.. Вот уже два дня он все придумывал, что сказать отцу, когда настанет момент, и так ему ничего не пришло в голову. Ему казалось, что прошла целая вечность, как он выехал из дому, и все представлялось, как Ион прокрадывается во двор, укладывается на постель к Флорике. Потом он вдруг застонал:
— Мне вроде бы нездоровится... Я вернусь...
Он пошел напрямик через поле. Слышал, как отец что-то прокричал ему вдогонку, но не разобрал что. Хотел ответить ему: «Ладно, ладно!» — и голоса не, было. Когда уже не слышно стало телег, он припустил бегом. Раза два он кувыркнулся в межевую канаву. Ему было так жарко, что он задыхался. Капля пота упала ему на руку, и он встрепенулся, точно к нему притронулись горящим углем. Чем ближе он был к дому, тем больше боялся не поспеть.
Он перепрыгнул через плетень кукурузника за домом, прошел в палисадник и оттуда — во двор. Дом спал, безмолвный и безучастный, как мертвое чудовище. Через дорогу напротив раза два тявкнула собака, на пруду в низине противно расквакались лягушки, подзадоривая одна другую... Сперва он хотел вломиться в дом, но, еще не дойдя до сеней, передумал... Может, Ион все-таки не пришел, и тогда... Он легонько постучал в дверь, как обычно стучат в окошко парни к девкам. Голос Флорики, ясный, не сонливый, отозвался тотчас:
— Кто там?
Джеордже промолчал. Ее голос продолжал звучать в его мозгу, подсказывая ему: «Ишь, не спит... Ждет его...»
Он услышал приближавшиеся шаги босых ног Флорики, путавшихся в длинной сорочке. Дверь бесшумно, воровски приотворилась.
— Это ты? — прошептала Флорика.
— Я, я, — бросил Джеордже, быстро заходя в сени. Флорика узнала его по голосу, отпрянула, точно ее
хлестнули кнутом. Но прежде чем Джеордже почувствовал ее испуг, она овладела собой, заложила щеколду и озабоченно спросила:
— Бог ты мой, Джеордже, что это с тобой, чего ты вернулся?
— Нездоровится мне... Да ладно, ничего... Ты ложись сама-то! До завтра все пройдет,— тихонько говорил он, словно боясь разбудить кого.
Флорика хотела спросить что-то, но его дрожащий шепот точно замкнул ей рот. Она легла в постель, укрылась и стала глядеть в темноту, пытаясь увидеть, что делает Джеордже. Она ничего не видела, слышала только, как он тяжело дышит и торопливо раздевается. Когда он лег рядом, мурашки пробежали у ней по спине, потому что Джеордже был как ледяной.
— Что с тобой, чего ты так дрожишь? — спросил он густым, гулким голосом, словно кто ударил в колокол.
— А чего мне... Озябла, пока открывала тебе...
Время как будто замерло, точно так и они оба замерли, не шевелясь, в цепенящем ожидании, сдерживая дыхание, чтобы услышать малейший шорох. Снаружи, как сквозь перину, доносилось лягушиное кваканье, томное, как любовная песня. А окна мало-помалу гасли в темноте, давая знать, что время все-таки проходит и небо заволакивается тучами. Одиноко мерцавшая зеленоватая звезда вдруг исчезла, точно ее скрыл черный занавес, задернутый таинственной рукой.
Неизвестно, сколько времени так прошло.
Они оба почти одновременно подумали:
«Может, и не придет...»
Но когда они подумали это, услышали вдруг легкий скрип калитки, редкие шаги, осторожно приближавшиеся к дому. Потом опять тявкнула два раза собака через дорогу. Лягушиное пенье разом оборвалось, словно кто бросил в воду камень.
Джеордже и Флорика оцепенели. Через минуту шаги во дворе заслышались ближе. Потом опять наступила тишина, гнетущая, как могильная плита... И вдруг ее прорезала слепящая молния, в свете которой каждый увидел, как у другого сверкают от напряжения глаза. В тот же миг раздался плавный свист, звучащий давно испытанным зовом... Тогда Джеордже приподнялся на кровати, прислушался и немного погодя глухо прошептал:
— Мне кажется, во дворе кто-то есть.
— Кому там быть-то ? - сказала Флорика сдавленным от страха голосом.
— Пойду погляжу! — быстро сказал Джеордже, вставая, и решительно вышел в сени.
Когда он взялся за щеколду, у него мелькнула мысль, что нельзя идти наружу безо всего. Он хотел взять топор, но вспомнил, что оставил его в телеге. И тут же сообразил, что в сенях, за дверью, должна быть новая мотыга, которую он прошлый четверг купил в Армадии и только вчера насаживал на рукоять. Тихонько, чтобы не наткнуться на Сависту и не разбудить ее, он пошарил в углу и нащупал мотыгу... Потом отворил дверь и вышел на приспу, держа мотыгу в правой руке. Он хотел сразу ударить, но ничего не видел в темноте... Он громко и резко спросил:
— Кто там?.. Кто?
