она постепенно привыкала к тому, что императорские гвардейцы и их семьи – это отдельный народ, маленький, однако вполне самостоятельный и во многих отношениях совершенно необычный.
То, как легко двигалась графиня, какой восхитительной фигурой обладала, тоже было непривычным. Роанские придворные дамы шушукались по углам и завистливо вздыхали: им не удавалось сохранить такую юношескую стройность и легкость после родов.
Граф Теобальд Ойротский сиял от счастья, и вместе с ним радовались все остальные.
Когда официальная церемония представления была закончена и мужчины удалились, оставив дам посплетничать наедине, Арианна не удержалась и, совершенно по-детски взяв Террил за руку, принялась расспрашивать:
– Какой он?
– Сын? – очаровательно улыбнулась графиня. – Весь в отца. С янтарными глазами и обещает стать настоящим красавцем.
– Большой?
– Ну, дорогая Арианна. Если сравнивать с обычными детьми, то он настоящий великан. Но ведь это неудивительно, правда?
– Как же вы оставили его в Гравелоте, такого крошку, милая Террил? – спросила императрица. – Вы же должны с ума сходить без вашего малыша. Может, я попрошу Ортона, чтобы он приказал привезти ребенка сюда?
– Что вы, что вы, Ваше величество! – запротестовала Графиня. – Даже не думайте об этом.
– Арианна, – вмешалась в разговор баронесса Кадоган. – Не стоит нарушать традиции и пытаться вмешиваться в уже отлаженный ход событий. Мы все так росли – вдали от родителей, от императорского двора. И ничего, как видишь, выжили. Все мы тоскуем по своим детям, и это вполне нормально, однако малышам нужен простор, воздух, много пищи, причем не кулинарных шедевров, а чего-нибудь простого и полезного. И строгое воспитание. Такого воспитания мы не можем дать своим детям здесь, в столице, исполняя обязанности придворных Его величества. Поэтому пусть растут на попечении наших старых и преданных слуг, в своих замках. А мы будем навещать их время от времени. В четырнадцать лет сын Террил воссоединится со своей семьей, как и многие наши дети,
Арианна хотела заметить, что слово «многие» здесь неприменимо, ибо у императорских гвардейцев семьи небольшие и почти все они были бездетными, однако она сочла эту тему слишком больной и слишком серьезной для такого прекрасного дня.
– Я все поняла, Алейя, – сказала она негромко. – Правда. Лучше бы вам, конечно, почаще объяснять мне все тонкости придворной жизни, а то периодически я продолжаю себя чувствовать маленькой лотэрской провинциалкой. А теперь скажите, как вы с Теобальдом назовете своего первенца?
– Хэрриотом, – незамедлительно откликнулась графиня.
– Какое красивое имя, – одобрила императрица. – Вы сами придумали или это тоже родовое?
– Конечно, родовое, – рассмеялась Террил, обнажив в улыбке белоснежные крепкие зубы. – У гравелотских сеньоров все построено на традициях и обычаях – иначе бы нам просто не выжить. Нас слишком мало. А Хэрриотом звали моего предка, в нашем роду он был весьма известен и даже считался героем. Поэтому Теобальд и захотел, чтобы его сын носил именно это имя.
– Вы не сердитесь, графиня, что я занимаю ваше время? – лукаво поинтересовалась Арианна. – Ведь господин граф так давно вас не видел. Например, Алейю нельзя удерживать подле себя больше двенадцати часов подряд, потому что она начинает нервничать и печальная тень барона Сида Кадогана маячит в предпокое, словно укор совести.
– Какая же ты бываешь ехидная, – потупила глаза Алейя. – Если бы я не знала, что остальные двенадцать часов ты обо мне и не вспоминаешь, подумала бы Бог знает что.
– Я приехала еще вчера утром, – сказала Террил. – Думаю, сейчас граф не в претензии.
– И молодые женщины весело засмеялись, перемигиваясь и строя забавные рожицы.
В этом прекрасном расположении духа их и нашел Аластер, пригласивший императрицу и ее придворных дам к обеду.
Ежегодный роанский турнир собирал огромное количество гостей и участников со всего света. По пышности с ним могла сравниться, пожалуй, только свадьба императора. Гостиницы, постоялые дворы и даже простые трактиры были буквально забиты приезжими, но хозяева, конечно, не жаловались на такой наплыв постояльцев.
Огромный амфитеатр не мог вместить и десятой части желающих посетить турнир и полюбоваться этим великолепным зрелищем. На зеленых склонах были разбиты цветастые шелковые шатры участников и их спутников. Рыцари, по традиции, останавливались под открытым небом.
