Куда вы тело отправили?
– В Янтарную базилику, чтобы похороны были как у людей, – сказал Джералдин, бесшумно появляясь на пороге. – Я что-то сделал не так?
– Конечно, так. Иди выпей, – приказал Сивард. – Спасибо, сынок.
Аббон Флерийский не особенно удивился, когда Сивард вновь навестил его: он давно уже ждал визита одноглазого и, пожалуй, даже начал удивляться его долготерпению.
Светало, и дворец был погружен в сладкую полудрему, нарушаемую изредка неровными шагами сонных еще слуг да тихими голосами поваров, идущих на кухню. Сама птицы пели нестройно и как-то лениво. Солнце еще не встало, и в воздухе были разлиты сырость и прохлада, заставлявшие поеживаться и мечтать о теплой и уютной постели. Всему Великому Роану было доподлинно известно, что встать в такую рань для начальника Тайной службы равносильно героическому и беспримерному подвигу.
– И не предлагай мне свое ядовитое пойло, – заявил с порога Сивард, видя, что маг подходит к перегонному кубу.
Он кутался в желтый плащ, своим ярким цветом возмещавший отсутствие дневного светила, и был похож на нахохленную несчастную птицу. Но единственный глаз его был широко раскрыт и сверкал свирепо и решительно. А это всегда грозило окружающим дополнительными сложностями.
– Ну-ну, не бушуй, – примирительно пробормотал Аббон. Он был слишком старым, слишком мудрым и видавшим виды, чтобы не знать, зачем притащился к нему одноглазый ни свет ни заря, какие вопросы его мучают. А вот как на них ответить, на эти вполне, кстати, естественные вопросы, Аббон, пожалуй что, и не знал.
Сивард устроился в самом темном углу комнаты, на сундуке, куда забирался в тех редких случаях, когда чувствовал себя неуверенно. Помолчал. Вздохнул тяжко:
– Сиротливый я какой-то, неприкаянный. Заброшенный. Старею, наверное.
– Насколько я тебя знаю, сиротинушка, ты меня сейчас так огорошишь, – откликнулся печально маг. – Ты так вздыхаешь, когда намереваешься учудить что-нибудь из рук вон. Ну, признавайся, что тебя с постели подняло в рассветный час, вопреки твоим убеждениям?
– Это правда, – согласился Сивард. – Я убежден, что для нормальной жизни человеку нужно нормально спать. Нормально – значит много.
Он поерзал на своем сундуке, покашлял – словом, всячески постарался продемонстрировать, что и сам неловко себя чувствует, ставя Аббона в невозможное положение. А когда посчитал, что выполнил достаточно, чтобы совесть была чиста, спросил совершенно другим голосом, как человек, пребывающий в своем праве:
– Я не знаю, есть ли у тебя разрешение хотя бы в крайних случаях отвечать на деликатные вопросы, подобные тем, которые я сейчас собираюсь задать. И потому понимаю, что поступаю до какой-то степени нечестно по отношению к тебе. Но пойми и ты меня: долгие годы моих знаний хватало, чтобы спокойно и, надеюсь, неплохо выполнять свою работу, – я это и делал, не причиняя никому лишних хлопот. Но теперь все переменилось – как я могу защитить императора, если ничегошеньки не знаю?
– Ты прав, Сивард, – сказал Аббон. – Я даже не стану тратить время на то, чтобы обсуждать эту сторону проблемы. Сделаем так: ты объяснишь, что именно тебя интересует, а я постараюсь рассказать тебе все, что сочту возможным. Согласен?
– Можно подумать, у меня есть какой-то выбор, – буркнул одноглазый.
– Выбор всегда есть, – мягко ответил маг. – Просто все тайны, которые тебе так необходимы, – не мои. И я уже не первый век приношу клятву каждому следующему Агилольфингу свято хранить их.
Начальник Тайной службы смотрел на мага со спокойной улыбкой. Он уважал этого жизнерадостного, сильного человека и прекрасно понимал, какая ответственность лежит на нем все эти бесконечные годы. Он не стал бы просить у Аббона нарушать данное слово, но ему на самом деле не хватало множества звеньев, чтобы воссоздать всю цепь событий. Он сунул руку за пазуху и добыл оттуда неожиданно тухлую тетрадь, переплетенную в изумрудно-зеленый бархат с серебряными накладками, открыл ее посредине и пробежал глазами страницу.
– Видишь ли, Аббон, вероятно, ты станешь смеяться, но я веду нечто вроде записей о том, как прошло то или иное дело, что я успел, чего – нет.
– Только этого мне не хватало, – поскучнел маг.
– Вот-вот, я так и думал, что ты это скажешь. Но все равно: однажды мне пришла в голову совершенно естественная мысль узнать у тебя или кого-либо другого, сколько лет герцогу Дембийскому и когда он впервые появился при дворе. Думаю, я совершенно случайно занес тогда эту запись в свою тетрадь: вопрос был слишком незначительный, с одной стороны, и простой – с другой. И я был уверен, что рано или поздно вспомню о нем, хотя бы когда встречусь с Аластером. И что же? Я так и не вспомнил, хотя на провалы в памяти не жалуюсь.