Холодный ветер пахнул вдруг, словно разбуженный голосом человека, уныло зашелестел в листве деревьев и захлопал калиткой, оставленной настежь. Тогда Джеордже уловил нечаянный шорох в конце палисадника и потом услышал:
— Тсс... тсс... тсс...
Джеордже, ожесточась, прошел несколько шагов к палисаднику. И опять спросил еще тверже:
— Кто тут?
— Тсс... тс... ее! — послышалось уже ближе.
Джеордже, ухватив мотыгу обеими руками, взмахнул ею и ударил. Он почувствовал, как железо воткнулось во что-то мягкое, и у него промелькнуло: «Куда я его ударил?» Но тотчас опять послышалось тихое и умоляющее:
— Тсс... тсс...
Джеордже ударил второй раз. Мотыга просвистела в воздухе. Потом что-то хрястнуло, и вслед что-то глухо ударилось оземь, точно повалился туго набитый мешок. Это еще больше остервенило Джеордже. Как будто тьма разом обратилась в лужу густой крови, распалявшей его. Он ударил в третий раз, не зная куда...
Кваканье лягушек вдруг возобновилось, испуганное, тревожное, как причитанье, подхваченное ветром, который дул все сердитее и порывистее. Джеордже вздрогнул, словно вдруг опомнился, торопливо зашел в сени, крепко запер дверь а поставил мотыгу на место.
Флорика теперь уже сидела на лавке у окна, вся сжавшись в комок от ужаса.
— Что ты сделал? — прошептала она, протягивая к нему руки, то ли стараясь защититься, то ли с мольбой.
- Убил его! — отрывисто ответил Джеордже.
Глава XIII
КОНЕЦ
1
Ион рухнул наземь от второго удара, разбившего ему голову. Следующего удара он уже не почувствовал, как не почувствовал боли и от первого... Пришел он сюда прямо из корчмы, опьяневший больше от счастья, чем от ракии, хотя выпил столько, что перепугал Аврумову вдову. Идя сюда, он весело насвистывал, как в былые времена, когда был холостым и ходил по девкам, еще не помышляя о женитьбе. Душа его была так полна радости, что он еле сдерживался, чтобы не запрыгать, не обнимать все заборы, мимо которых шел, и всех собак, брехавших по дворам. Прокрадываясь во двор к Флорике, он выругался сквозь зубы: калитка скрипнула, и он испугался, что разбудил Сависту. Впрочем, он уже решил, что, если она проснется и пикнет, он ее стукнет без дальних слов. Калитку он нарочно оставил настежь, чтобы опять не заскрипела, когда он будет уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Мне вроде бы нездоровится... Я вернусь...
Он пошел напрямик через поле. Слышал, как отец что-то прокричал ему вдогонку, но не разобрал что. Хотел ответить ему: «Ладно, ладно!» — и голоса не, было. Когда уже не слышно стало телег, он припустил бегом. Раза два он кувыркнулся в межевую канаву. Ему было так жарко, что он задыхался. Капля пота упала ему на руку, и он встрепенулся, точно к нему притронулись горящим углем. Чем ближе он был к дому, тем больше боялся не поспеть.
Он перепрыгнул через плетень кукурузника за домом, прошел в палисадник и оттуда — во двор. Дом спал, безмолвный и безучастный, как мертвое чудовище. Через дорогу напротив раза два тявкнула собака, на пруду в низине противно расквакались лягушки, подзадоривая одна другую... Сперва он хотел вломиться в дом, но, еще не дойдя до сеней, передумал... Может, Ион все-таки не пришел, и тогда... Он легонько постучал в дверь, как обычно стучат в окошко парни к девкам. Голос Флорики, ясный, не сонливый, отозвался тотчас:
— Кто там?
Джеордже промолчал. Ее голос продолжал звучать в его мозгу, подсказывая ему: «Ишь, не спит... Ждет его...»
Он услышал приближавшиеся шаги босых ног Флорики, путавшихся в длинной сорочке. Дверь бесшумно, воровски приотворилась.
— Это ты? — прошептала Флорика.
— Я, я, — бросил Джеордже, быстро заходя в сени. Флорика узнала его по голосу, отпрянула, точно ее
хлестнули кнутом. Но прежде чем Джеордже почувствовал ее испуг, она овладела собой, заложила щеколду и озабоченно спросила:
— Бог ты мой, Джеордже, что это с тобой, чего ты вернулся?
— Нездоровится мне... Да ладно, ничего... Ты ложись сама-то! До завтра все пройдет,— тихонько говорил он, словно боясь разбудить кого.
Флорика хотела спросить что-то, но его дрожащий шепот точно замкнул ей рот. Она легла в постель, укрылась и стала глядеть в темноту, пытаясь увидеть, что делает Джеордже. Она ничего не видела, слышала только, как он тяжело дышит и торопливо раздевается. Когда он лег рядом, мурашки пробежали у ней по спине, потому что Джеордже был как ледяной.