Множество игроков заключали пари. На кон ставились и мелкие серебряные монеты, и целые состояния. Контракты заключали тут же, в маленьких палатках, разбросанных вокруг рыцарского лагеря, над которыми на белых досках были вывешены условия нескольких десятков возможных комбинаций ставок. Празднично одетые люди выстраивались в очереди, и тут же бродили стражники и сотрудники Тайной службы, охраняя покой и безопасность сограждан.
На огромной круглой арене выступали жонглеры, акробаты и фокусники, развлекая почтенную публику. Разносчики напитков и сладостей бродили вдоль рядов, предлагая свой товар. Отдельно от граждан Великого Роана и сопредельных государств были размещены ходевенские вельможи, издалека прибывшие на этот грандиозный праздник. Они разительно отличались от всех и представляли собой удивительное зрелище, так что многие, очень многие смотрели не на арену, а на ходевенцев, находя в этом не меньший, а то и больший интерес.
Наконец запели фанфары, возвещая начало турнира, и выбежали на арену герольды, представляя участников первого тура.
В амфитеатре, в отдельной ложе, уже появился государь в сопровождении супруги и довольно большой свиты. По случаю праздника он был одет в традиционные цвета дома Агилольфингов – зеленый и золотистый. Длинный плащ с вытканным на нем драконом, расшитый хризолитами, хризопразами и зелеными бериллами, волочился по земле. Сверкали в лучах солнца огромные изумруды ожерелья и браслетов, на их фоне простым и безыскусным казался боевой меч, висящий на поясе у Ортона, – с удобной рукоятью, обмотанной слоями потертой от времени и частого употребления кожи. Это был знаменитый на весь мир меч Даджаген, принимавший участие еще в битве на Бангалорах и являющийся своеобразным хозяином роанского турнира.
Император сел в удобное кресло, выполненное также в виде сидящего дракона, голова которого возвышалась над императором на два локтя; Арианна уютно устроилась в таком же, но меньших размеров. Эти кресла она видела впервые и потому разглядывала их чуть ли не с большим любопытством, чем происходящее вокруг. За спинами их величеств находились безмолвные, неизменные гвардейцы-телохранители: по правую руку от Ортона – Аластер и Аббон Сгорбленный, по левую от Арианны – Аббон Флерийский и Сигурд всегда, на месте не сидел, а умудрялся оказаться там, где ему сейчас было удобнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
То, как легко двигалась графиня, какой восхитительной фигурой обладала, тоже было непривычным. Роанские придворные дамы шушукались по углам и завистливо вздыхали: им не удавалось сохранить такую юношескую стройность и легкость после родов.
Граф Теобальд Ойротский сиял от счастья, и вместе с ним радовались все остальные.
Когда официальная церемония представления была закончена и мужчины удалились, оставив дам посплетничать наедине, Арианна не удержалась и, совершенно по-детски взяв Террил за руку, принялась расспрашивать:
– Какой он?
– Сын? – очаровательно улыбнулась графиня. – Весь в отца. С янтарными глазами и обещает стать настоящим красавцем.
– Большой?
– Ну, дорогая Арианна. Если сравнивать с обычными детьми, то он настоящий великан. Но ведь это неудивительно, правда?
– Как же вы оставили его в Гравелоте, такого крошку, милая Террил? – спросила императрица. – Вы же должны с ума сходить без вашего малыша. Может, я попрошу Ортона, чтобы он приказал привезти ребенка сюда?
– Что вы, что вы, Ваше величество! – запротестовала Графиня. – Даже не думайте об этом.
– Арианна, – вмешалась в разговор баронесса Кадоган. – Не стоит нарушать традиции и пытаться вмешиваться в уже отлаженный ход событий. Мы все так росли – вдали от родителей, от императорского двора. И ничего, как видишь, выжили. Все мы тоскуем по своим детям, и это вполне нормально, однако малышам нужен простор, воздух, много пищи, причем не кулинарных шедевров, а чего-нибудь простого и полезного. И строгое воспитание. Такого воспитания мы не можем дать своим детям здесь, в столице, исполняя обязанности придворных Его величества. Поэтому пусть растут на попечении наших старых и преданных слуг, в своих замках. А мы будем навещать их время от времени. В четырнадцать лет сын Террил воссоединится со своей семьей, как и многие наши дети,
Арианна хотела заметить, что слово «многие» здесь неприменимо, ибо у императорских гвардейцев семьи небольшие и почти все они были бездетными, однако она сочла эту тему слишком больной и слишком серьезной для такого прекрасного дня.