Позже я пересматривал свои записи и, натолкнувшись на эту, специально перенес ее на одну из последних страниц. И опять забыл. Дальше это стало похоже на увлекательную игру. Я должен тебе сказать, что если в ней и был победитель, то на меня не рассчитывай, я не знаю, кто он. А теперь ответь, это твоих рук дело?
– Не стану притворяться, что не знаю, о чем речь, – вздохнул Аббон. – Скажем так, не только и не столько моих.
– Тогда чьих же?
– А теперь я буду делать вид, что не слышал последнего вопроса, и ты тактично переведешь разговор на другую тему.
– Опомнись, Аббон! Это я-то тактично переведу?
– Придется, – пожал плечами маг. – Это уж совсем чужие секреты.
– Ну, тогда хотя бы намекни – только герцог Дембийский представляет из себя сплошную загадку или его гравелотские сеньоры все, как один, имеют тайны?
– Ты сам и ответил, Сивард. Давай договоримся, что к нашим проблемам это не имеет никакого отношения, и потому ты вправе перестать терзать себя сомнениями по поводу Аластера и его воинов.
– Меня всерьез волнует, что такое магия, – сказал одноглазый, вставая с сундука и начиная расхаживать по лаборатории Аббона. – Я раньше не задумывался над этим вопросом: все мы в детстве достаточно сказок наслушались, чтобы считать себя настоящими экспертами. А спроси меня, что может маг и чего он не может – я не отвечу. Потому что не знаю.
– Ого! – Аббон в досаде хлопнул себя по ляжкам. – Ты представляешь, чего требуешь?! Люди по нескольку десятков лет изучают основы магии, а ты приходишь с утра пораньше и хочешь к вечеру все знать и все понимать.
– Ну, не к вечеру, а к обеду, желательно. Есть-то хочется.
– Бог мой! – возвел маг глаза к потолку.
– Не усердствуй так, я же не прошу учить меня заклинаниям или объяснять основные принципы. Мне важно разобраться для себя, что маг может, а чего – нет. Скажем, ты умеешь превращаться в животных или птиц?
– А-а, вот ты о чем, – протянул Аббон. – Тоже задача не из легких, но более разрешимая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– В Янтарную базилику, чтобы похороны были как у людей, – сказал Джералдин, бесшумно появляясь на пороге. – Я что-то сделал не так?
– Конечно, так. Иди выпей, – приказал Сивард. – Спасибо, сынок.
Аббон Флерийский не особенно удивился, когда Сивард вновь навестил его: он давно уже ждал визита одноглазого и, пожалуй, даже начал удивляться его долготерпению.
Светало, и дворец был погружен в сладкую полудрему, нарушаемую изредка неровными шагами сонных еще слуг да тихими голосами поваров, идущих на кухню. Сама птицы пели нестройно и как-то лениво. Солнце еще не встало, и в воздухе были разлиты сырость и прохлада, заставлявшие поеживаться и мечтать о теплой и уютной постели. Всему Великому Роану было доподлинно известно, что встать в такую рань для начальника Тайной службы равносильно героическому и беспримерному подвигу.
– И не предлагай мне свое ядовитое пойло, – заявил с порога Сивард, видя, что маг подходит к перегонному кубу.
Он кутался в желтый плащ, своим ярким цветом возмещавший отсутствие дневного светила, и был похож на нахохленную несчастную птицу. Но единственный глаз его был широко раскрыт и сверкал свирепо и решительно. А это всегда грозило окружающим дополнительными сложностями.
– Ну-ну, не бушуй, – примирительно пробормотал Аббон. Он был слишком старым, слишком мудрым и видавшим виды, чтобы не знать, зачем притащился к нему одноглазый ни свет ни заря, какие вопросы его мучают. А вот как на них ответить, на эти вполне, кстати, естественные вопросы, Аббон, пожалуй что, и не знал.
Сивард устроился в самом темном углу комнаты, на сундуке, куда забирался в тех редких случаях, когда чувствовал себя неуверенно. Помолчал. Вздохнул тяжко:
– Сиротливый я какой-то, неприкаянный. Заброшенный. Старею, наверное.
– Насколько я тебя знаю, сиротинушка, ты меня сейчас так огорошишь, – откликнулся печально маг. – Ты так вздыхаешь, когда намереваешься учудить что-нибудь из рук вон. Ну, признавайся, что тебя с постели подняло в рассветный час, вопреки твоим убеждениям?
– Это правда, – согласился Сивард. – Я убежден, что для нормальной жизни человеку нужно нормально спать. Нормально – значит много.
