– монотонно спрашивал граф Шовелен.
Трои не мог не признать, что дядя его – при многочисленных и безусловных достоинствах – всегда был, мягко говоря, занудой. И зудел, как укушенное место, часами, а то и днями, когда хотел удостовериться в том, что все продумано, предусмотрено и решено до мелочей. Такая предусмотрительность приносила свои плоды, но и доводила окружающих до полного изнеможения.
– Ты же знаешь Виссигера, дядя. Он невнятен, как пригоревшая каша, – булькает, пыхтит и выпускает пар. Четыре часа кряду толковал о том, что на шута императора нужно смотреть каким-то особенным образом, что с шутом императора нужно обращаться каким-то особенным образом, но я так и не понял ничего из его объяснений. Что ты так волнуешься? На месте разберемся.
– Нет, Трои. Положительно, ты даже меня можешь вывести из состояния душевного равновесия, – рявкнул посол. – Ты так ничего и не выучил? Опять думал Бог знает о чем, еще и перекладываешь вину на Виссигера!
Трои ждал продолжения разразившейся грозы, но Шовелен внезапно успокоился и сказал:
– Хорошо. Может, ты и прав. Может, тебе действительно следует увидеть все своими глазами. Иногда это помогает лучше, чем несколько лет корпения над книгами, – и, заметив, как заискрились радостью глаза племянника, поспешил добавить: – Но только иногда, то есть в очень редких случаях. Поэтому ты немедленно продолжишь свои занятия с Виссигером. НЕМЕДЛЕННО.
И когда сразу затосковавший Трои обреченно двинулся по направлению к каюте своего учителя, посол потребовал себе на верхнюю палубу кресло, прохладительного и доску с игрой морогоро. Игру эту он ценил превыше всех прочих забав, считая, что она укрепляет и развивает ум, наблюдательность, воображение и скорость реакции. Игра морогоро существовала в двух вариантах: в первом – на доске, покрытой причудливо сплетенными синими и бирюзовыми полосами, разыгрывались морские баталии; а во втором – сражения были сухопутными. Каждый вариант предусматривал свои правила и маленькие хитрости. Граф Шовелен гордился тем, что в этой игре у него было мало соперников. Переставляя тяжелые причудливые фигурки, он представлял себе конкретных лиц – персонажей той истории, которая разворачивалась перед ним на протяжении всей его жизни. Некоторые из них были настолько сильны, что их следовало опасаться, если они становились твоими врагами, – или на них можно было положиться, если они играли на твоем поле. Другие почти ничего из себя не представляли, но часто, слишком часто – и в жизни, и в игре – посол наблюдал, как эти мелкие, незначительные фигурки уничтожают превосходящего противника, заманивая в ловушки, расставляя капканы, окружая сетью обмана. И когда враг начинал видеть то, что ему внушали, он проигрывал.
Первая заповедь: заставляй своего врага думать то, что хочешь ты.
Только через несколько часов, когда солнце уже начало клониться к закату, опускаясь в бирюзовые воды моря Луан, посла Альворана пригласили на берег. Гостей было так много, что первыми, естественно, высадились монархи со своими многочисленными слугами и телохранителями, а посольства их стран остались ждать. Это было справедливо еще и потому, что послы, в отличие от своих владык, обучены терпению и ждать умеют.
Покинув комнату в башне, человек в серебряной маске отправился в свои покои. Они были гораздо просторнее, однако обставлены настолько просто, что наводили бы на мысль о бедности их обитателя – если бы не некоторые, несомненно, баснословно дорогие предметы. Однако бедности не было – было пренебрежение к мирским страстям, презрение к золоту и драгоценностям и стремление к чему-то большему, чем просто богатство и просто власть. О таком могуществе мечтают немногие: лишь те, кто каким-либо образом испытал подобное состояние и теперь не может жить иначе, довольствуясь жалким подобием всемогущества и власти земных владык.
Человек в серебряной маске знал, чего лишены обычные государи.
Человек в серебряной маске был магом.
