Элеазара немало изумляло то, что король не употребляет чанва. Чанв обострял разум тех, кто мог позволить себе его сладкие укусы, и продлевал жизнь более чем до ста лет, но взамен лишал тело красок, а по мнению некоторых, лишал и душу воли. С тех пор как Элеазар еще мальчиком вступил в школу много-много лет тому назад, Ийок внешне совершенно не изменился. В отличие от прочих наркоманов Ийок не прибегал к косметике, чтобы скрыть бесцветность своей кожи, которая была прозрачнее промасленной холстины, которой бедняки затягивают окна своих домов. По его лицу, точно темные, опухшие черви, змеились кровеносные сосуды. Темные зрачки красных глаз были видны даже тогда, когда он опускал прозрачные веки. Ногти были цвета черного воска из-за того, что Ийок часто отбивал их.
Когда Ийок подсел к столу, Элеазара пробрала дрожь, и он невольно взглянул на свои собственные загорелые руки. Как бы тонки они ни были, они все же обладали жилистой силой, энергией. Несмотря на жутковатые последствия применения чанва, Элеазар и сам мог бы пристраститься к этому наркотику, соблазнившись в первую очередь тем, что он, по слухам, обостряет разум. Быть может, единственным, что помешало ему завязать этот длительный и странно нарциссический любовный роман – ибо приверженцы чанва редко женились или производили на свет живых детей, – стал тот тревожный факт, что никто не ведал, откуда этот чанв берется. Для Элеазара это было решительно неприемлемо. На протяжении всего своего тяжкого, но стремительного подъема к вершине власти, которой он достиг ныне, он твердо придерживался правила: никогда ничего не делать, не зная ключевых фактов. Вплоть до сегодняшнего дня.
– Значит, никаких источников в Тысяче Храмов у нас не осталось? – спросил Элеазар, заранее зная ответ.
– По крайней мере никаких, к которым стоило бы прислушиваться… Над Сумной опустился занавес.
Элеазар обвел взглядом солнечный сад – мощенные булыжником дорожки, обсаженные копьевидными можжевельниками, огромную иву, нависающую над стеклянно-зеленым прудиком, стражников с лицами соколов…
– Что это означает, Ийок? – спросил он. «Я подверг могущественнейшую школу Трех Морей величайшей опасности!»
– Что нам остается только верить, – сказал Ийок и пожал плечами с видом покорности судьбе. – Верить в этого Майтанета.
– Верить? В человека, о котором нам ничего не известно?
– Ну, потому и верить.
Решение принять участие в Священной войне было самым сложным в жизни Элеазара. Получив предложение Майтанета, он поначалу едва не расхохотался. Багряным Шпилям? Присоединиться к Священному воинству? Идея была слишком абсурдной, чтобы хотя бы на миг отнестись к ней всерьез. Быть может, именно поэтому Майтанет сопроводил свое приглашение даром в виде шести Безделушек. Безделушки – это единственное, над чем колдун смеяться не станет. «Это предложение заслуживает серьезного рассмотрения», – как бы говорили Безделушки.
А потом Элеазар сообразил, что на самом деле предлагает им Майтанет.
Месть.
– Значит, мы должны удвоить свои расходы на Сумну, Ийок. Такого положения как сейчас, мы терпеть не можем.
– Согласен. Вера нестерпима.
В памяти Элеазара всплыл образ этого человека десять лет тому назад, и его пальцы слабо задрожали: Ийок привалился к нему после того, как все закончилось, его кожа была опалена, по лицу ползли струйки крови, и изо рта хрипло вырывались те самые слова, что с тех пор не переставали звучать в душе Элеазара: «Как им это удалось?»
Странно все-таки, как некоторые дни неподвластны бегу времени. Они как бы застывают в неподвижности и населяют собой настоящее, точно вчера, ставшее бессмертным. Даже здесь и сейчас, вдали от Багряных шпилей, десять лет спустя, Элеазар, точно наяву, ощущал сладковатый запах горелой плоти – точно поросенка передержали на вертеле. С тех пор он так и не смог заставить себя отведать свинины. Сколько раз снился ему тот день!
Тогда великим магистром был Сашеока. Они собрались в залах совета в глубине подземных галерей под Багряными Шпилями, чтобы обсудить одного из своих адептов, который, по всей видимости, перебежал в школу Мисунсай. Эти залы были святая святых Багряных Шпилей, и их опутывали сотни оберегов. Здесь нельзя было ступить шагу или коснуться камня, не ощутив влияния надписи или ауры заклинания. И тем не менее убийцы возникли среди них как ни в чем не бывало.
Странный шум, точно шелест крыльев птиц, попавшихся в сеть, и свет, как будто распахнулась дверь, ведущая прямо на солнце, очертив силуэты трех фигур. Три адских силуэта.
Шок, от которого застыли кости и мысли, а потом мебель и тела разлетелись по стенам. Слепящие ленты чистейшей белизны хлестнули по углам комнаты. Вопли. Ужас, от которого кишки скручиваются узлом.
Элеазар очутился между стеной и перевернутым столом и пополз наружу через лужу собственной крови, умирать – по крайней мере, так он думал. Некоторые из его товарищей были еще живы. Он успел увидеть, как Сашеока, его предшественник и наставник, рухнул под ослепительным прикосновением убийц. Ийок стоял на коленях, его бледная голова почернела от крови, он пошатывался под сверканием своих оберегов, пытаясь укрепить их. Он скрылся под водопадами света, и Элеазар, каким-то чудом не замеченный пришельцами, ощутил, как слова рвутся наружу. Он отчетливо видел их – троих людей в шафрановых одеяниях, двое пригнувшихся, один стоящий прямо, и воздух вокруг раскалился добела от их усилий. Он видел безмятежные лица с глубокими слепыми глазницами и энергию, исходящую от их лбов, точно из окна Вовне. С протянутых руку Элеазара сорвался золотой призрак – чешуйчатая шея, мощный гребень, распахнутые челюсти с острыми клыками. Голова дракона опустилась с царственным изяществом, и кишаурим окутало пламя. Элеазар разрыдался от гнева и обиды. Их обереги рухнули. Камень под ногами потрескался. Плоть с костей испарилась. Их агония была слишком краткой!
А потом – тишина. Распростертые тела. Сашеока – груда горелого мяса. На полу задыхается Ийок. И ничего. Они ничего не почувствовали! Онту нарушило только их собственное колдовство. А кишаурим как будто и не было. Ийок с трудом поднялся на ноги и побрел к нему. «Как им это удалось?»
Кишаурим начали их долгую и тайную войну. Элеазар с ней покончит.
Месть. Вот что за дар предложил им шрайя из Тысячи Храмов. Их старинного врага. Священную войну.
Опасный дар. Элеазару приходило в голову, что именно это и символизировали собой шесть Безделушек. Подарить колдуну хору означало подарить нечто, что не может быть принято, потому что этот дар сулит смерть и бессилие. Приняв месть, предложенную Майтанетом, Элеазар и Багряные Шпили отдали себя Священной войне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165