Он поерзал на своем сундуке, покашлял – словом, всячески постарался продемонстрировать, что и сам неловко себя чувствует, ставя Аббона в невозможное положение. А когда посчитал, что выполнил достаточно, чтобы совесть была чиста, спросил совершенно другим голосом, как человек, пребывающий в своем праве:
– Я не знаю, есть ли у тебя разрешение хотя бы в крайних случаях отвечать на деликатные вопросы, подобные тем, которые я сейчас собираюсь задать. И потому понимаю, что поступаю до какой-то степени нечестно по отношению к тебе. Но пойми и ты меня: долгие годы моих знаний хватало, чтобы спокойно и, надеюсь, неплохо выполнять свою работу, – я это и делал, не причиняя никому лишних хлопот. Но теперь все переменилось – как я могу защитить императора, если ничегошеньки не знаю?
– Ты прав, Сивард, – сказал Аббон. – Я даже не стану тратить время на то, чтобы обсуждать эту сторону проблемы. Сделаем так: ты объяснишь, что именно тебя интересует, а я постараюсь рассказать тебе все, что сочту возможным. Согласен?
– Можно подумать, у меня есть какой-то выбор, – буркнул одноглазый.
– Выбор всегда есть, – мягко ответил маг. – Просто все тайны, которые тебе так необходимы, – не мои. И я уже не первый век приношу клятву каждому следующему Агилольфингу свято хранить их.
Начальник Тайной службы смотрел на мага со спокойной улыбкой. Он уважал этого жизнерадостного, сильного человека и прекрасно понимал, какая ответственность лежит на нем все эти бесконечные годы. Он не стал бы просить у Аббона нарушать данное слово, но ему на самом деле не хватало множества звеньев, чтобы воссоздать всю цепь событий. Он сунул руку за пазуху и добыл оттуда неожиданно тухлую тетрадь, переплетенную в изумрудно-зеленый бархат с серебряными накладками, открыл ее посредине и пробежал глазами страницу.
– Видишь ли, Аббон, вероятно, ты станешь смеяться, но я веду нечто вроде записей о том, как прошло то или иное дело, что я успел, чего – нет.
– Только этого мне не хватало, – поскучнел маг.
– Вот-вот, я так и думал, что ты это скажешь. Но все равно: однажды мне пришла в голову совершенно естественная мысль узнать у тебя или кого-либо другого, сколько лет герцогу Дембийскому и когда он впервые появился при дворе. Думаю, я совершенно случайно занес тогда эту запись в свою тетрадь: вопрос был слишком незначительный, с одной стороны, и простой – с другой. И я был уверен, что рано или поздно вспомню о нем, хотя бы когда встречусь с Аластером. И что же? Я так и не вспомнил, хотя на провалы в памяти не жалуюсь.
Позже я пересматривал свои записи и, натолкнувшись на эту, специально перенес ее на одну из последних страниц. И опять забыл. Дальше это стало похоже на увлекательную игру. Я должен тебе сказать, что если в ней и был победитель, то на меня не рассчитывай, я не знаю, кто он. А теперь ответь, это твоих рук дело?
– Не стану притворяться, что не знаю, о чем речь, – вздохнул Аббон. – Скажем так, не только и не столько моих.
– Тогда чьих же?
– А теперь я буду делать вид, что не слышал последнего вопроса, и ты тактично переведешь разговор на другую тему.
– Опомнись, Аббон! Это я-то тактично переведу?
– Придется, – пожал плечами маг. – Это уж совсем чужие секреты.
– Ну, тогда хотя бы намекни – только герцог Дембийский представляет из себя сплошную загадку или его гравелотские сеньоры все, как один, имеют тайны?
– Ты сам и ответил, Сивард. Давай договоримся, что к нашим проблемам это не имеет никакого отношения, и потому ты вправе перестать терзать себя сомнениями по поводу Аластера и его воинов.
– Меня всерьез волнует, что такое магия, – сказал одноглазый, вставая с сундука и начиная расхаживать по лаборатории Аббона. – Я раньше не задумывался над этим вопросом: все мы в детстве достаточно сказок наслушались, чтобы считать себя настоящими экспертами. А спроси меня, что может маг и чего он не может – я не отвечу. Потому что не знаю.
– Ого! – Аббон в досаде хлопнул себя по ляжкам. – Ты представляешь, чего требуешь?! Люди по нескольку десятков лет изучают основы магии, а ты приходишь с утра пораньше и хочешь к вечеру все знать и все понимать.
– Ну, не к вечеру, а к обеду, желательно. Есть-то хочется.
– Бог мой! – возвел маг глаза к потолку.
– Не усердствуй так, я же не прошу учить меня заклинаниям или объяснять основные принципы. Мне важно разобраться для себя, что маг может, а чего – нет. Скажем, ты умеешь превращаться в животных или птиц?
– А-а, вот ты о чем, – протянул Аббон. – Тоже задача не из легких, но более разрешимая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129