Островное государство Бангалор было совершенно особенным местом, которое коренным образом отличалось от всех прочих государств. Когда-то давно здесь находился древний материк Бангалор, ушедший под воду в результате катаклизма. Многие утверждали, что это было наводнение – потоп, от которого погибло все живое. Некоторые возлагали вину за гибель материка на землетрясение неслыханной силы; часть ученых просто ссылалась на известное пророчество, в котором с натяжкой можно было увидеть описание причины исчезновения Бангалора, и довольствовалась тем, что кто-то из предков заранее знал об этой катастрофе. А нам, дескать, незачем совать нос в чародейские игры…
Жизнь не стоит на месте. Через восемьсот с лишним лет жители островов с увлечением слушали легенды и сказки о канувшем в небытие материке, но не воспринимали их всерьез. Тропический климат, постоянное лето и ослепительное солнце, изобилие зелени и плодов, а также многочисленные родники с пресной, сладкой на вкус водой – все это позволило людям и дальше жить и даже процветать в этом уголке мира.
Когда потомок желтокожих Эрлтонских владык основал тайный Орден, занимавшийся изучением черной магии, сей Орден, заручившись поддержкой тогдашнего архонта, обосновался на Алоре – самом большом из островов Бангалорского архипелага. Выбор был сделан не случайно: утверждали, что звезды благоприятствуют этой земле и дают ей силу и власть. На ближайшие два – два с половиной тысячелетия любые занятия магией, астрологией и алхимией в этих краях гарантировали успешные результаты. Огромные усилия были приложены к тому, чтобы сузить число людей, причастных к тайне Ордена. А тем, от кого не удалось скрыть факт его существования, постоянно внушалась мысль, что Орден объединяет всего лишь ученых-единомышленников, смельчаков и реформаторов, а также людей, искушенных в политике, экономике и прочих науках. Поговаривали, правда, что здесь готовят наемных убийц – и это куда больше соответствовало действительности, чем могли допустить самые отчаянные сплетники, – но доказать данный факт было практически невозможно.
Название и символ Ордена также были выбраны не случайно.
Практически одновременно с основанием Ордена на Бангалоре официально утвердили новый государственный флаг и герб. Теперь символом островного государства стала смертельно ядовитая бангалорская умба – огромная черная змея, в изобилии встречающаяся в здешних местах. Символ и герб Ордена выглядели точно так же, и только посвященные могли обнаружить разницу, недоступную постороннему взгляду. Верховный магистр проявил завидную дальновидность и таким образом надежно защитил своих последователей и слуг от нескромных и чересчур любопытных людей, которые привыкли всегда докапываться до сути – даже если эта суть была им не нужна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Трои не мог не признать, что дядя его – при многочисленных и безусловных достоинствах – всегда был, мягко говоря, занудой. И зудел, как укушенное место, часами, а то и днями, когда хотел удостовериться в том, что все продумано, предусмотрено и решено до мелочей. Такая предусмотрительность приносила свои плоды, но и доводила окружающих до полного изнеможения.
– Ты же знаешь Виссигера, дядя. Он невнятен, как пригоревшая каша, – булькает, пыхтит и выпускает пар. Четыре часа кряду толковал о том, что на шута императора нужно смотреть каким-то особенным образом, что с шутом императора нужно обращаться каким-то особенным образом, но я так и не понял ничего из его объяснений. Что ты так волнуешься? На месте разберемся.
– Нет, Трои. Положительно, ты даже меня можешь вывести из состояния душевного равновесия, – рявкнул посол. – Ты так ничего и не выучил? Опять думал Бог знает о чем, еще и перекладываешь вину на Виссигера!
Трои ждал продолжения разразившейся грозы, но Шовелен внезапно успокоился и сказал:
– Хорошо. Может, ты и прав. Может, тебе действительно следует увидеть все своими глазами. Иногда это помогает лучше, чем несколько лет корпения над книгами, – и, заметив, как заискрились радостью глаза племянника, поспешил добавить: – Но только иногда, то есть в очень редких случаях. Поэтому ты немедленно продолжишь свои занятия с Виссигером. НЕМЕДЛЕННО.
И когда сразу затосковавший Трои обреченно двинулся по направлению к каюте своего учителя, посол потребовал себе на верхнюю палубу кресло, прохладительного и доску с игрой морогоро. Игру эту он ценил превыше всех прочих забав, считая, что она укрепляет и развивает ум, наблюдательность, воображение и скорость реакции. Игра морогоро существовала в двух вариантах: в первом – на доске, покрытой причудливо сплетенными синими и бирюзовыми полосами, разыгрывались морские баталии; а во втором – сражения были сухопутными. Каждый вариант предусматривал свои правила и маленькие хитрости. Граф Шовелен гордился тем, что в этой игре у него было мало соперников. Переставляя тяжелые причудливые фигурки, он представлял себе конкретных лиц – персонажей той истории, которая разворачивалась перед ним на протяжении всей его жизни. Некоторые из них были настолько сильны, что их следовало опасаться, если они становились твоими врагами, – или на них можно было положиться, если они играли на твоем поле. Другие почти ничего из себя не представляли, но часто, слишком часто – и в жизни, и в игре – посол наблюдал, как эти мелкие, незначительные фигурки уничтожают превосходящего противника, заманивая в ловушки, расставляя капканы, окружая сетью обмана. И когда враг начинал видеть то, что ему внушали, он проигрывал.
