Они явились в портовую гавань ближе к полуночи и направили свои стопы к таверне под названием «Дикая луна и домашний сыр», над мистическим смыслом которого билось уже третье или четвертое поколение подряд. Хозяин «Луны и сыра» был большим почитателем Джоя Красной Бороды, и именно ему оставляли почту или устные сообщения для славного контрабандиста. Он никому и никогда бы не признался в этом, так что сами по себе Крыс-и-Мыш могли носом землю рыть, а не выяснили бы во веки веков, куда им обращаться с этим вопросом.
Когда они вошли в таверну, хозяин – Кривой Алмерик (прозванный так исключительно потому, что, будучи недовольным, смешно кривил правую половину лица) – обернулся в их сторону и… конечно же скривился.
– Что угодно господам? – спросил он с такими интонациями в голосе, что господам сразу стало ясно: ни дикой луны, ни домашнего сыра, ни приветливого приема они здесь не получат.
В «Луне и сыре» не любили неизвестных посетителей, да еще с умными и проницательными глазами.
– Господа пришли со мной, Алмерик, – прогрохотал Коротышка, вырастая за спинами Крыс-и-Мыша.
– Добро пожаловать, прошу, входите, – защебетал хозяин, что твой соловей, расплылся в настолько широкой улыбке, что, казалось, она вышла за пределы его полного лица.
– Нам бы нужно было поговорить с тобой с глазу на глаз, – наклонился к его уху Коротышка. – Дело есть.
– И у господ?
– Именно у господ – это мои друзья.
Крыс-и-Мыш переглянулись и невольно приосанились. Когда такой человек, как Ньоль-ньоль, называет тебя другом, это серьезная похвала.
Хозяин таверны не мешкал: отворил низенькую дверцу за стойкой и провел своих гостей в крохотную конторку, все убранство которой состояло из дубового стола, стула и книжных полок, занимающих всю противоположную стену. Полки были уставлены пухлыми засаленными гроссбухами и просто стопками пергаментных листов, а также завалены грудами свитков и свиточков, причем все они выглядели так, будто сначала купались в соусе, а затем полоскались в супе. Правда, случались среди этого безобразия светлые пятна, но они были крайне редки.
– Моя бухгалтерия, – широко улыбнулся хозяин. И обратился к Крыс-и-Мышу. – Чьи же вы, ребятки?
– Одноглазого, – отвечал за них Ньоль-ньоль.
– Какого Одноглазого? – поперхнулся Алмерик. – Того самого, что ли? Да ты шутишь, Коротышка, или как?
– Я серьезен как никогда. Джоя убили, и эти ребята ищут виновников. Я сказал им, что друзья у ан-Ноэллина были и что они не откажутся помочь в таком деле.
– Как убили… – Голос у Алмерика сорвался. – Кто же это… Как же это?! Ну-у-у… А где же тело?
– Одноглазый его отпел и похоронил по-человечески, – коротко ответил Ньоль-ньоль. – Уже за одно это стоит ему помочь. Да и нашего интереса в этом деле ровно столько же.
– Ты уверен? – спросил трактирщик.
– Я видел предсмертное письмо Джоя, в котором он рекомендует этим господам обратиться ко мне да помощью. Я им верю.
– Рассчитывайте на меня, – решился Алмерик после недолгого колебания. – Все, что в моих силах…
– Нам нужно знать, не оставлял ли кто-нибудь сообщения для Джоя, – сказал Крыс. – Не искали ли его. Кто нанимал его в последний раз?
– В последний, в последний, говорите. – Хозяин таверны наморщил лоб и стал теребить себя за уши, заставляя сосредоточиться. – Нет, писем ему не было, разве что – записка. Вот! Вот оно, – вскричал Алмерик, просияв. – Вспомнил! Когда пришел в гавань корабль с Бангалора, был там один такой странный пассажир: говорил, как шипел, точно змея.
Сперва его понесло совсем в другую сторону, и целых два, а то и три дня я о нем ничего не знал, это уже после, как вы понимаете, вызнал его подноготную. Но, говорят, он сыпал золотом направо и налево и все толковал про какой-то спор: дескать, нужен ему лучший из лучших, а уж за ценой он не постоит. Словом, какой-то дурак и сболтнул ему про Джоя. А с другой стороны, почему – дурак? Иначе как бы Красная Борода деньги зарабатывал?
– Но Джой в конце кту-талау уже не работает, – тихо сказал Мыш. – Он же отдыхает. И никогда не пропускает роанский турнир. С чего бы это он взялся за заказ?
– Из-за денег? – тут же поинтересовался Коротышка. – Трудно поверить, что Джой польстился даже на самую крупную сумму, которую могут посулить за провоз контрабанды.
– Может, вам известно, что он должен был провезти? – осторожно спросил Алмерик.
– Да, хотя мы и не имеем права сказать, что это. И запрет этот установлен не Одноглазым.
– Может, хоть намекнете, кем? – подмигнул хозяин. – Кем установлен запрет? Я больше стану соображать.
– Герцогом Дембийским, – ответил Крыс.
– Ого! Тогда ничего не спрашиваю, – сказал Алмерик. – Но отвечаю: из-за азарта. Я сам не присутствовал при разговоре, но мои ребята утверждают, что бангалорец слишком ловко повел разговор и буквально вынудил Джоя принять его условия. Намекают также на то, что они с Джоем заключили что-то вроде пари, а вы сами знаете, как трудно отказаться от выгодной сделки, да еще и обставленйой так ловко.
– Нам нужно подробное описание этого бангалорца.
– Ничего проще – сейчас позову одного из трактирных слуг: он присутствовал при заключении этого договора. Малый он смышленый, думаю, хорошо рассмотрел этого «нанимателя». Ах ты, драный пес! Своими бы руками шею ему свернул, если бы отыскал негодяя!
– Ни в коем случае! – предостерегающе поднял руку Коротышка. – Теперь его поганая жизнь для нас так же дорога, как и собственная. Иначе что он нам расскажет?
В последний день турнира должно было состояться три поединка. Первые два определялись при помощи жребия, в третьем должны были состязаться победители предыдущих.
Случай определил, что противником унанганца Лагуамбона будет князь Элдеред Телленгит, а Бодуэн Кейденский должен был оспаривать право первенства у рамонца Амхарау.
Казалось, амфитеатр был не способен вместить еще больше людей, чем накануне, и все же люди решили эту проблему. Чтобы посмотреть последний тур и своими глазами увидеть победителя, зрители были согласны почти на все: женщины сидели на коленях у своих кавалеров; молодежь примостилась в проходах; некоторые даже являлись со своими креслами и искали, где бы их можно было установить. Все ждали исхода первого поединка, затаив дыхание.
Только император вел себя немного странно. Он почти не смотрел на арену, на которой два великолепных воина сейчас делали круг почета, приветственно размахивая сверкающими клинками. Публика ревела и выла, восхищаясь своими любимцами. И когда соперники склонились перед владыкой Великого Роана и его супругой в низком поклоне, государь вяло приветствовал их, даже не подняв глаз на обоих мужчин. Заметив это, Арианна постаралась загладить неловкость, ослепительно улыбнувшись и пожелав обоим воинам удачи, потому что сила, мастерство и прочие достоинства уже у них есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129