– Тихо! – воскликнул Виржилио, стараясь запечатлеть эту сцену.
Этот вырвавшийся из самого нутра историка возглас побудил Диану раскрыть объятия. Джоконда, чуть ли не задыхаясь, лишь наполовину различала затуманенным взором все, что происходило перед ней. Так подействовало на нее появление Каэтаны в сопровождении Балиньо и Князя Данило.
Балиньо нес в руке зажженный фонарь. Внимая первым словам Каэтаны, он стал походить на Навуходоносора, который с изумлением смотрел, как невидимая рука начертала на его жизненном пути весы и другие знаки.
Шел первый час. Данило и Балиньо и не подумали попросить прощенья за опоздание – искусство обходилось без хорошего воспитания. К тому же они не собирались подчиниться жалкой действительности Триндаде, где царила грубость нравов. Даже Полидоро замечал, что обоим не хватает учтивости. Он часто осуждал Додо за то, что она садилась на стул перед домом, чтобы посмотреть на прохожих.
– Не позорь меня, Додо. Унеси стул с мостовой! Та всегда отвечала одно и то же:
– С каких это пор я должна вести себя в Триндаде как в большом городе? Что я тут вижу? Старые автомобили, беззубых кабокло да коровьи лепешки. Наверняка многие из этих коров – наши!
Полидоро предложил Каэтане руку. Та отказалась: все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не упасть, шагая словно на котурнах. Ей казалось, что она играет какую-то героиню, имя которой забыла. И все же она не хотела подражать Каллас во всем, хотя эти черные танкетки на платформах как будто прибыли из Греции. Из Микен или от пламенного Агамемнона! Полная и царственная Каэтана позаимствовала от Каллас разве что красный плащ Флории Тоски. Надетая на пучок тиара сверкала фальшивыми бриллиантами.
– Разрешите проводить вас на сцену? – спросил у нее Виржилио, не обращая внимания на Полидоро. Он вел себя с ней как бесстрашный импресарио, заключивший с актрисой контракт, невзирая на ее взбалмошный характер.
Каэтана решительно оперлась на его руку, подумав, что человеческая рука, точно мраморная колонна, может выдержать любые превратности. Но Виржилио привык управляться с документами, письмами, страницами книг и с Себастьяной в постели, которая щадила его, и не выдержал тяжести тела актрисы: он склонился чуть ли не до земли и взглядом стал искать, кто бы его заменил. Эрнесто оставил поднос с бутербродами и поспешил на помощь учителю. Заметив это, Каэтана смерила презрительным взглядом обоих.
– То ли в Триндаде мужчины перевелись, то ли во всем мире их не хватает! – И одна пошла на сцену. – Веер! – попросила она.
Данило открыл сумку. В ней звякали безделушки.
– Как здесь жарко! – сказала Каэтана. – Только адского пламени мне и не хватало.
Она ловко обмахивалась веером. При каждом взмахе мелькали изображенные на веере сцены из придворной жизни. Торопливость движений мешала публике разглядеть мотивы Гойи во всей полноте.
Пальмира, набравшаяся развязности за последнюю неделю, подошла к Каэтане, очарованная ловкостью ее рук.
– Мне всегда хотелось такой веер. Никогда не думала, что увижу его вблизи. Эти заокеанские изделия не доходят до Триндаде!
Каэтана перестала обмахиваться веером. Раскрыла его и с удовольствием показала Пальмире кавалеров в капюшонах.
– Это создано воображением Гойи, испанского художника. Я кое-что знаю о нем, потому что имя Каэтана было дано мне в честь женщины, которую он рисовал то голой, то одетой. Маха в двух видах. Видимо, аристократка из рода герцогов Альба.
Вениерис подошел, поклонился и прервал их разговор.
– Мое искусство к вашим услугам, сеньора. Ревнивый Полидоро выразительным жестом отправил его к холстам и, подойдя к Каэтане, обдал ее своим дыханием.
– Давай-ка начинать, не то сами станем рабами иллюзий.
Перед четырьмя ступеньками, ведущими на сцену, Каэтана замешкалась: боялась упасть, такой потешный случай едва ли совместим с высоким искусством. Смешное, увиденное вблизи, без игры прожекторов, оборачивалось смехотворным.
Виржилио помог ей подняться по ступеням.
– Кто из нас не бывает смешным? – сказал он, словно угадывая ее мысли.
Она указала на сцену, по которой ходила, скрипя досками, Джоконда, попросив ее сойти в зал.
– Я играю главную героиню спектакля, я – звезда, а вы – мои помощники, пока что побудьте в зале. Еще рано нам делить сцену.
Джоконда пошла вниз, не узнавая свою подругу: та натягивала лук и пускала стрелы, убивающие мечты других. У самой лестницы Каэтана остановила ее, вдруг пожалев.
– Не сердись и не осуждай меня. Все это фарс – у каждого в душе торчит шип.
Каэтана лучилась доброжелательностью, взгляд ее обещал открыть подруге сердце среди обломков кинотеатра.
К женщинам приблизился Вениерис, они тотчас умолкли. Грек был упоен своим собственным искусством и потому не чувствовал особого влечения к Каэтане.
– Кто бы мог сказать мне, были в прошлом веке железные балки или нет?
Каэтане не понравилось, что ее прервали. А тут еще не только грек, но и Виржилио, этот безупречный кавалер, бился за то, чтобы не остаться в тени.
– Конечно, были. В прошлом веке было все, – гордо заявил он.
Хотя Каэтане и не терпелось подняться по ступенькам на сцену, она решила дать бой заносчивому историку.
– Драма двадцатого века слишком изукрашена. Точно свадебный торт невесты, на который не пожалели глазури и сахарных голубков. Я уж не говорю о том, что в нее со всех сторон стремятся попасть тщеславные глупцы, виснут на ней, точно гроздь бананов. И некому их удержать.
Виржилио опечалился: артистке не было никакого дела до того, что он годами ходил в лохмотьях и терпел нужду. А все из любви к побитым молью бумагам.
– Прошу слова, – смиренно сказал он, желая найти выход из затруднения.
– Нет. Вы много лет держали речь, грешили многословием в учебной аудитории, – заявила Диана, сжав кулаки. – Теперь говорить буду я. Пусть кто-нибудь скажет, что же мы будем играть. Где текст ролей? Где музыкальные инструменты? Кроме артистов – а это мы сами, – нет пока что ничего!
Эти претензии не поколебали убежденности Каэтаны.
– Пока что нам ничего и не надо. Может, вообще мне понадобится лишь одно колечко с камнем, которое сверкало бы и было видно на расстоянии, – насмешливо сказала она.
Полидоро возмутился.
– А когда выйдем на сцену, в каком жанре будем выступать? В опере, пьесе, балете или просто будем молча стоять?
– В опере.
– А что такое опера? – забеспокоилась Джоконда, сразу почувствовав ответственность за новое для нее амплуа.
– Это секрет. По крайней мере до премьеры. – Каэтана подошла к ступенькам – ее влекла пустая сцена. – Кто будет играть на музыкальных инструментах? Кто будет петь?
Возгласы перемешались. Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, Каэтана уже не различала отдельные голоса, которые слышались ей как аккорды с пластинки на радиоле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107