– Я все поняла, Алейя, – сказала она негромко. – Правда. Лучше бы вам, конечно, почаще объяснять мне все тонкости придворной жизни, а то периодически я продолжаю себя чувствовать маленькой лотэрской провинциалкой. А теперь скажите, как вы с Теобальдом назовете своего первенца?
– Хэрриотом, – незамедлительно откликнулась графиня.
– Какое красивое имя, – одобрила императрица. – Вы сами придумали или это тоже родовое?
– Конечно, родовое, – рассмеялась Террил, обнажив в улыбке белоснежные крепкие зубы. – У гравелотских сеньоров все построено на традициях и обычаях – иначе бы нам просто не выжить. Нас слишком мало. А Хэрриотом звали моего предка, в нашем роду он был весьма известен и даже считался героем. Поэтому Теобальд и захотел, чтобы его сын носил именно это имя.
– Вы не сердитесь, графиня, что я занимаю ваше время? – лукаво поинтересовалась Арианна. – Ведь господин граф так давно вас не видел. Например, Алейю нельзя удерживать подле себя больше двенадцати часов подряд, потому что она начинает нервничать и печальная тень барона Сида Кадогана маячит в предпокое, словно укор совести.
– Какая же ты бываешь ехидная, – потупила глаза Алейя. – Если бы я не знала, что остальные двенадцать часов ты обо мне и не вспоминаешь, подумала бы Бог знает что.
– Я приехала еще вчера утром, – сказала Террил. – Думаю, сейчас граф не в претензии.
– И молодые женщины весело засмеялись, перемигиваясь и строя забавные рожицы.
В этом прекрасном расположении духа их и нашел Аластер, пригласивший императрицу и ее придворных дам к обеду.
Ежегодный роанский турнир собирал огромное количество гостей и участников со всего света. По пышности с ним могла сравниться, пожалуй, только свадьба императора. Гостиницы, постоялые дворы и даже простые трактиры были буквально забиты приезжими, но хозяева, конечно, не жаловались на такой наплыв постояльцев.
Огромный амфитеатр не мог вместить и десятой части желающих посетить турнир и полюбоваться этим великолепным зрелищем. На зеленых склонах были разбиты цветастые шелковые шатры участников и их спутников. Рыцари, по традиции, останавливались под открытым небом.
Множество игроков заключали пари. На кон ставились и мелкие серебряные монеты, и целые состояния. Контракты заключали тут же, в маленьких палатках, разбросанных вокруг рыцарского лагеря, над которыми на белых досках были вывешены условия нескольких десятков возможных комбинаций ставок. Празднично одетые люди выстраивались в очереди, и тут же бродили стражники и сотрудники Тайной службы, охраняя покой и безопасность сограждан.
На огромной круглой арене выступали жонглеры, акробаты и фокусники, развлекая почтенную публику. Разносчики напитков и сладостей бродили вдоль рядов, предлагая свой товар. Отдельно от граждан Великого Роана и сопредельных государств были размещены ходевенские вельможи, издалека прибывшие на этот грандиозный праздник. Они разительно отличались от всех и представляли собой удивительное зрелище, так что многие, очень многие смотрели не на арену, а на ходевенцев, находя в этом не меньший, а то и больший интерес.
Наконец запели фанфары, возвещая начало турнира, и выбежали на арену герольды, представляя участников первого тура.
В амфитеатре, в отдельной ложе, уже появился государь в сопровождении супруги и довольно большой свиты. По случаю праздника он был одет в традиционные цвета дома Агилольфингов – зеленый и золотистый. Длинный плащ с вытканным на нем драконом, расшитый хризолитами, хризопразами и зелеными бериллами, волочился по земле. Сверкали в лучах солнца огромные изумруды ожерелья и браслетов, на их фоне простым и безыскусным казался боевой меч, висящий на поясе у Ортона, – с удобной рукоятью, обмотанной слоями потертой от времени и частого употребления кожи. Это был знаменитый на весь мир меч Даджаген, принимавший участие еще в битве на Бангалорах и являющийся своеобразным хозяином роанского турнира.
Император сел в удобное кресло, выполненное также в виде сидящего дракона, голова которого возвышалась над императором на два локтя; Арианна уютно устроилась в таком же, но меньших размеров. Эти кресла она видела впервые и потому разглядывала их чуть ли не с большим любопытством, чем происходящее вокруг. За спинами их величеств находились безмолвные, неизменные гвардейцы-телохранители: по правую руку от Ортона – Аластер и Аббон Сгорбленный, по левую от Арианны – Аббон Флерийский и Сигурд всегда, на месте не сидел, а умудрялся оказаться там, где ему сейчас было удобнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129