Орфография, слог, изящество, нежность и остроумие — решительно все безупречно. И каким же я должен быть глупцом, берясь отвечать вам на том же языке, вам, неспособной ни на какую глупость, если не считать почтения, которое вам угодно питать ко мне; ведь с моей стороны нет решительно никакой заслуги, ни даже просто свидетельства хорошего вкуса, что я обнаруживаю в вас все, чем природа способна наделить смертного: я имею в виду честь, добродетель, здравый смысл, ум, нежность, привлекательность и душевную стойкость. Но поскольку вы; имеете обыкновение таиться от всех, свет не ведает о вашем существовании, и вы упускаете поэтому возможность снискать похвалу миллионов людей. С тех пор, как я имею честь быть с вами знакомым, я ни разу не заметил, чтобы во время разговора, будь то наедине или в обществе, с ваших уст слетело хотя единое слово, которое было бы возможно заменить более удачным. Клянусь вам, что при самом придирчивом моем отношении, я ни разу не мог обнаружить ни единого промаха ни в ваших поступках, ни в ваших словах. Кокетство, жеманство, преувеличенная стыдливость — суть недостатки, которые никогда не были вам свойственны. Верите ли вы, чтобы возможно было при всем этом не ставить вас выше всего остального рода человеческого? Какими дурами в юбках кажутся в сравнении с вами даже самые лучшие из тех, коих я зрю рассеянными по всему свету, наблюдая и слушая которых я сто раз на дню твержу себе: ни в речах, ни во взорах, ни в мыслях — ни в чем не уподобляться сим несчастным. Неужели это существа того же пола, что и вы, создания того же вида? Но не жестоко ли презирать такое множество людей, которые казались бы вполне сносны, если не иметь при этом в помышлении вас. Однако пора, наконец, дать вам отдых и попрощаться с вами. Остаюсь и всегда пребуду со всем возможным к вам уважением, искренностью и почтением…]
Мисс Эстер Ваномри — Свифту
[? 1719—1720 ]
Возможно ли, чтобы вы опять позволили себе то, против чего я вас так недавно предостерегала? Вы, как видно, решили, что я шучу, когда как-то вечером сказала вам, что стану изводить вас письмами. Если бы я не знала вас так хорошо, то, верно, подумала бы, что вы настолько плохо разбираетесь в людях, что воображаете, будто женщина не сдержит слова, когда она грозилась совершить какой-нибудь злокозненный поступок. Разве не было бы для вас в тысячу раз лучше тратить время от времени какой-нибудь час, нежели быть всякий раз отрываему от дел подобным способом? Ведь я знаю, для вас невозможно сжигать мои письма, не прочитав их, точно так же, как для меня — не корить вас, когда вы так оскорбительно себя ведете. Еще раз советую вам, если вы хоть сколько-нибудь дорожите своим покоем, как можно скорее изменить свое поведение, потому что еще раз уверяю вас, у меня слишком пылкий нрав, чтобы смиренно сносить подобное со мной обхождение. И поскольку я чрезвычайно люблю откровенность, то объявляю вам теперь, что решила прибегнуть ко всевозможным ухищрениям, дабы исправить вас, и если и это окажется тщетным, то я намерена испробовать черную магию, которая, как говорят, действует наверняка. А теперь полюбуйтесь сами, в какое неудобное положение вы поставите и себя и меня. Прошу вас поразмыслить над этим спокойно! И разве не лучше прийти самому, нежели быть приведенным силой, и притом, возможно, в то самое время, когда у вас будет назначено самое приятное в мире свидание. Ведь если уж я что-нибудь затеяла, то не люблю останавливаться на полпути. Но в одном вам все же посчастливилось, потому что из всех чувств я менее всего руководствуюсь местью, так что пока еще в вашей власти превратить всю мою ярость в хорошее расположение духа; можете вполне на это рассчитывать и даже на большее, уверяю вас. Приходите, когда вам угодно, и не сомневайтесь, что вы всегда будете желанным гостем.
Свифт — мисс Эстер Ваномри
[1720? ]
Если вы будете и дальше писать мне в том же духе, то я нарочно буду приходить к вам реже, дабы получать удовольствие от ваших писем, при чтении которых я всегда испытываю удивление — как эта девчонка, и читать-то толком не умеющая, наловчилась так отменно писать. Вы заблуждаетесь: попробуйте послать мне письмо, надписанное не вашим почерком, и я готов поспорить на крону, что не стану его читать. Однако шутки в сторону, существует сотня причин, в силу которых я считаю для себя неудобным превращать ваш дом в нечто вроде моего постоянного местопребывания. Я непременно буду навещать вас насколько это возможно, сообразуясь с приличиями, однако нездоровье и скверная погода, которой не видно конца, не позволяют мне выходить по утрам, а послеобеденное время уходит бог весть на что; ведь кроме вас еще добрая дюжина моих знакомых возмущается тем, что я не бываю у них. Что же до остального, то вам нет надобности прибегать к какой-либо иной черной магии, кроме ваших чернил. Жаль, что у вас не черные глаза, не то я сказал бы то же самое о них, но ваша магия — белая магия и не причиняет зла. И как бы вы ни колдовали с черным шарфом, мне хоть бы что. Тому есть одна причина, а какая — догадайтесь. Adieu, потому что ко мне пришел доктор П.
Свифт — мисс Эстер Ваномри
[? 13 или 20 июля 1720 ]
Пишу вам в среду вечером. Вы едва ли еще успели добраться домой, и это первый досужий час, который мне удалось улучить, а получите вы мое письмо, наверно, не раньше субботы, и значит к тому времени уже вспыхнет губернаторский гнев. А чтобы еще больше распалить вас, я присовокуплю письмо к бедной Молькин, которое велю ей не показывать вам, потому что письмо это — любовное. Я, правда, рассчитываю на то, что к этому времени рощицы, поля и бурлящие ручьи уже настроили Ванессу на романтический лад, если только бедняжка Молькин пребывает в добром здравии. Ваш друг прислал мне обещанные стихи, которые я и привожу здесь.
Предпочитай науке мнимой
Искусство быть всегда любимой;
Пребудешь ты всегда в чести,
Постигнув, как себя блюсти.
Хороший тон хорош весьма,
Но не для сердца и ума;
Лишь добродетель дорога,
Хоть, полновластная, строга.
Тебе измена не страшна,
Пока ни в чем ты не грешна;
И добродетельных влечет
Лишь добродетель в свой черед.
Измена там, где скрытый грех
Имеет в ком-нибудь успех,
И лучше на себя пенять,
Чтобы других не обвинять.
Ванесса, впрочем, всех умней.
Такое не случится с ней.
Ванессу кто бы бросить мог?
Распутник или дурачок?
Тому, кто думать не горазд,
Ванесса сердце не отдаст.
Эти строки, на мой взгляд, очень уж глубокомысленны и, следовательно, могут подойти к вашему настроению, потому что, боюсь, вы опять сейчас хандрите, хотя это не на пользу ни вам, ни той, за кем вы ухаживаете; вам надобно читать ей что-нибудь занимательное и забавное. Вот вам эпиграмма, которая однако же не имеет к вам никакого касательства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231