– Это цвет страсти, – объясняла Джоконда чувствительным клиентам любовь к красному, когда те чуть не падали в обморок и приходилось похлопывать их по рукам.
Полидоро сел в кресло. Хозяйка уступила ему скамеечку для ног. Она всегда обращалась с ним особо уважительно: это был верный клиент, заходивший два раза в неделю. Из-за него Джоконда велела Трем Грациям менять прическу и макияж, чтобы создать у него, а заодно и у остальных клиентов иллюзию, будто они попадают то в Японию, то в Италию. Иначе, получив удовлетворение, они возвращаются на супружеское ложе, забыв о наслаждениях, которые ждут их в этом доме.
Несмотря на такие меры, Полидоро давно начал проявлять раздражение: долго выбирал, с кем отправиться в постель. По пятницам, встречаясь здесь с Эрнесто, просил, чтобы тот разжег ему аппетит непристойными жестами, которых за пределами Станции они никогда не повторяли.
Однажды Полидоро горестно признался: «Как трудно быть мужчиной! Ведь, если я не появлюсь здесь два раза в неделю, по всему городу пойдет слух, что я скис».
Джоконда не нарушала его молчание. Он наморщил лоб, отчего лицо стало казаться темней; пошевелил рукой – вид у него был усталый.
– Как дела, Джоконда?
Она налила себе рюмочку ликера из жабутикабы, потом знаком пригласила его к маленькому бару.
– Все мы стареем, Полидоро. Нас уже не зовут, как прежде, девочками со Станции. Из прежних остались мы одни, и заменить нас здесь некому. Молоденькие оседлают мотоцикл, и – фьюить! – только их и видели. А мы остаемся.
Полидоро старался поддержать разговор:
– Да ведь и мы тоже так и не уезжали из Триндаде.
– У вас были причины оставаться.
– Для меня весь мир умещается в нашей округе, – сказал Полидоро, устремив взгляд на невидимый горизонт. – Вот уже двадцать лет никуда не езжу, никаких путешествий.
– Ждете Каэтану, которая может явиться в любую минуту. – И Джоконда сердито отошла к окну. В разрезе пеньюара мелькали ее ноги.
Полидоро посмотрел на них без вожделения: белые и студенистые – одно воспоминание о былой красоте. Впрочем, грусть этой женщины тоже вызвана трагедией.
– А ты? Разве ты ее не ждала?
Джоконда, стоявшая около окна, как будто не слышала вопроса. Казалось, она обращается к какому-то невидимому собеседнику.
– А вы помните, бывало, к нам то и дело приезжал цирк? Как мы смеялись каждой выходке клоуна, даже если он был не ахти какой ловкий? – Она подошла к Полидоро поближе. – Куда теперь подевались все цирки?
Полидоро отодвинул скамеечку, попросил разрешения снять ботинки: за столько часов ноги в них устали.
– Хотите бутерброд?
Полидоро успел поесть в кафе перед самым закрытием. Дома его ждало в духовке целое пиршество: До-до всегда держала для него ужин горячим, хотя знала, что он не придет. Ради удовольствия назавтра обвинить его в том, что он вводит ее в расход без всякой пользы для себя.
– Ты нас разоришь, Полидоро, попомни мое слово. Холодильник набит едой, к которой ты даже не притронулся. Где это ты был, что пришел такой невеселый?
Слова Додо всегда были рассчитаны на то, что он на них ответит, больше ей нечем было обратить на себя его внимание.
– Так не готовь для меня ужин. К тому же у меня хватит денег, чтобы накормить всех жителей Триндаде, не будь скупердяйкой.
– А ты не забывай, что часть денег – моя. – И Додо вызывающе нацеливала на него веер, несколько пластин в котором были сломаны.
– Думаешь, я забыл? Зачем напоминать об этом каждую неделю?
Полидоро подошел к бару. С бутылками он управлялся, точно хозяин дома, выдвигая и задвигая ящики.
– В такой холод я предпочитаю кашасу. Тебе налить? – Теперь он натянуто улыбался.
– Для меня она слишком крепкая. К тому же я все еще на работе, – с усмешкой ответила Джоконда.
– По мне, так твои труды на сегодня закончены. Полидоро с удовольствием выпил кашасу. С первого глотка понял, что она из отличного перегонного куба, который он сам раздобыл для Джоконды.
Она скрывала свои чувства, не хотела показывать, что у нее на душе, но голос выдавал ее, ибо в нем звучала горечь.
– Что привело вас сюда, после того как вы исчезли? Мы тут могли бы все умереть, а вы об этом так ничего бы и не знали.
Стоящий рядом Полидоро обдал ее парами кашасы.
– Ты так мне этого и не простила, да? – Он тоже почувствовал заглохшую было жажду мести; оба со злостью уставились друг на друга. Полидоро искал на лице Джоконды самое уязвимое место, которое выдавало бы боль, наконец небрежно бросил: – Ты никогда не называла мне свое имя, данное при крещении.
Джоконда снесла удар, как будто прошлое не могло ее уязвить. Гордо выпрямилась, позабыв о пеньюаре, который распахнулся до колен.
– Я уже и не помню. У меня осталось только имя, которым окрестила меня Каэтана, с ним я и хочу лечь в могилу.
– А зачем Каэтане понадобилось менять твое имя? Забыв о вражде, он просто хотел выяснить для себя то, чего не знал. Может, это было одно из звеньев в цепи поступков Каэтаны, которые привели ее к отъезду без всякого предупреждения. Обладая порывистым нравом, Каэтана терпеть не могла затрепанных имен.
– У Каэтаны была привычка поправлять все, что казалось ей безобразным. Как артистка она не соглашалась с реальностью. Помнится, как-то она сказала, что новое имя может изменить судьбу человека. Вот тогда-то я и спросила, а какое имя нужно мне. Она улыбнулась и ответила – Джоконда. Я постеснялась спросить, а кто это такая. Что я могла знать о мире, в котором жила Каэтана? Мое имя она всегда произносила низким голосом. Таким голосом, что мне хотелось плакать и смеяться. И однажды она спросила: ты счастлива, Джоконда? Когда я сказала «да», она открыла обитую внутри бархатом шкатулку, полную безделушек. И выбрала для меня это кольцо.
И Джоконда взглянула на кольцо, металл потускнел, да и палец стал толще.
– Это кольцо – моя судьба, – сказала я себе. – И, рассказывая об этом, Джоконда вновь перенеслась мыслями в артистическую уборную Каэтаны.
– Каэтана тогда сказала мне...
Тут ей стало стыдно, и она замолчала. Полидоро она уже не воспринимала как собеседника.
– Что же она сказала?
Оказавшись выдворенным из гостиной и из прошлого Джоконды, Полидоро пылал, лицо его покраснело от кашасы и ревности: не мог он примириться с тем, что Каэтана отказалась от его покровительства и связалась с циркачами, кто-нибудь из которых, возможно, обладает ею, не обращая внимания на знаки страсти, оставленные им на ее теле. Ему была невыносима сама мысль о том, что Каэтана может быть счастлива без него. Поколотить бы Джоконду, она наверняка причастна к решению Каэтаны бежать из Триндаде.
Джоконда почуяла опасность, оценив пьяную ярость собеседника.
– Зачем вы пришли сюда? – спросила она напрямик, понимая, что это посещение может нарушить устоявшийся уклад жизни публичного дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107