– Тренировка?
– Много времени это в любом случае не займет. Тебе уже доводилось командовать людьми. Возможно даже, ты из того теста, из которого делают офицеров.
– Это как будет угодно.
Фридрих откинулся на спинку дивана.
– Что, есть хочется, а, мистер Скруджс?
– Да, сэр. Я очень голоден.
Немец подал знак; человек, остававшийся в купе, снял с багажной полки плетеную корзинку, поставил на сиденье рядом с Данте и откинул крышку, открыв взору такое изобилие сэндвичей, фруктов и напитков, что у Скруджса потекли слюнки.
– Мы заботимся о своей пище, – заявил Фридрих. – Качественные продукты. Питательный, хорошо сбалансированный рацион. Никакого алкоголя.
– Мне это, в любом случае, без разницы, – буркнул Данте. – Я не пью.
– Замечательно. Армия крепка солдатским желудком, мистер Скруджс. Прошу угощаться.
Данте не мог припомнить, когда ему доводилось поглощать еду с такой алчностью; с бесстыдством голодного пса он без единого слова умял три сэндвича, запив их тремя бутылками имбирного пива, утирая нос рукавом новой куртки. Фридрих, откинувшись на своем сиденье и скрестив руки на груди, наблюдал за этим процессом с ехидной улыбкой.
Когда Данте, насытившись, громко рыгнул, третий человек по знаку Фридриха покинул купе.
Немец деликатно протянул салфетку. Скруджс вытаращился, не сразу поняв, что это и к чему, но потом взял ее и вытер свой перепачканный рот и подбородок.
– Скажи, тебе интересно, что это за группа, членом которой ты теперь стал?
– Я полагаю, – ответил Данте после того, как рыгнул, и перед тем, как рыгнуть снова, – мое дело выполнять, что укажут, и не задавать лишних вопросов.
– Очень верная позиция. Тебе, например, незачем знать, как называется наша организация, поскольку это не тот вопрос, на который тебе нужно знать ответ.
Данте Скруджс кивнул.
– Никто никогда не сообщит тебе больше, чем, по нашему мнению, тебе нужно знать. Ты, например, имеешь представление, куда сейчас едешь?
– Куда-то на запад, – ответил, пожав плечами, Данте, глянув в окно и оценив положение солнца.
– Ну, в принципе да, но сверх этого тебя вообще заботит, куда и к чему ты движешься?
– Нет, сэр.
– Должен сказать, что для нас исключительно важна дисциплина. Во всем – в исполнении поручений, в поведении. Для нашей работы жизненно важно не привлекать к себе внимания. Представь себе, например, что работа, к исполнению которой ты привлечен, требует присутствия на обеде в дорогом ресторане, и для тебя важно ничем не выделяться среди его посетителей.
– Ага.
Фридрих подался вперед и шепнул:
– Или ты, мистер Скруджс, считаешь возможным вести себя за столом как свинья, валяющаяся в собственном дерьме?
Данте почувствовал, как от его лица отхлынула кровь. Немец нависал над ним с улыбкой на лице.
– Вот почему мы тренируем наше сознание и вот почему знаем, что за любой личной промашкой последует самое суровое наказание. Таким образом мы учимся.
По спине Данте струился пот. Фридрих протянул руку и похлопал его по ноге.
– Не надо так беспокоиться, мистер Скруджс. Я не уведомил тебя о наших стандартах, и ты был так голоден. Но после этой нашей беседы очень надеюсь на то, что никогда больше не увижу с твоей стороны столь отвратительной демонстрации. Или увижу?
– Нет, сэр.
Фридрих снова ободряюще похлопал Данте по колену и отстранился.
– Мы признаем, что каждый из наших людей обладает уникальной квалификацией, и если он справляется с ней, как того от него ждут, то вправе рассчитывать на столь же уникальное вознаграждение. У тебя, дорогой мистер Скруджс, есть в жизни свой, особый интерес, отличный от нашего. Это нормально. Мы исходим из того, что, если ты будешь качественно исполнять наши поручения, мы, в благодарность, представим тебе широчайшие возможности для удовлетворения твоих потребностей.
– Ага, – пробормотал Данте, не очень-то поняв эту мудреную речь.
– Не обманывайся, это великодушие базируется на разумном эгоизме. Опыт научил нас тому, что, если мы даем человеку то, что его радует, это стимулирует его к большему рвению и самоотдаче. Иными словами, это инвестиция, вложение. Доходит?
– Не уверен.
– Короче, все должно быть в полном порядке. Только представь, что мы поручили тебе выполнить трудное задание и ты справился с ним безупречно. Чего ты можешь ожидать в награду?
Данте покачал головой. Фридрих щелкнул пальцами; дверь купе открылась, вошла пухленькая молоденькая блондинка, вызывающе одетая, с небольшим саквояжем.
Фридрих поднял на нее глаза.
– Да?
– Прошу прощения за беспокойство, джентльмены, – произнесла женщина, явно нервничая.
– Чем могу служить, мисс? – учтиво осведомился Фридрих.
– Я нашла это под сиденьем в соседнем вагоне, – проговорила она, растягивая слова, как принято на Среднем Западе. – И один малый снаружи, ваш друг, как я понимаю, он сидел напротив меня, сказал, что, как ему кажется, это принадлежит кому-то из вас. Ну и… короче, предложил, чтобы я отнесла вам находку сама.
– Как это любезно с вашей стороны, – сказал Фридрих. – Скажите, наш друг пообещал вам что-нибудь за благополучное возвращение этого имущества?
– Ну, вообще-то да, – ответила, покраснев, девица.
– А что именно?
– Он сказал, что, если я это сделаю, один из вас даст мне десять долларов.
– И он был совершенно прав, – заверил ее Фридрих, берясь за бумажник. – Я прошу прощения, но не соблаговолите ли вы ненадолго присоединиться к нам, мисс?
– Хорошо, – согласилась она, но продолжала стоять, неловко держа саквояж в руках.
Охранник в коридоре закрыл за ней дверь, оставив ее наедине с Данте и Фридрихом.
– Ну что, мистер Джонсон, – сказал Фридрих, обращаясь к Данте, – почему бы вам не взять у молодой леди свой саквояж?
– О, это ваш? – Молодая женщина протянула ему саквояж.
– Спасибо, – отозвался Данте, приняв его и поместив на колени.
Фридрих похлопал по сиденью рядом с собой, и девица присела, увидев, как он достает из бумажника десятидолларовую банкноту.
– Как обещано, – сказал Фридрих.
– Большое спасибо, сэр, – ответила девица и, смущенно потупив глаза, приняла деньги.
– Нет, моя дорогая, это вам спасибо, – улыбнулся немец. – Мистер Джонсон, не хотите ли заглянуть в саквояж и проверить, все ли там в порядке?
Данте кивнул, положил саквояж плашмя себе на колени и осторожно расстегнул двойные застежки.
– Вы не против, если я поинтересуюсь, мисс: вы путешествуете одна? – спросил Фридрих. – И кстати, как вас зовут?
– Нет, конечно, я не против. И да, я путешествую одна. Меня зовут Ровена.
– Понимаю. Надеюсь, вы не будете против, если я скажу, что вы очаровательная девушка.
– Нет, нисколько, – улыбнулась в ответ она.
– А можно узнать, Ровена, вы, случайно, не проститутка?
Девушка выглядела потрясенной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123