Особенно если заговаривал ее обожаемый Ортон. Арианна чувствовала необходимость поделиться своим открытием, она понимала, что это уже не ее тайна. И открыть эту тайну пусть даже самой близкой, самой преданной подруге она не решилась.
– Нет, ничего, – сказала быстро. – Просто я, кажется, объелась сладким вчера, и аппетита вовсе нет. Не обращай внимания.
– Постараюсь, – вздохнула Алейя. – Если получится.
Короли разъезжались по одному.
Из парадных ворот дворца выезжали вереницы экипажей и колонны всадников – кто двигался по направлению к порту Майн, кто предпочитал добираться домой по суше.
Король Самааны Даргейм Вальрус должен был отбывать к себе на родину в числе последних и время, остававшееся до отъезда, проводил в отведенных ему апартаментах. Во всяком случае, именно так полагал герцог Дембийский, пока огромный северный варвар не отыскал его на террасе.
– Добрый день, Ваше величество, – немного удивленно молвил Аластер. – Что привело вас сюда? Могу ли я быть чем-то вам полезен?
– Можешь, – коротко ответил Даргейм. – Только оставь эти длинные придворные речи, мы с тобой воины, герцог. И я прекрасно вижу, что ты лучше, сильнее, ловчее, опытнее. Я варвар, и нечего рядить меня в слащавые корольки вроде Лодовика Альворанского.
– Прости, король. Я не хотел тебя обидеть.
– Так-то лучше, – хмыкнул владыка Самааны. – Послушай, я человек прямой и грубый. Если что не так, не держи зла, но мой друг, очень хороший друг, всегда говорил, что тебе можно доверять. И еще он говорил, что если кто и знает все обо всем – то это ты.
– Лестное мнение, – улыбнулся Аластер. – А кто так обо мне думает?
– Ортон, – отвечал король, и в голосе его внезапно зазвучали мягкие и грустные ноты. Вот уж чего бы никто никогда не сказал об этом диком и свирепом человеке.
– Мне приятно, что император так обо мне отзывается, – осторожно заметил герцог, понимая, что ради комплиментов Вальрус искать бы его не стал.
– Отзывался, – поправил его варвар.
Он глядел на Аластера так тоскливо, как смотрят псы, потерявшие своих хозяев, как старики, пережившие своих детей. И этот горький, стылый взгляд был тем более страшен, что никак не вязался с несокрушимой мощью и дикостью короля Самааны. Тот стоял перед Аластером, выпрямившись, расправив плечи, и, надо признать, был всего на полголовы ниже исполина-герцога. Аластер некстати подумал, что варвар должен себя чувствовать непривычно, глядя на кого-то снизу вверх: при его росте подобный вариант был практически исключен.
– У меня мало времени, – снова заговорил Даргейм. – Когда мне просто не хватало моего друга, я молчал, потому что думал, что так надо. Мало ли что бывает. Но сегодня ночью мне приснился сон – а мои сны сбываются, герцог. Они снятся мне так редко, что я, пожалуй, могу и не признать, что это сон, когда вижу его. Сегодня мне снился друг Ортон. И он сказал, чтобы я больше не ждал его: он не сможет проститься со мной, потому что его уже нет в мире живых. Что скажешь, герцог?
Аластер задумался. Последние события показали, что гораздо больше людей в империи догадываются о тайне близнецов, чем он мог себе предположить. Но догадывались лишь искренне преданные и любящие, и потому они свято хранили эту тайну. Оскорблять недоверием такого человека было бы непростительно, и герцог решился.
– Это так, Даргейм. Его уже нет. Его убили. Варвар молча смотрел на него широко открытыми глазами, и на лице его не отражалось ничего. Мужчина не имеет права выдавать сокровенные чувства. Но даже мужчина не может скрыть боль души, если она плещется на дне его светлых, таких, вроде бы, безразличных глаз. Не от Аластера, во всяком случае.
– Я могу спросить, кто это сделал?
– Мы не можем найти настоящего убийцу, – ответил герцог честно. – Мы уже добрались до наемников, выполнивших это поручение, нашли подручных. Но мы не знаем, кто именно направлял ту руку, которая поразила Ортона.
– А вы догадываетесь, кто это может быть?
– Все следы ведут на Бангалорский архипелаг. Но дальше – мы не можем обрушивать силу нашего гнева на всех подряд, чтобы среди сотен невинных жертв оказался убийца. А если мы промахнемся?
– Знаю, – неожиданно согласился Даргейм.
Аластер опешил. Он-то ожидал долгой словесной баталии с этим неукротимым человеком, который должен был стремиться покарать всех и каждого за смерть своего Друга.
– Мне Ортон это все подробно разъяснил. Правда, я не понял и половины, – откровенно признался король, – но это не так уж важно. Важно, что Ортон не хотел бы, чтобы я объявил войну Бангалорам и вырезал там всех до единого, хотя, видит Бог, они этого заслуживают.
