вас. Теперь уже совершенно ясно: ей удалось выбраться из горящего склада. Но что если она стала свидетельницей убийства Дэниела Дейвисона? Убийства, которое вы совершили вместе с вашим сообщником. Миссис Уолтерс, сестра вашего мужа жива?
– Нет. Да. Нет.
– Так да или нет, миссис Уолтерс?
– Да.
– Она жива? Но ведь вы же сказали, что не общались с ней с того самого дня, когда произошел пожар. В таком случае, откуда вам это известно?
– Я не…
– А если она, как вы утверждаете, жива, то где же она в таком случае, миссис Уолтерс?
Я видел, что еще немного, и Элизабет сломается. Именно этого и добивался Сэмюэльсон. В таком состоянии ему будет легче получить от нее любые показания. Я встал.
– Ваша честь, мне казалось, уже совершенно точно установлено, что миссис Уолтерс ничего не знает о местопребывании своей золовки. Может быть, мы могли бы…
– Мистер Белмэйн, прошу вас, сядьте.
Сэмюэльсон улыбнулся и, прежде чем продолжить, сделал долгую паузу.
– Мы все слышали, как миссис Дэниел Дейвисон давала свидетельские показания. Она утверждает: ее муж знал о том, что предметы старины, находящиеся на втором этаже и принадлежавшие покойному мистеру Уолтерсу – а ныне принадлежащие вам, миссис Уолтерс, – были либо крадеными, либо добытыми нелегально. Она также сказала, что мистер Дейвисон все время сомневался, следует ему сообщить об этом властям или нет. Может быть, это и было основной причиной его смерти, миссис Уолтерс? Может быть, его просто хотели заставить замолчать?
– Но ему совсем не надо было… Но я не…
– А тот человек, которого вы встретили на складе? Он был вашим сообщником? Ведь мистер Дейвисон был достаточно крупным мужчиной. Вам могла понадобиться помощь.
– Вы ошибаетесь! Я почти совсем не знала Дэна. Я вообще ничего не знала о краже до тех пор, пока не прочитала записку сестры моего мужа.
– Записку? Какую записку? Миссис Уолтерс, в деле нет никакой записки.
Элизабет беспомощно посмотрела на меня, но я, к сожалению, ничем не мог ей помочь.
– А как насчет канистры из-под бензина, которую нашли в полумиле от склада в каких-то кустах? Ваш шофер показал, что эта канистра обычно находилась в вашей машине. Каким же образом она оказалась в кустах?
– Я не знаю.
– Каким образом вы получили ожоги, миссис Уолтерс? Почему вы пытались их скрыть? Почему вы не пошли в полицию сразу после пожара? Чего вы боялись?
– Я не знаю. Но я не убивала его!
– Вы лжете, мадам! – Голос Сэмюэльсона теперь гудел, как колокол, под темными сводами зала.
Элизабет в испуге отпрянула назад. Я вскочил на ноги.
– Ваша честь! Мой коллега зашел слишком…
– Вы правы, мистер Белмэйн. – Макки повернулся к Сэмюэльсону. – Господин прокурор, вы прекрасно знаете, что я противник подобных приемов в суде. Прошу вас, вернитесь к нормальному перекрестному допросу и перестаньте запугивать подсудимую.
– У меня больше нет вопросов, милорд. – С этими словами Сэмюэльсон, вполне довольный собой, сел на место, не переставая улыбаться.
Вслед за ним я провел собственный короткий допрос. Я бы с радостью избавил Элизабет от необходимости отвечать на какие бы то ни было вопросы, но нужно было убедить присяжных, что именно Элизабет была намеченной жертвой убийства, организованного Кристиной с помощью неизвестных лиц, вполне возможно, тех, кто ее шантажировал. И мне пришлось еще раз сделать так, чтобы присяжные убедились в искреннем горе, которое испытывала Элизабет при воспоминании о том, как Дейвисон погиб, пытаясь спасти ее жизнь.
Когда в тот день мы выходили из зала суда после заседания, я был расстроен и страшно нервничал. Так же, как и Фредди, хотя он и старался этого не показывать.
В гардеробной Сэмюэльсон поздравил меня с тем, как хорошо я веду дело, ненавязчиво напомнив про мою молодость и неопытность. Но это была скорее поза. Мы оба знали, что ни у него, ни у меня не осталось ни единого серьезного козыря. А недостаток фактов всегда приходится компенсировать профессионализмом. Побеждает тот, кому удается привлечь на свою сторону присяжных. К сожалению, у Сэмюэльсона действительно был гораздо больший опыт в подобных вопросах, чем у меня.
На следующий день в десять часов Сэмюэльсон поднялся со своего места и начал подводить итоги. Перед ним лежало множество записей, но за весь час, который длилась обвинительная речь, он в них ни разу не заглянул. Его речь оказалась даже эмоциональнее, ярче и выразительнее, чем я ожидал. Я внимательно слушал и наблюдал за тем, как шаг за шагом он тенденциозно излагал присяжным показания свидетелей. Делал он это очень лаконично и в таких простых и доступных выражениях, что не надо было прилагать никаких усилий, чтобы уследить за ходом его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101