— Что с тобой, чего ты так дрожишь? — спросил он густым, гулким голосом, словно кто ударил в колокол.
— А чего мне... Озябла, пока открывала тебе...
Время как будто замерло, точно так и они оба замерли, не шевелясь, в цепенящем ожидании, сдерживая дыхание, чтобы услышать малейший шорох. Снаружи, как сквозь перину, доносилось лягушиное кваканье, томное, как любовная песня. А окна мало-помалу гасли в темноте, давая знать, что время все-таки проходит и небо заволакивается тучами. Одиноко мерцавшая зеленоватая звезда вдруг исчезла, точно ее скрыл черный занавес, задернутый таинственной рукой.
Неизвестно, сколько времени так прошло.
Они оба почти одновременно подумали:
«Может, и не придет...»
Но когда они подумали это, услышали вдруг легкий скрип калитки, редкие шаги, осторожно приближавшиеся к дому. Потом опять тявкнула два раза собака через дорогу. Лягушиное пенье разом оборвалось, словно кто бросил в воду камень.
Джеордже и Флорика оцепенели. Через минуту шаги во дворе заслышались ближе. Потом опять наступила тишина, гнетущая, как могильная плита... И вдруг ее прорезала слепящая молния, в свете которой каждый увидел, как у другого сверкают от напряжения глаза. В тот же миг раздался плавный свист, звучащий давно испытанным зовом... Тогда Джеордже приподнялся на кровати, прислушался и немного погодя глухо прошептал:
— Мне кажется, во дворе кто-то есть.
— Кому там быть-то ? - сказала Флорика сдавленным от страха голосом.
— Пойду погляжу! — быстро сказал Джеордже, вставая, и решительно вышел в сени.
Когда он взялся за щеколду, у него мелькнула мысль, что нельзя идти наружу безо всего. Он хотел взять топор, но вспомнил, что оставил его в телеге. И тут же сообразил, что в сенях, за дверью, должна быть новая мотыга, которую он прошлый четверг купил в Армадии и только вчера насаживал на рукоять. Тихонько, чтобы не наткнуться на Сависту и не разбудить ее, он пошарил в углу и нащупал мотыгу... Потом отворил дверь и вышел на приспу, держа мотыгу в правой руке. Он хотел сразу ударить, но ничего не видел в темноте... Он громко и резко спросил:
— Кто там?.. Кто?
Холодный ветер пахнул вдруг, словно разбуженный голосом человека, уныло зашелестел в листве деревьев и захлопал калиткой, оставленной настежь. Тогда Джеордже уловил нечаянный шорох в конце палисадника и потом услышал:
— Тсс... тсс... тсс...
Джеордже, ожесточась, прошел несколько шагов к палисаднику. И опять спросил еще тверже:
— Кто тут?
— Тсс... тс... ее! — послышалось уже ближе.
Джеордже, ухватив мотыгу обеими руками, взмахнул ею и ударил. Он почувствовал, как железо воткнулось во что-то мягкое, и у него промелькнуло: «Куда я его ударил?» Но тотчас опять послышалось тихое и умоляющее:
— Тсс... тсс...
Джеордже ударил второй раз. Мотыга просвистела в воздухе. Потом что-то хрястнуло, и вслед что-то глухо ударилось оземь, точно повалился туго набитый мешок. Это еще больше остервенило Джеордже. Как будто тьма разом обратилась в лужу густой крови, распалявшей его. Он ударил в третий раз, не зная куда...
Кваканье лягушек вдруг возобновилось, испуганное, тревожное, как причитанье, подхваченное ветром, который дул все сердитее и порывистее. Джеордже вздрогнул, словно вдруг опомнился, торопливо зашел в сени, крепко запер дверь а поставил мотыгу на место.
Флорика теперь уже сидела на лавке у окна, вся сжавшись в комок от ужаса.
— Что ты сделал? — прошептала она, протягивая к нему руки, то ли стараясь защититься, то ли с мольбой.
- Убил его! — отрывисто ответил Джеордже.
Глава XIII
КОНЕЦ
1
Ион рухнул наземь от второго удара, разбившего ему голову. Следующего удара он уже не почувствовал, как не почувствовал боли и от первого... Пришел он сюда прямо из корчмы, опьяневший больше от счастья, чем от ракии, хотя выпил столько, что перепугал Аврумову вдову. Идя сюда, он весело насвистывал, как в былые времена, когда был холостым и ходил по девкам, еще не помышляя о женитьбе. Душа его была так полна радости, что он еле сдерживался, чтобы не запрыгать, не обнимать все заборы, мимо которых шел, и всех собак, брехавших по дворам. Прокрадываясь во двор к Флорике, он выругался сквозь зубы: калитка скрипнула, и он испугался, что разбудил Сависту. Впрочем, он уже решил, что, если она проснется и пикнет, он ее стукнет без дальних слов. Калитку он нарочно оставил настежь, чтобы опять не заскрипела, когда он будет уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130