Герцог Дембийский подумал, что, кажется, несчастному близнецу так и не удалось ничего объяснить своему Другу.
– Это хорошо, что ты был честен со мной, – одобрил Даргейм, протягивая Аластеру свою грубую, мозолистую лапищу. – Тогда я тебе кое-что покажу и подробно объясню. Я сам думал заняться этим делом, но если Ортон любил тебя и ты оказался именно таким, как он о тебе говорил, что ж, я поделюсь с тобой. Вот, смотри, что у меня есть.
И он подал Аластеру клочок пергамента, все время норовивший скрутиться в трубочку.
«Господин и повелитель, архонт мой, – было коряво нацарапано на нем самыми мелкими буквами, какие только были доступны человеческому глазу. – Как я уже и докладывал, император жив и сегодня присутствовал на обеде. Я видел его лично три раза после того, как завершился турнир. Этот митхан – последний. С благоговением, ваш покорный слуга».
– Как к тебе попало это письмо, король?
– С неба упало, – ухмыльнулся варвар. – Да не гляди на меня волком, герцог. С неба. Я сегодня митхана подстрелил со скуки – гляжу, а к его лапе клочок этот примотан. Ну, я и развязал.
– А как он летел?
– На юг, естественно. На Бангалоры, если ты это имеешь в виду. Что, и теперь не можешь послать туда армию?
– Увы, король. Не могу и не пошлю.
– Я так и знал.
– Вот бы выяснить, кто отправил этого митхана, – протянул герцог задумчиво.
– А чего тут выяснять? Я уже дал своим воинам приказ отыскать того, у кого была хищная птица, – они все вверх дном перевернут, а виновника отыщут.
Словно в подтверждение его слов на лужайке перед дворцом раздался лихой свист.
– Вот и они! – обрадовался Даргейм. – Интересно, кого поймали?
Король и герцог свесились через перила. Внизу стояли четверо дюжих воинов Самааны и держали обмякшее, как мешок, тело пухлого, разряженного человека.
– Лысый волк! – выругался Даргейм. – Одни трупы! Пытать некого.
В Великом Роане был уже яркий солнечный день, а Аиойна еще нежилась в объятиях ночи. Дворец Чиванга был погружен в тишину и покой, когда внизу, у золотых ворот, раздался страшный грохот.
Один из токе, учитель Ирам-зат-ал-Имад, вышел на смотровую площадку надвратной башни и спросил у того, кто был внизу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Нет, ничего, – сказала быстро. – Просто я, кажется, объелась сладким вчера, и аппетита вовсе нет. Не обращай внимания.
– Постараюсь, – вздохнула Алейя. – Если получится.
Короли разъезжались по одному.
Из парадных ворот дворца выезжали вереницы экипажей и колонны всадников – кто двигался по направлению к порту Майн, кто предпочитал добираться домой по суше.
Король Самааны Даргейм Вальрус должен был отбывать к себе на родину в числе последних и время, остававшееся до отъезда, проводил в отведенных ему апартаментах. Во всяком случае, именно так полагал герцог Дембийский, пока огромный северный варвар не отыскал его на террасе.
– Добрый день, Ваше величество, – немного удивленно молвил Аластер. – Что привело вас сюда? Могу ли я быть чем-то вам полезен?
– Можешь, – коротко ответил Даргейм. – Только оставь эти длинные придворные речи, мы с тобой воины, герцог. И я прекрасно вижу, что ты лучше, сильнее, ловчее, опытнее. Я варвар, и нечего рядить меня в слащавые корольки вроде Лодовика Альворанского.
– Прости, король. Я не хотел тебя обидеть.
– Так-то лучше, – хмыкнул владыка Самааны. – Послушай, я человек прямой и грубый. Если что не так, не держи зла, но мой друг, очень хороший друг, всегда говорил, что тебе можно доверять. И еще он говорил, что если кто и знает все обо всем – то это ты.
– Лестное мнение, – улыбнулся Аластер. – А кто так обо мне думает?
– Ортон, – отвечал король, и в голосе его внезапно зазвучали мягкие и грустные ноты. Вот уж чего бы никто никогда не сказал об этом диком и свирепом человеке.
– Мне приятно, что император так обо мне отзывается, – осторожно заметил герцог, понимая, что ради комплиментов Вальрус искать бы его не стал.
– Отзывался, – поправил его варвар.
Он глядел на Аластера так тоскливо, как смотрят псы, потерявшие своих хозяев, как старики, пережившие своих детей. И этот горький, стылый взгляд был тем более страшен, что никак не вязался с несокрушимой мощью и дикостью короля Самааны. Тот стоял перед Аластером, выпрямившись, расправив плечи, и, надо признать, был всего на полголовы ниже исполина-герцога. Аластер некстати подумал, что варвар должен себя чувствовать непривычно, глядя на кого-то снизу вверх: при его росте подобный вариант был практически исключен.