Первая заповедь: заставляй своего врага думать то, что хочешь ты.
Только через несколько часов, когда солнце уже начало клониться к закату, опускаясь в бирюзовые воды моря Луан, посла Альворана пригласили на берег. Гостей было так много, что первыми, естественно, высадились монархи со своими многочисленными слугами и телохранителями, а посольства их стран остались ждать. Это было справедливо еще и потому, что послы, в отличие от своих владык, обучены терпению и ждать умеют.
Покинув комнату в башне, человек в серебряной маске отправился в свои покои. Они были гораздо просторнее, однако обставлены настолько просто, что наводили бы на мысль о бедности их обитателя – если бы не некоторые, несомненно, баснословно дорогие предметы. Однако бедности не было – было пренебрежение к мирским страстям, презрение к золоту и драгоценностям и стремление к чему-то большему, чем просто богатство и просто власть. О таком могуществе мечтают немногие: лишь те, кто каким-либо образом испытал подобное состояние и теперь не может жить иначе, довольствуясь жалким подобием всемогущества и власти земных владык.
Человек в серебряной маске знал, чего лишены обычные государи.
Человек в серебряной маске был магом.
Островное государство Бангалор было совершенно особенным местом, которое коренным образом отличалось от всех прочих государств. Когда-то давно здесь находился древний материк Бангалор, ушедший под воду в результате катаклизма. Многие утверждали, что это было наводнение – потоп, от которого погибло все живое. Некоторые возлагали вину за гибель материка на землетрясение неслыханной силы; часть ученых просто ссылалась на известное пророчество, в котором с натяжкой можно было увидеть описание причины исчезновения Бангалора, и довольствовалась тем, что кто-то из предков заранее знал об этой катастрофе. А нам, дескать, незачем совать нос в чародейские игры…
Жизнь не стоит на месте. Через восемьсот с лишним лет жители островов с увлечением слушали легенды и сказки о канувшем в небытие материке, но не воспринимали их всерьез. Тропический климат, постоянное лето и ослепительное солнце, изобилие зелени и плодов, а также многочисленные родники с пресной, сладкой на вкус водой – все это позволило людям и дальше жить и даже процветать в этом уголке мира.
Когда потомок желтокожих Эрлтонских владык основал тайный Орден, занимавшийся изучением черной магии, сей Орден, заручившись поддержкой тогдашнего архонта, обосновался на Алоре – самом большом из островов Бангалорского архипелага. Выбор был сделан не случайно: утверждали, что звезды благоприятствуют этой земле и дают ей силу и власть. На ближайшие два – два с половиной тысячелетия любые занятия магией, астрологией и алхимией в этих краях гарантировали успешные результаты. Огромные усилия были приложены к тому, чтобы сузить число людей, причастных к тайне Ордена. А тем, от кого не удалось скрыть факт его существования, постоянно внушалась мысль, что Орден объединяет всего лишь ученых-единомышленников, смельчаков и реформаторов, а также людей, искушенных в политике, экономике и прочих науках. Поговаривали, правда, что здесь готовят наемных убийц – и это куда больше соответствовало действительности, чем могли допустить самые отчаянные сплетники, – но доказать данный факт было практически невозможно.
Название и символ Ордена также были выбраны не случайно.
Практически одновременно с основанием Ордена на Бангалоре официально утвердили новый государственный флаг и герб. Теперь символом островного государства стала смертельно ядовитая бангалорская умба – огромная черная змея, в изобилии встречающаяся в здешних местах. Символ и герб Ордена выглядели точно так же, и только посвященные могли обнаружить разницу, недоступную постороннему взгляду. Верховный магистр проявил завидную дальновидность и таким образом надежно защитил своих последователей и слуг от нескромных и чересчур любопытных людей, которые привыкли всегда докапываться до сути – даже если эта суть была им не нужна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129