– У меня мало времени, – снова заговорил Даргейм. – Когда мне просто не хватало моего друга, я молчал, потому что думал, что так надо. Мало ли что бывает. Но сегодня ночью мне приснился сон – а мои сны сбываются, герцог. Они снятся мне так редко, что я, пожалуй, могу и не признать, что это сон, когда вижу его. Сегодня мне снился друг Ортон. И он сказал, чтобы я больше не ждал его: он не сможет проститься со мной, потому что его уже нет в мире живых. Что скажешь, герцог?
Аластер задумался. Последние события показали, что гораздо больше людей в империи догадываются о тайне близнецов, чем он мог себе предположить. Но догадывались лишь искренне преданные и любящие, и потому они свято хранили эту тайну. Оскорблять недоверием такого человека было бы непростительно, и герцог решился.
– Это так, Даргейм. Его уже нет. Его убили. Варвар молча смотрел на него широко открытыми глазами, и на лице его не отражалось ничего. Мужчина не имеет права выдавать сокровенные чувства. Но даже мужчина не может скрыть боль души, если она плещется на дне его светлых, таких, вроде бы, безразличных глаз. Не от Аластера, во всяком случае.
– Я могу спросить, кто это сделал?
– Мы не можем найти настоящего убийцу, – ответил герцог честно. – Мы уже добрались до наемников, выполнивших это поручение, нашли подручных. Но мы не знаем, кто именно направлял ту руку, которая поразила Ортона.
– А вы догадываетесь, кто это может быть?
– Все следы ведут на Бангалорский архипелаг. Но дальше – мы не можем обрушивать силу нашего гнева на всех подряд, чтобы среди сотен невинных жертв оказался убийца. А если мы промахнемся?
– Знаю, – неожиданно согласился Даргейм.
Аластер опешил. Он-то ожидал долгой словесной баталии с этим неукротимым человеком, который должен был стремиться покарать всех и каждого за смерть своего Друга.
– Мне Ортон это все подробно разъяснил. Правда, я не понял и половины, – откровенно признался король, – но это не так уж важно. Важно, что Ортон не хотел бы, чтобы я объявил войну Бангалорам и вырезал там всех до единого, хотя, видит Бог, они этого заслуживают.
Герцог Дембийский подумал, что, кажется, несчастному близнецу так и не удалось ничего объяснить своему Другу.
– Это хорошо, что ты был честен со мной, – одобрил Даргейм, протягивая Аластеру свою грубую, мозолистую лапищу. – Тогда я тебе кое-что покажу и подробно объясню. Я сам думал заняться этим делом, но если Ортон любил тебя и ты оказался именно таким, как он о тебе говорил, что ж, я поделюсь с тобой. Вот, смотри, что у меня есть.
И он подал Аластеру клочок пергамента, все время норовивший скрутиться в трубочку.
«Господин и повелитель, архонт мой, – было коряво нацарапано на нем самыми мелкими буквами, какие только были доступны человеческому глазу. – Как я уже и докладывал, император жив и сегодня присутствовал на обеде. Я видел его лично три раза после того, как завершился турнир. Этот митхан – последний. С благоговением, ваш покорный слуга».
– Как к тебе попало это письмо, король?
– С неба упало, – ухмыльнулся варвар. – Да не гляди на меня волком, герцог. С неба. Я сегодня митхана подстрелил со скуки – гляжу, а к его лапе клочок этот примотан. Ну, я и развязал.
– А как он летел?
– На юг, естественно. На Бангалоры, если ты это имеешь в виду. Что, и теперь не можешь послать туда армию?
– Увы, король. Не могу и не пошлю.
– Я так и знал.
– Вот бы выяснить, кто отправил этого митхана, – протянул герцог задумчиво.
– А чего тут выяснять? Я уже дал своим воинам приказ отыскать того, у кого была хищная птица, – они все вверх дном перевернут, а виновника отыщут.
Словно в подтверждение его слов на лужайке перед дворцом раздался лихой свист.
– Вот и они! – обрадовался Даргейм. – Интересно, кого поймали?
Король и герцог свесились через перила. Внизу стояли четверо дюжих воинов Самааны и держали обмякшее, как мешок, тело пухлого, разряженного человека.
– Лысый волк! – выругался Даргейм. – Одни трупы! Пытать некого.
В Великом Роане был уже яркий солнечный день, а Аиойна еще нежилась в объятиях ночи. Дворец Чиванга был погружен в тишину и покой, когда внизу, у золотых ворот, раздался страшный грохот.
Один из токе, учитель Ирам-зат-ал-Имад, вышел на смотровую площадку надвратной башни и спросил у того, кто был внизу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129